Картофельные истории.
Тут как-то промелькнуло во френдленте фото, ну то что выше.
А поэтому несмотря на отсутствие иных причин - истории про картошку...
***
Расцвет застолья.
***
Советские времена. Работаем в НИИ. Как у всех, есть подшефный
колхоз, где за отгулы батрачим, чтобы быстрей достроить коммунизм и,
наконец, обогнать мерзких америкашек по молоку, мясу и шерсти. Но кроме
оброка по трудодням есть еще в нашей конторе сколоченная парткомом
пестрая компашка, типа агитбригады, для поездок в подшефный колхоз с
целью увеселения утомленных пьянством аборигенов. В компашку входят:
лектор-пропагандист Костыль (полкан-отставник Костылев - начальник
ГО-«застенчивый ворюга» гражданоборонного спирта), певец (по кличке
Карузо), фокусник Хвост (м. н. с. Хвостов), гиревик Жаба (электрик
Жабаров) и джаз-банда из 4 человек, в которой я колупаю на басухе.
Получаем партийное задание и выезжаем на убитом автобусе по осеннему
бездорожью в указанном направлении. Часа через два, периодически не хило
принимая на грудь для сугреву, то и дело путаясь в направлениях,
подъезжаем затемно к какой-то деревушке и в ней к кривой хибаре под
названием клуб. В клубе ни души, один бухой сторож, что довольно
странно. Обычно нас всегда ждут и зал битком. Ладно, хрен с ним. Костыль
пошел на разведку скликать народ, а мы занялись установкой аппаратуры.
Минут через 40 стала собираться публика. В первых рядах - бабульки,
сзади - полупьяная молодежь. Изрядно поддатый местный агроном и объявил
начало шефского концерта.
Первым на сцену вынырнул подрумяненный халявным спиртом пропагандист
Костыль. А мы пока устроились в тесном закутке у задней стенки сцены,
отгороженной от публики грязной занавеской. Костыль достал мятую газету
и начал вещать о гнусных происках империалистов. Гневно клеймя их за то,
что они, гады, чтобы не сбивать цены на хлеб, уничтожают излишки зерна.
А в это время, мы за занавеской потихонечку давили очередной пузырь,
передавая кружку по кругу. Пустой бутылек бросили в дырку в полу сцены.
В тишине клуба, раздалось мелодичное «ДЗЫНЬ» - звон разбившейся о камень
бутылки. Из задних рядов восхищенно донеслось:
- Хуясе!!!
Лектор, приняв народное одобрение на свой счет, оживился:
- Да-да! Совершенно верно! Лишнее зерно сжигают, зарывают бульдозерами,
сбрасывают в море, в то время как дети Африки и Гондураса голодают!...
Наконец Костыль заткнулся и на сцену выплыл Карузо. Встав в величавую
позу, и, пафосно закатив глаза, затянул свою коронную:
- Слааааавное море, священный Байкаааааааал!
Из задних рядов:
- Хуй тебе в жоооопу, чтоб ты не скакаааааал!
Карузо напрягся, сбился с ритма, гневно поводил очами и, послав всех
на..., гордо удалился за занавеску под одобрительный свист.
Градус у публики и у нас в закутке крепчал, усиливая энтузиазм с
обеих сторон. Сменив Карузо на сцену вышел Хвост со своими фокусами. Он
доставал из штанин какие-то разноцветные ленты-платочки, выдувал из
пасти мыльные пузыри, жонглировал яблоками и огурцами (спёр из нашей
закуси!), и под конец попросил у передней бабульки рубль. Она полезла
под юбки и с опаской дала фокуснику мятую бумажку. Тот взял ее в кулак,
что-то побормотал, покрутил рукой вокруг башки, крутнулся на месте, и...
разжал пустую ладошку. Рубль исчез! Бабка чуть не в обморок, орет:
- Отдай рупь, лешак долгогривый!
Хвост, загадочно улыбаясь, лезет в штанину, достает куриное яйцо и
пытается разделить его напополам. Но ничего не получается. Под хмельными
парами он бъет его о край сцены и...- на полу яичница, а РУБЛЯ НЕТ!
