24
Когда мне было лет четырнадцать или пятнадцать, мы с Вероникой много слушали «Ночных снайперов»; она и сейчас иногда поет под гитару про мои «монгольские скулы» и любовь к холодному обжигающему виски. А тогда мы уважали «Рубеж», где говорилось: мол, твой мир - это те, «к кому ты привык и с кем не нужно нагружать язык»; люди, с которыми можно «просто жить рядом и чувствовать, что жив». Всё остальное в песне оставалось неясным: в четырнадцать у нас не было рубежей.
Я очень многое могу сделать on my own, ибо общеизвестно: я мудра, как тысяча черепах, и могуча, как дикий зверь зубр. Но счастлива я обычно в своем мире, среди своих. It drives me. Потому и пишу, и думаю лучше в соавторстве; как Фокс Малдер, I want to believe… and to be believed.
Мысленно я задуваю свечи на своем вымышленном деньрожденческом торте (два куска настоящего, неприкосновенные, дожидаются родителей в холодильнике) и загадываю желание о следующем рубеже.
Я очень многое могу сделать on my own, ибо общеизвестно: я мудра, как тысяча черепах, и могуча, как дикий зверь зубр. Но счастлива я обычно в своем мире, среди своих. It drives me. Потому и пишу, и думаю лучше в соавторстве; как Фокс Малдер, I want to believe… and to be believed.
Мысленно я задуваю свечи на своем вымышленном деньрожденческом торте (два куска настоящего, неприкосновенные, дожидаются родителей в холодильнике) и загадываю желание о следующем рубеже.