Поездка в Подъячево к усадьбе Никольское-Обольяниново - ноябрь 2013.
Дорожный указатель предупреждал, что следующий поворот будет на Подъячево. Подумала, а не в честь ли пролетарского писателя названо это село? Имя Семёна Павловича Подъячева было мне знакомо, и захотелось уточнить откуда местное село получило своё название.
Мы свернули на грунтовую дорогу, которая привела нас точнёхонько к Храму, окружённому строительными лесами. Вышли из машины и пошли знакомиться с историческим местом.
Выписка из Учётной карточки Церкви Николая Чудотворца в Подъячево:
"Кирпичная церковь в стиле раннего классицизма с колокольней, выстроенная в 1794 на средства П. М. Власова. К четверику храма, увенчанному восьмигранным барабаном, примыкают небольшие трапезная и алтарь. На хорах придел Двенадцати Апостолов. Закрыта в 1920-1930-х, к 1980-м в аварийном состоянии. Открыта в 2000, отремонтирована. Великое освящение состоялось 18 декабря 2018."
Кресты с захоронений владельцев усадьбы.
Подъячево (бывшее Никольское-Обольяниново) - село в Дмитровском районе Московской области. Население (по сведениям из Википедии) 943 человека. В 1866 году в Никольском-Обольянинове родился русский крестьянский писатель Семён Павлович Подъячев. После революции Подъячев был активным агитатором, заведующим Отделом народного образования и секретарём местной партячейки. Умер он в 1934 году, и в его честь Никольское-Обольяниново было переименовано в Подъячево.
Село возникло вокруг усадьбы "Горушки", которая была основана в 1760-е годы капитаном-преображенцем П. М. Власовым и его супругой Анной Исаевной, внучкой знаменитого дипломата П. П. Шафирова.
В 1802 году село у наследников Власовых выкупил Пётр Хрисанфович Обольянинов, фаворит Павла I, генерал от инфантерии, в 1800-1801 гг. генерал-прокурор. Кстати сказать, сослуживцем Обольянинова был Дмитрий Борисович Мертваго (о нём я написала здесь). В пожаре 1812 года московский дом Обольянинова с большим садом и двумя флигелями сгорел, и Пётр Хрисанфович с супругой Анной Александровной Нащокиной (по второму браку), урожденной Ермолаевой, перебрался на жительство в Обольяниново, где построил для себя и супруги одноэтажный, деревянный усадебный дом.
Своих детей у Петра Хрисанфовича не было, поэтому Обольяниново унаследовал племянник Петра Хрисанфовича - Михаил Михайлович Обольянинов, инвалид войны, под/полковник в отставке.
У Михаила Михайловича была дочь Анна, которая вышла замуж за графа Адама Васильевича Олсуфьева (1833-1901). Олсуфьев был воспитанником Пажеского корпуса, флигель-адъютантом Александра II, генерал-майором Свиты. В чине генерал-лейтенанта в 1882 году вышел в отставку и поселился в Никольском-Обольянинове.
Н.Н.Ге. Портреты Олсуфьевых - Адама Васильевича и Анны Михайловны.
При Олсуфьеве в селе были построены школа, больница, метеорологическая станция, свыше 10-ти хозяйственных построек, высажено около 145 гектаров леса.
Дети Олсуфьевых, Дмитрий, Михаил и Елизавета, были образованными людьми, сыновья закончили московский университет, а Елизавета высшие женские курсы в Москве, училась за границей.
Когда мы подошли к церкви, из неё вышли две женщины, одна спросила: "Вам что-то нужно или вы просто посмотреть? А то я ухожу". "Да нет, спасибо, мы просто посмотреть". "А-ааа, ну тогда ладно. Усадьба во-о-н там". Она махнула рукой в сторону, где над деревьями возвышалась еле заметная крыша дома. Женщины пошли своей дорогой, а мы пошли смотреть остатки некогда пышной усадьбы Олсуфьевых.