(Хвост же не знает, что мы решили его разыграть и вместо бутафорского
яйца с заготовленным внутри рублем подсунули ему натуральное). Из задних
рядов понеслись угрозы:
- Отдай, бля, рупь бабке, уроем, на хуй!
Хвост лихорадочно лезет в штанину, нашаривает там трешку (бабкин-то
рубль он втихаря сунул себе за шиворот) и отдает ее старухе со словами:
- Вот, бабуля, видите, - был рупь, стало три! Бабка плачет от счастья,
мы хихикаем за занавеской. Как говорится, все довольны, все смеются.
Фокусника на сцене сменяет амбал-гиревик Жаба. Он берет в руки огромную
гирю и багровея от хмельного напряжения, начинает ее выжимать над
головой. В задах клуба начинается громкий спор: - ПЁРНЕТ, НЕ ПЁРНЕТ?!
Жаба кидает гирю на сцену, пробив огромную дыру в гнилом полу и
возмущенно огрызнувшись: - Вы, мудаки, сами усрётесь ее поднимать! -
удаляется за занавеску.
Тут на сцену вскарабкивается уже никакой агроном и начинает грозить в
зал:
- Перду... приду.. пержу.. пержаю, завтра усе рсскжу пер.. прсе..
прсдатлю!
Публика зашевелилась, загомонила и потребовала танцы. Наша разогретая
банда наконец вываливает на сцену, и мы грянули! Во все наши самодельные
усилители-сундуки-динамики… Избушка затряслась-задергалась и началось
стихийное буйство. Кто-то плясал, кто-то орал, кого-то тащили трахать,
кому-то начали бить морды скамейками, в окна полетели бутылки...
общем-душевный ландшафт, полный культур-мультур!...
Но вот и финиш! Сидим в автобусе, ждем Жабу (достает из-под пола гирю),
Хвоста (безуспешно пытается выкупить у бабки свой трояк за рубль) и
Костыля, уволокшегося подписывать путевку. Наконец они все появляются и
мрачно плюются: - Ну, блин, попали! Мы: - Что такое?!!!... Костыль: - Не
зачет! Зря старались! Козлы!
Оказывается, занесло нас по пьяни не в ту степь. Надо было в наш новый
подшефный колхоз - «Путь к коммунизму», а это оказался на нашем пути -
«Заветы Ильича». Да и кто их там, в навозе, отличит-то друг от друга
днем-то, а тут еще приперлись навеселе на ночь глядя! Общий выдох:
- Ну, бляяя!!!... Ладно, мужики, завтра в свой колхоз попрём, только
пить будем после, а не до того!...
.anekdot.ru
***
Дедушка старый ему всё равно...
***
В годы былые, учась в школе, все наверное ездили отбывать трудовую
повинность в колхоз. "На картошку" Ездили и мы. Класса с пятого,
наверное. Иногда это была картошка. Иногда морковка. Иногда лен. С
первых чисел сентября и до белых мух. Или как придется.
И вот случай. Классе в пятом, что ли. Ну, совсем мы еще маленькие были.
Назавтра наш класс по графику - на картошку. А сегодня погода возьми и
испортись. Похолодало резко. Ночью за минус. Да и с утра не лучше.
Ветер. Снег с дождем. Жуть, короче. Собаку из дома не выгоняют. Не то
что деток малых в поле.
Собрались утром возле школы. Автобусы подошли. Ездили по три класса
одновременно.
Педагоги наши решают: ехать, не ехать. А чего решать, если все тогда
решала партия и правительство? И РОНО. Короче, так никто и не взял на
себя ответственность отменить поездку. И мы покатили.
Было с нами на три класса и два автобуса - три педагога. Две молоденькие
учительницы, их и не помню уже. И незабвенная наша Маргарита Николаевна.
Преклонных лет, крутого нрава, педагог милостью Божьей и бессменный наш
завуч.
Чуток поподробнее о ней. Я ее знал не только по школе. Мы были соседями,
и она дружила с моей бабкой. Но, что странно, никогда мои школьные
шалости не становились достоянием родительских ушей по этой причине. Как
бы сейчас сказали, не стучала завуч бабке на меня. Но я все равно,
видимо, подсознательно корректировал свое поведение в соответствии с
таким знакомством.
