Насельники "Красного петуха", Максим Гуреев
На первом картофане, если кто забыл, часть клементьевских насельников обитала в - одноэтажном бараке, что стоял (и стоит, наверное, по сей день) как раз рядом с мостом через реку Искону.
Впрочем, на указателе значился иной топоним - "Икона", потому как буква "с" по неизвестным причинам куда-то подевалась, что давало повод особо впечатлительным студентам видеть в этом какой-то особый духоподъемный смысл. Теперь-то можно смело сказать, что все выглядело много прозаичней (букву оторвала местная гопота), и никакого первосмысла тут не было, но тогда, все было по-другому…
Итак, после трудового дня и ужина в колхозной столовке, где на кассе сидела незабвенная Наталья Иванна, что всякий раз с известным интересом посматривала на эксклюзивные образцы филологического мужества, боченилась и жеманно улыбалась, наступал долгожданный вечер.
К тому моменту гонцы уже выполняли свою немудрящую работу и, что вполне закономерно, даже успевали воспользоваться ее плодами. Как помнится, в местном сельпо никаких проблем с водкой тогда не наблюдалось, а посему всякий вечер обещал быть...
Растапливать чудовищных размеров кривую и засранную печь без тяги доверяли, что и понятно, Валериану Васильеву, чья близость к земле и глубокое знание простонародной жизни ни у кого не вызывали сомнения. Валерий поступал незатейливо, но по-своему остроумно. Открыв заслонку, он выплескивал внутрь ведро солярки или керосина (сейчас вспомнить, что именно, уже невозможно), после чего все барачное помещение окутывал черный непроглядный дым, но печь при этом начинала утробно гудеть и вопреки всем законам физики начинала функционировать.
Застольем традиционно руководил небезызвестный Юрий Юрьевич Калугин, почитавший себя за старшего, и видимо по этой причине носивший военную форму с синими нашивками на воротничке, что свидетельствовало о пройденной им срочной службе в доблестных рядах советских ВВС.
Ну, типа охранял аэродром или что-то в этом роде.
Вторым топовым персонажем "Красного петуха" был Ирек Имамутдинов, в задачи которого входило всячески опекать Юрича во время вечерних застолий, потому как последний был, откровенно говоря, не слишком силен в противостоянии "зеленому змию".
Редкий обитатель барака на реке Иконе не вспомнит, как добрый Ирек выводил к тому моменту тоже доброго Калугина на крыльцо, чтобы тот проблевался. При том, что здесь же, у крыльца, проходила самопальная дискотека, широко известная в народе как "танцы-обжиманцы". Было это, не скрою, вполне симпатично.
Искатели же большего уединения могли удалиться на зады деревенских дворов и продолжить здесь более, так сказать, приватно. Тут, в сваленных трубах было принято ныкать водку или вино (на любителя). Опять же разместившись на этих самых трубах, можно было наблюдать со стороны всю барачную тусовку. А отсюда виделось многое.
Например, вспоминается Славик Николаенко, который по пьяному делу напялил на себя белый халат, залез на велосипед (откуда он его взял?) и поехал кататься в кромешной клементьевской темноте по не менее кромешным клементьевским дорогам, видимо, изображая из себя привидение. Потом он, понятное дело, упал с какую-то бездонную лужу, матерился, кажется, сломал колхозный велосипед.
Про белый халат говорить, думаю, и смысла нет.
Особой барачной темой был рукомойник, вполне лагерной конструкции, кстати сказать, - обрезная труба с дырками из которых в жестяной короб лилась пахнущая прелым болотцем вода. Всякий раз, оказываясь здесь по утрам, Ирек обнажался до пояса и, громко крича, начинал поливать себя, видимо, пытаясь тем самым восстановить силы после очередной ночной попойки.
Впрочем, его святую веру в целительные свойства болотной воды сокурсники не разделяли. Особенно по утрам это недоверие было написано на их молодых, но помятых лицах.
Впрочем, на указателе значился иной топоним - "Икона", потому как буква "с" по неизвестным причинам куда-то подевалась, что давало повод особо впечатлительным студентам видеть в этом какой-то особый духоподъемный смысл. Теперь-то можно смело сказать, что все выглядело много прозаичней (букву оторвала местная гопота), и никакого первосмысла тут не было, но тогда, все было по-другому…
Итак, после трудового дня и ужина в колхозной столовке, где на кассе сидела незабвенная Наталья Иванна, что всякий раз с известным интересом посматривала на эксклюзивные образцы филологического мужества, боченилась и жеманно улыбалась, наступал долгожданный вечер.
К тому моменту гонцы уже выполняли свою немудрящую работу и, что вполне закономерно, даже успевали воспользоваться ее плодами. Как помнится, в местном сельпо никаких проблем с водкой тогда не наблюдалось, а посему всякий вечер обещал быть...
Растапливать чудовищных размеров кривую и засранную печь без тяги доверяли, что и понятно, Валериану Васильеву, чья близость к земле и глубокое знание простонародной жизни ни у кого не вызывали сомнения. Валерий поступал незатейливо, но по-своему остроумно. Открыв заслонку, он выплескивал внутрь ведро солярки или керосина (сейчас вспомнить, что именно, уже невозможно), после чего все барачное помещение окутывал черный непроглядный дым, но печь при этом начинала утробно гудеть и вопреки всем законам физики начинала функционировать.
Застольем традиционно руководил небезызвестный Юрий Юрьевич Калугин, почитавший себя за старшего, и видимо по этой причине носивший военную форму с синими нашивками на воротничке, что свидетельствовало о пройденной им срочной службе в доблестных рядах советских ВВС.
Ну, типа охранял аэродром или что-то в этом роде.
Вторым топовым персонажем "Красного петуха" был Ирек Имамутдинов, в задачи которого входило всячески опекать Юрича во время вечерних застолий, потому как последний был, откровенно говоря, не слишком силен в противостоянии "зеленому змию".
Редкий обитатель барака на реке Иконе не вспомнит, как добрый Ирек выводил к тому моменту тоже доброго Калугина на крыльцо, чтобы тот проблевался. При том, что здесь же, у крыльца, проходила самопальная дискотека, широко известная в народе как "танцы-обжиманцы". Было это, не скрою, вполне симпатично.
Искатели же большего уединения могли удалиться на зады деревенских дворов и продолжить здесь более, так сказать, приватно. Тут, в сваленных трубах было принято ныкать водку или вино (на любителя). Опять же разместившись на этих самых трубах, можно было наблюдать со стороны всю барачную тусовку. А отсюда виделось многое.
Например, вспоминается Славик Николаенко, который по пьяному делу напялил на себя белый халат, залез на велосипед (откуда он его взял?) и поехал кататься в кромешной клементьевской темноте по не менее кромешным клементьевским дорогам, видимо, изображая из себя привидение. Потом он, понятное дело, упал с какую-то бездонную лужу, матерился, кажется, сломал колхозный велосипед.
Про белый халат говорить, думаю, и смысла нет.
Особой барачной темой был рукомойник, вполне лагерной конструкции, кстати сказать, - обрезная труба с дырками из которых в жестяной короб лилась пахнущая прелым болотцем вода. Всякий раз, оказываясь здесь по утрам, Ирек обнажался до пояса и, громко крича, начинал поливать себя, видимо, пытаясь тем самым восстановить силы после очередной ночной попойки.
Впрочем, его святую веру в целительные свойства болотной воды сокурсники не разделяли. Особенно по утрам это недоверие было написано на их молодых, но помятых лицах.