[Далее фотографии]
То, что она раньше была пышной, я не сомневалась. В памяти всплыли виды достопримечательностей Подмосковья, где я бывала, фильмы о русском помещичьем быте, картины русских художников и собственные представления ... архитектура помещичьих усадеб, в принципе, была одинаковая - фасады с колоннами, величественные ступени к главному входу, неизменные подъездные аллеи, беседки, обязательный водоём, куда ходили гулять дамы с зонтиками и с кавалерами ...
От Храма, спотыкаясь о корни деревьев, мы направились в сторону видневшейся крыше дома и вышли сначала к его задней части. Двери с облупившейся краской были закрыты на ключ, ступеньки лестницы были опасно проломаны и зияли провалами.
Дом "с тыла" в полной разрухе.
Двери в задней части дома.
Заросшая задняя часть дома.
Лестница в парк
От ступеней вниз вела аллея со старыми, высокими деревьями, покрашенными на метр от основания побелкой. Вероятно, летом здесь было миленько, но поздняя осень выявила неухоженность и засоренность старинного парка - многие деревья попадали от старости, так и лежали вповалку неубранными. По некоторым еле заметным признакам можно было догадаться о былой красоте аллеи и всего парка.
Мы пошли по аллее обозревать окрестности, бывшие при Олсуфьевых образцовым парком, и вышли к пруду.
Он был большой, широкий, тропинка от дома раздваивалась и огибала пруд слева и справа. Справа за редкими деревьями была видна дорога, по которой мы приехали, даже слышался далёкий шум проезжавших автомобилей, а слева - дорожка вдоль пруда терялась вдали, и мы пошли по ней.
Погода в тот день была сухая, ясная, иногда даже проглядывало солнце. Деревья, вода, отражение ветвей в воде - всё вокруг казалось декорацией.
Дорожка вдоль пруда
Я шла вдоль пруда и думала, если здесь даже в голом ноябре всё выглядит красиво, то как, наверное, замечательно здесь зелёным летом!
Весь пруд обходить не было смысла, и мы свернули обратно в направлении к постройкам усадьбы. Прошли и мимо дачек-коттеджей, огороженных заборами, прошли мимо разрушенных флигелей и галерей-пристроек усадьбы и вышли к главному входу в дом.
Пространство перед домом, бывшее при Олсуфьевых образцово-показательной зоной, выглядело свалкой, заросшей бурьяном. Мы пробрались по вытоптанной тропинке до ступеней дома и осмотрелись.
Фасад с заросшей дорожкой
От господского дома влево и вправо отходили жилые галереи, и постройка выглядела большим полукругом.
Правая и левая галереи были полностью разрушены, остались лишь стены из красного кирпича, но в самом доме стёкла в окнах были целы, и сам он выглядел на первый взгляд неплохо.
Наверное, дом потому пребывал в более/менее сохранности, потому что его охраняла старушка-сторож. За две тысячи в месяц она каждый день приходила на свой пост у входной двери и сидела там, грозно цыкая на всех, кто хотел посягнуть на целостность исторической постройки.
Сторож заброшенного дома.
Мы спросили у неё, каково состояние дома внутри, и она охотно сообщила, что дом только с виду целый и крепкий, а на самом деле гибнет, потому что крыша в левой части разрушилась, и дожди/снега заливают/засыпают деревянные стены и перекрытия некогда крепко построенного здания.
Позже из Википедии я узнала, что в 1994 году усадьбу приобрёл Благотворительный фонд Президента Республики Калмыкия Кирсана Илюмжинова, который имел планы реконструировать дом и постройки, чтобы создать в них санаторно-туристический комплекс. Однако планы не осуществлены по сей день. Господский дом заброшен и ветшает с каждым годом, требуя срочной и основательной реставрации. А ухоженный при Олсуфьевых парк с красивой аллеей и прудами превратился в сорный, дикий лес.