В годы войны Маргарита Николаевна была фронтовой медсестрой. На 9 мая
она надевала кучу медалей. Охотно рассказывала, какая за что. Письма ей
приходили со всего света. От спасенных ею и вытащенных с поля боя
раненых, так я понимаю. Некоторые приезжали даже. Тогда, естественно,
было весело, пьяно и шумно. А одно письмо я помню до сих пор. Вернее, не
само письмо, а конверт, который Маргарита Николаевна показывала бабке.
Там вместо адреса была такая примерно надпись. "Дорогой почтальон.
Помоги пожалуйста. До войны в вашем городе жила Маргарита Смирнова.
Адреса я не знаю. Мы вместе воевали. Найди Маргариту или ее
родственников и передай это письмо"
Возвращаясь к истории.
Приехали мы на место. В контору совхоза. Кто-то из учителей пошел за
разнарядкой. В конторе им говорят - вы чего, в такую погоду детей
привезли? С ума сошли? Ну, в поле вам делать нечего. Мы, мол, даже своих
не посылаем. Езжайте в картофелехранилище. Там хоть потеплее и без
ветра. Найдете бригадира, она скажет, чего делать.
Приезжаем к овощехранилищу. Высыпали из автобусов. Учителя пошли искать
бригадира.
Возле овощехранилища и внутри перебирают картошку человек десять
колхозниц. Утепленные, закутанные в полушалки, с красными руками и
носами. Увидели нас, прервались, спины разогнули, стали кучковаться,
переговариваются между собой негромко. Две наши молоденькие училки к ним
и поперли. Где, мол, ваш бригадир?
Тетечки эти деревенские стоят, смотрят исподлобья, и одна из них говорит
учителкам: зачем, типа, детей-то в такой ужас привезли?
А эти макаренки начинающие уже в конторе нравоучений наслушались. И тут
еще… Одна и говорит: не ваше, мол, дело. Головку так высокомерно
вздернув. Дурочка, ей Богу, как я сейчас понимаю. Нашла перед кем гонор
показывать.
Тут-то тетки на них и поперли. С мата на мат. От души. Самым ласковым
было что-то типа: сами идиотки и деток идиотами хотите сделать? Вы бы,
сороки, своих сначала нарожали да понянчили… и т.д. и т.п. Вообщем-то
все правильно тетки говорили. По содержанию. Но не по форме. Втоптали
только-только нарождающийся педагогический авторитет в грязь. Все же это
на наших глазах. Мы стоим, нам же интересно, чем все это кончится. Слов,
опять же, столько новых, интересных.
Училки на пару стоят, краснеют, жалко как-то отбрехиваются: "Да как вы
смеете!?", да "Мы вашему начальству пожалуемся! " Чем только распаляют
праведный гнев колхозниц. Те потихоньку теснят своей плотной группой
учителей и стоящих сзади нас к автобусам. Не прекращая рассказывать им
матюками, что думают о них и их педагогических способностях. А так же о
погоде, начальстве и советском правительстве.
Неизвестно, чем бы все это закончилось. Может, поколотили бы тетки наших
учительниц. Но тут появилась Маргарита Николаевна. Где она была все это
время? Черт знает. Наверное, внутри овощехранилища разговаривала с
бригадиром.
Она появилась со словами: "Что здесь происходит? " Перекрыв по мощности
разом все крики. Тетки слегка опешили, но тут же воодушевились
появлением нового достойного объекта своего воспитания. "А ты-то что,
старая кошелка? Тоже ума не нажила? " - вот так примерно они ее
встретили, если упустить мат.
И вот тут Маргарита Николаевна проявила настоящий педагогический талант.
Вот тут она дала! Встав между тетками и учителями, уперев руки в боки,
она выдала та-а-ако-о-ое! … Ни описывать ни воспроизводить я это не
берусь. Все сказанное до этого тетками по форме и по содержанию
выглядело просто жалким детским лепетом. Одесские биндюжники, я думаю,
вздрогнули. Ни до ни после я не слышал такого колорита. Мы-то маленькие
были, не все понимали. Но тетечки поняли все. И прониклись. То, что
челюсти у них отвалились - точно. У нас, кстати, - тоже.
