Меня уже ничем не удивить)
В этом году. Я ко всему отношусь спокойно, с философским пофигизмом. И полностью оправдывает себя поговорка о том, что как встретишь новый год, так и проведешь. Как началась у нас в новогоднюю ночь, так и продолжается. Приезжаем мы в пятницу в ночи на дачу, а там... дерево упало на забор. Наш чистенький, красивенький забор, который и двух лет не простоял, это ж, считай, новяк и муха не сидела!
Эх, давно я ожидала какого-то подвоха от старого ольшанника. Одну старую раскидистую ольху мы спилили перед тем, как устанавливать забор, она целиком сгнила изнутри и держалась буквально на коре. Вот надо было и эту тогда же спиливать, но, блин, нам показалось, что она жива и здорова, мы ж не варвары, чтобы здоровые деревья пилить.
Ну вот и дожалелись) Наутро я хотела сфотографировать масштаб разрухи, но, подкошенная печальной новостью впала в летаргию, а когда проснулась, папенька уже ольху распилил, забор снял и самозабвенно жахал по нему кувалдой. После нескольких часов самозабвения, папенька сказал, что он зажахался насмерть и больше не хочет расправлять гофрированный забор. Выхода не оставалось, нужно было разбираться, что там с остальными четырьмя деревьями, растущими от одного корня. Осмотр показал, что деревья от корня уже не растут, деревья магическом образом практически висят в воздухе, а в корнях поселились муравьи. И, в общем, да, теперь я попробовала все.
Деревья были наклонены аккурат к нашему забору, спасения не было, но мы верим в лучшее. Папка расчехлил свою пилу, сварил металлический крюк и начал закидывать его на дерево. Три раза кидал старик невод в море Долго кидал папенька уголок на дерево, но наконец зацепился уголок и меня отправили привязывать веревку к другому дереву. В Середине конструкции мы начали наматывать веревку на палку и оттягивать дерево от забора. Собственно, папенька собрался пилить дерево, а мне наказал тянуть веревку изо всех сил на себя, когда даст команду. И вот орет он мне от нашей ольхи, мол, подергай, чтобы удостовериться, крепко ли держится наш крючок. Я дернула и, чую, как-то подозрительно кренится дерево. Вот прям, как будто я его на веревке удерживаю, чую, дальше как-то идет...
- Тяни, Машка, оно падает! - заорал папенька, и вроде как кинулся мне на помощь, но не успел.
«Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются..." - непроизвольно вспомнила я монолог Болконского из "Войны и мира". Надо мной не было ничего уже, кроме неба. Но тут папенькин лик, нависший надо мной, испортил всю возвышенность момента.
- Ээээ, ты тут как оказалась? - спросил он.
- Как забор? - спросила я, видя, что папеньку деревом не убило и все вроде как нормально.
- Дерево лежит параллельно забору! - радостно воскликнул папенька и вытащил меня из кустов, где почему-то лежала я сама.
Остальная операция проходила приблизительно в таком же ключе. Однажды у нас зажало пилу, поэтому дерево я опять роняла в одиночку, страшно боясь, что оно упадет на папку. В остальные же разы в кустах валялись мы вдвоем.
Устали за день экстремальных работ насмерть, зато обзавелись обалденно красивыми чурбачками.
Кстати, никто не знает, кто вообще должен следить за этими деревьями? Есть же, наверное, какие-то службы, которые должны эти деревья спиливать. У них и веревки крепче и вообще навык есть.
Эх, давно я ожидала какого-то подвоха от старого ольшанника. Одну старую раскидистую ольху мы спилили перед тем, как устанавливать забор, она целиком сгнила изнутри и держалась буквально на коре. Вот надо было и эту тогда же спиливать, но, блин, нам показалось, что она жива и здорова, мы ж не варвары, чтобы здоровые деревья пилить.
Ну вот и дожалелись) Наутро я хотела сфотографировать масштаб разрухи, но, подкошенная печальной новостью впала в летаргию, а когда проснулась, папенька уже ольху распилил, забор снял и самозабвенно жахал по нему кувалдой. После нескольких часов самозабвения, папенька сказал, что он зажахался насмерть и больше не хочет расправлять гофрированный забор. Выхода не оставалось, нужно было разбираться, что там с остальными четырьмя деревьями, растущими от одного корня. Осмотр показал, что деревья от корня уже не растут, деревья магическом образом практически висят в воздухе, а в корнях поселились муравьи. И, в общем, да, теперь я попробовала все.
Деревья были наклонены аккурат к нашему забору, спасения не было, но мы верим в лучшее. Папка расчехлил свою пилу, сварил металлический крюк и начал закидывать его на дерево. Три раза кидал старик невод в море Долго кидал папенька уголок на дерево, но наконец зацепился уголок и меня отправили привязывать веревку к другому дереву. В Середине конструкции мы начали наматывать веревку на палку и оттягивать дерево от забора. Собственно, папенька собрался пилить дерево, а мне наказал тянуть веревку изо всех сил на себя, когда даст команду. И вот орет он мне от нашей ольхи, мол, подергай, чтобы удостовериться, крепко ли держится наш крючок. Я дернула и, чую, как-то подозрительно кренится дерево. Вот прям, как будто я его на веревке удерживаю, чую, дальше как-то идет...
- Тяни, Машка, оно падает! - заорал папенька, и вроде как кинулся мне на помощь, но не успел.
«Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются..." - непроизвольно вспомнила я монолог Болконского из "Войны и мира". Надо мной не было ничего уже, кроме неба. Но тут папенькин лик, нависший надо мной, испортил всю возвышенность момента.
- Ээээ, ты тут как оказалась? - спросил он.
- Как забор? - спросила я, видя, что папеньку деревом не убило и все вроде как нормально.
- Дерево лежит параллельно забору! - радостно воскликнул папенька и вытащил меня из кустов, где почему-то лежала я сама.
Остальная операция проходила приблизительно в таком же ключе. Однажды у нас зажало пилу, поэтому дерево я опять роняла в одиночку, страшно боясь, что оно упадет на папку. В остальные же разы в кустах валялись мы вдвоем.
Устали за день экстремальных работ насмерть, зато обзавелись обалденно красивыми чурбачками.
Кстати, никто не знает, кто вообще должен следить за этими деревьями? Есть же, наверное, какие-то службы, которые должны эти деревья спиливать. У них и веревки крепче и вообще навык есть.