В советское время усадьба находилась под опекой одного из литературных ведомств и была домом отдыха выходного дня для литераторов, путёвки распространялись через профсоюз, и желающих отдохнуть в уютном доме среди красивой природы было много.
Потом в этом доме была школа для местных детей и из окрестных деревень, учителя хвалили помещение, оно было тёплым даже зимой. Затем школу перевели в новое типовое здание, а исторический дом отдали в аренду частному лицу (см.выше) на 49 лет. Частное лицо заколотило все входы-выходы и посадило у дверей сторожа из местных. На этом его забота об усадьбе закончилась.
Так как в дом мы не попали, то прошлись мимо остальных построек ... удручающая картина. Если в соседней усадьбе Ольгово хозяйственные строения сохранились под крепкими крышами и застекленными окнами, то в Подъячево от подобных построек остались лишь остатки стен из красного, крепкого, дореволюционного кирпича, которые время и мародёры не смогли окончательно доломать.
Что сказать в заключение ... моё настроение после прогулки было не просто грустное, а гнетуще грустное. И это только от внешнего разора усадьбы, страшно подумать, что внутри дома? Но я утешила себя мыслью, что решительная женщина-сторож не даст мародёрам проникнуть в дом, хотя ... она сидит у главного входа, а сзади в окнах полно дыр!
Грустно подумала, неужели такие люди, как Савва Мамонтов, Савва Морозов, Павел Третьяков и другие меценаты повывелись на Руси? Ведь богатые русские люди всегда использовали своё богатство не только для его приумножения, но и помогали развитию науки, культуры и искусства.
Если помощь государства выражается только в табличках "охраняется государством", то люди, имеющие средства и неравнодушные к отечественной культуре, где они?
К.С. Станиславский сказал как-то: "Для того чтобы процветало искусство, нужны не только художники, но и меценаты". А в чём выражается современное меценатство? В том, чтобы взять историческое строение за копейки в аренду, заколотить его и дождаться "естественной убыли"?
Впрочем, "мечты, мечты, где ваша сладость"? Получается, что богатею проще купить очередной прогулочный крейсер, чем возродить к жизни кусочек русской истории, такой, например, как дворянская усадьба в Подъячево.
Мы свернули на грунтовую дорогу, которая привела нас точнёхонько к Храму, окружённому строительными лесами. Вышли из машины и пошли знакомиться с историческим местом.
Выписка из Учётной карточки Церкви Николая Чудотворца в Подъячево:
"Кирпичная церковь в стиле раннего классицизма с колокольней, выстроенная в 1794 на средства П. М. Власова. К четверику храма, увенчанному восьмигранным барабаном, примыкают небольшие трапезная и алтарь. На хорах придел Двенадцати Апостолов. Закрыта в 1920-1930-х, к 1980-м в аварийном состоянии. Открыта в 2000, отремонтирована. Великое освящение состоялось 18 декабря 2018."
Кресты с захоронений владельцев усадьбы.
Подъячево (бывшее Никольское-Обольяниново) - село в Дмитровском районе Московской области. Население (по сведениям из Википедии) 943 человека. В 1866 году в Никольском-Обольянинове родился русский крестьянский писатель Семён Павлович Подъячев. После революции Подъячев был активным агитатором, заведующим Отделом народного образования и секретарём местной партячейки. Умер он в 1934 году, и в его честь Никольское-Обольяниново было переименовано в Подъячево.
Село возникло вокруг усадьбы "Горушки", которая была основана в 1760-е годы капитаном-преображенцем П. М. Власовым и его супругой Анной Исаевной, внучкой знаменитого дипломата П. П. Шафирова.
В 1802 году село у наследников Власовых выкупил Пётр Хрисанфович Обольянинов, фаворит Павла I, генерал от инфантерии, в 1800-1801 гг. генерал-прокурор. Кстати сказать, сослуживцем Обольянинова был Дмитрий Борисович Мертваго (о нём я написала здесь). В пожаре 1812 года московский дом Обольянинова с большим садом и двумя флигелями сгорел, и Пётр Хрисанфович с супругой Анной Александровной Нащокиной (по второму браку), урожденной Ермолаевой, перебрался на жительство в Обольяниново, где построил для себя и супруги одноэтажный, деревянный усадебный дом.