Видя, что инцидент исчерпан и превосходство полностью на ее стороне,
Маргарита Николаевна повернулась к нам и совершенно спокойно, как ни в
чем не бывало, обычным своим голосом сказала: "Дети! Быстренько все
рассаживаемся по автобусам"
И мы вернулись домой.
Это был конец октября. Или начало ноября. А к новому году Маргариту
Николаевну проводили на пенсию. По возрасту-то ей давно пора было. Но
причина, как я узнал позже, была не в возрасте. А в том, что на
следующий день после описанных событий Маргарита Николаевна поехала в
РОНО, и там авторитетно доказала, что отправлять детей в колхоз в такую
погоду - не дело. Доказала примерно в тех же выражениях, что и накануне,
успокаивая колхозниц. И после того, как завРОНО, молодой еще мужик,
попытался пригрозить ей партбилетом, его увезли на скорой с сердечным
приступом.
Неудивительно. Если учесть, что педагогическую закалку Маргарита
Николаевна получала, будучи большую часть войны приписанной к штрафбату.
Но об этом я узнал гораздо позже… studencheskaja_istorija
***
Ну и напоследок - чем серце успокоилось:
***
Как Нижегородский университет перестал ездить на картошку...
В последний раз это было так.
Поселили студентов на картошке в каком-то бараке, и первый день наши
студиозусы отметили КАК ПОЛАГАЕТСЯ. Ни о какой картошке, а тем паче
капусте, моркови и т. д. не могло быть и речи. На дверь посредством клея
"момент" было посажено объявление "В связи с революционной ситуацией в
Гондурасе работа отменяется". То же произошло и на второй день... и на
третий... Только листы наклеивались один на один...
На двадцать третий день приехал ректор. Кажется, им тогда был покойный
Хохлов(Царствие ему Небесное). Пред ясны очи руководителя ВУЗа предстала
картина. На дверях навроде папье-маше висит толстый-толстый слой
дисклеймеров о невозможности проведения рабочего процесса ввиду
революции в Гондурасе.
На кроватях "спят вповалку бойцы, не видя снов". Над кроватями висят
нарисованные на тех же листах имена возлежащих на них субъектов -
"Ленин", "Троцкий", "Каменев", "Зиновьев", "Клара Цеткин" и т. д.
Вдоволь наглядевшись на "Бланка", "Бронштейна", "Розенфельда" и других
деятелей русской революции, ректор принял единственно верное в данной
ситуации решение - более на картошку студентов не посылать.
(с) Не моё
****
Короткие сентенции от бывшего командира СХО.
А засылали на картошку кого попало, главное выполнить план.
По отправке. А дальше в целом пускалось на самотек.
Лишь-бы без членовредительства.
***
Запретить пить в СХО - невозможно. Можно свести питие к разумной норме.
Иначе кто-то обязательно попадет в картофелечистку или под трактор.
Я практиковал создание за моей спиной "комиссии по закупкам",
которую слегка контролировал. Ну и никаких походов за догоном.
***
Ну ездили агитбригады и проверяющие.
Единственная радость для начальства СХО.
Ну не одному-же пить..
***
Причем всегда находились "сознательные" - они ехали как в бой.
Так мне пришлось откачивать матерого астматика, как оказалось.
(Никогда-бы не сказал - кровь с молоком был паренек)
Он за пару дней извел оба ингалятора и начал банально синеть.
На отрядных медиков надежды не было. Благо невпервой, у меня было.
Скорая с моей подачи отвезла его прямо к маме.
***
Почему-то у очень определенной части селянок крайне популярны "городские".
Поэтому местные "красотки" начинают отираться у общежития в первый-же вечер.
Если пустить дело на самотек будет либо эпидемия "трисивчухи", либо мордобой.
Возможен вариан "в одном флаконе". Борьба - по обстоятельствам.
***
Всякие крики про нормы, КТУ и тп - дань моде. Ни разу ничего не получилось.
Не стоит и стараться. Важная задача - не уйти в минус, но и это не самое страшное.
Главное обеспечить при этом нормальное питание отряда и сушку вещей.
***
_________________
No comments