Своих детей у Петра Хрисанфовича не было, поэтому Обольяниново унаследовал племянник Петра Хрисанфовича - Михаил Михайлович Обольянинов, инвалид войны, под/полковник в отставке.
У Михаила Михайловича была дочь Анна, которая вышла замуж за графа Адама Васильевича Олсуфьева (1833-1901). Олсуфьев был воспитанником Пажеского корпуса, флигель-адъютантом Александра II, генерал-майором Свиты. В чине генерал-лейтенанта в 1882 году вышел в отставку и поселился в Никольском-Обольянинове.
Н.Н.Ге. Портреты Олсуфьевых - Адама Васильевича и Анны Михайловны.
При Олсуфьеве в селе были построены школа, больница, метеорологическая станция, свыше 10-ти хозяйственных построек, высажено около 145 гектаров леса.
Дети Олсуфьевых, Дмитрий, Михаил и Елизавета, были образованными людьми, сыновья закончили московский университет, а Елизавета высшие женские курсы в Москве, училась за границей.
Когда мы подошли к церкви, из неё вышли две женщины, одна спросила: "Вам что-то нужно или вы просто посмотреть? А то я ухожу". "Да нет, спасибо, мы просто посмотреть". "А-ааа, ну тогда ладно. Усадьба во-о-н там". Она махнула рукой в сторону, где над деревьями возвышалась еле заметная крыша дома. Женщины пошли своей дорогой, а мы пошли смотреть остатки некогда пышной усадьбы Олсуфьевых.
[Далее фотографии]
То, что она раньше была пышной, я не сомневалась. В памяти всплыли виды достопримечательностей Подмосковья, где я бывала, фильмы о русском помещичьем быте, картины русских художников и собственные представления ... архитектура помещичьих усадеб, в принципе, была одинаковая - фасады с колоннами, величественные ступени к главному входу, неизменные подъездные аллеи, беседки, обязательный водоём, куда ходили гулять дамы с зонтиками и с кавалерами ...
От Храма, спотыкаясь о корни деревьев, мы направились в сторону видневшейся крыше дома и вышли сначала к его задней части. Двери с облупившейся краской были закрыты на ключ, ступеньки лестницы были опасно проломаны и зияли провалами.
Дом "с тыла" в полной разрухе.
Двери в задней части дома.
Заросшая задняя часть дома.
Лестница в парк
От ступеней вниз вела аллея со старыми, высокими деревьями, покрашенными на метр от основания побелкой. Вероятно, летом здесь было миленько, но поздняя осень выявила неухоженность и засоренность старинного парка - многие деревья попадали от старости, так и лежали вповалку неубранными. По некоторым еле заметным признакам можно было догадаться о былой красоте аллеи и всего парка.
Мы пошли по аллее обозревать окрестности, бывшие при Олсуфьевых образцовым парком, и вышли к пруду.
Он был большой, широкий, тропинка от дома раздваивалась и огибала пруд слева и справа. Справа за редкими деревьями была видна дорога, по которой мы приехали, даже слышался далёкий шум проезжавших автомобилей, а слева - дорожка вдоль пруда терялась вдали, и мы пошли по ней.
Погода в тот день была сухая, ясная, иногда даже проглядывало солнце. Деревья, вода, отражение ветвей в воде - всё вокруг казалось декорацией.
Дорожка вдоль пруда
Я шла вдоль пруда и думала, если здесь даже в голом ноябре всё выглядит красиво, то как, наверное, замечательно здесь зелёным летом!
Весь пруд обходить не было смысла, и мы свернули обратно в направлении к постройкам усадьбы. Прошли и мимо дачек-коттеджей, огороженных заборами, прошли мимо разрушенных флигелей и галерей-пристроек усадьбы и вышли к главному входу в дом.
Пространство перед домом, бывшее при Олсуфьевых образцово-показательной зоной, выглядело свалкой, заросшей бурьяном. Мы пробрались по вытоптанной тропинке до ступеней дома и осмотрелись.
Фасад с заросшей дорожкой
От господского дома влево и вправо отходили жилые галереи, и постройка выглядела большим полукругом.
Правая и левая галереи были полностью разрушены, остались лишь стены из красного кирпича, но в самом доме стёкла в окнах были целы, и сам он выглядел на первый взгляд неплохо.
Наверное, дом потому пребывал в более/менее сохранности, потому что его охраняла старушка-сторож. За две тысячи в месяц она каждый день приходила на свой пост у входной двери и сидела там, грозно цыкая на всех, кто хотел посягнуть на целостность исторической постройки.
Сторож заброшенного дома.
Мы спросили у неё, каково состояние дома внутри, и она охотно сообщила, что дом только с виду целый и крепкий, а на самом деле гибнет, потому что крыша в левой части разрушилась, и дожди/снега заливают/засыпают деревянные стены и перекрытия некогда крепко построенного здания.
Позже из Википедии я узнала, что в 1994 году усадьбу приобрёл Благотворительный фонд Президента Республики Калмыкия Кирсана Илюмжинова, который имел планы реконструировать дом и постройки, чтобы создать в них санаторно-туристический комплекс. Однако планы не осуществлены по сей день. Господский дом заброшен и ветшает с каждым годом, требуя срочной и основательной реставрации. А ухоженный при Олсуфьевых парк с красивой аллеей и прудами превратился в сорный, дикий лес.
В советское время усадьба находилась под опекой одного из литературных ведомств и была домом отдыха выходного дня для литераторов, путёвки распространялись через профсоюз, и желающих отдохнуть в уютном доме среди красивой природы было много.
Потом в этом доме была школа для местных детей и из окрестных деревень, учителя хвалили помещение, оно было тёплым даже зимой. Затем школу перевели в новое типовое здание, а исторический дом отдали в аренду частному лицу (см.выше) на 49 лет. Частное лицо заколотило все входы-выходы и посадило у дверей сторожа из местных. На этом его забота об усадьбе закончилась.
Так как в дом мы не попали, то прошлись мимо остальных построек ... удручающая картина. Если в соседней усадьбе Ольгово хозяйственные строения сохранились под крепкими крышами и застекленными окнами, то в Подъячево от подобных построек остались лишь остатки стен из красного, крепкого, дореволюционного кирпича, которые время и мародёры не смогли окончательно доломать.
Что сказать в заключение ... моё настроение после прогулки было не просто грустное, а гнетуще грустное. И это только от внешнего разора усадьбы, страшно подумать, что внутри дома? Но я утешила себя мыслью, что решительная женщина-сторож не даст мародёрам проникнуть в дом, хотя ... она сидит у главного входа, а сзади в окнах полно дыр!
Грустно подумала, неужели такие люди, как Савва Мамонтов, Савва Морозов, Павел Третьяков и другие меценаты повывелись на Руси? Ведь богатые русские люди всегда использовали своё богатство не только для его приумножения, но и помогали развитию науки, культуры и искусства.
Если помощь государства выражается только в табличках "охраняется государством", то люди, имеющие средства и неравнодушные к отечественной культуре, где они?
К.С. Станиславский сказал как-то: "Для того чтобы процветало искусство, нужны не только художники, но и меценаты". А в чём выражается современное меценатство? В том, чтобы взять историческое строение за копейки в аренду, заколотить его и дождаться "естественной убыли"?
Впрочем, "мечты, мечты, где ваша сладость"? Получается, что богатею проще купить очередной прогулочный крейсер, чем возродить к жизни кусочек русской истории, такой, например, как дворянская усадьба в Подъячево.