Гуру(й) о банальных, в целом, вещах
и о твердолобой дуре марагритке (как же таких любят некоторые).
Нуриэль Рубини Нестабильность неравенства.
Нью Йорк - В этом году мы стали свидетелями глобальной волны социальных и политических беспорядков и нестабильности, массы людей выплеснулись на реальные и виртуальные улицы: Арабская весна; беспорядки в Лондоне; протест среднего класса в Израиле против высоких цен на недвижимость и инфляционного сжатия стандартов жизни; протестующие чилийские студенты; повреждения дорогих машин «жирных котов» в Германии; индийское движение против коррупции; растущее недовольство коррупцией и неравенством в Китае; и теперь движение «Оккупируй Уол-Стрит» повсюду в США.
Хотя эти процессы и не объединены общей проблемой, они выражают в различной форме серьёзное недовольство мирового рабочих и средних классов по поводу их перспектив перед лицом растущей концентрации власти у экономической, финансовой и политической элиты. Причины их недовольства весьма прозрачны: высокая безработица в развитых и развивающихся странах; неадекватность опыта и образования молодых людей и рабочих перед лицом глобальной конкуренции; негодование по поводу коррупции, в т.ч. в таких узаконенных формах как лоббирование; а так же резкий рост неравенства в доходах и благосостоянии в развитых и быстрорастущих развивающихся экономиках.
Конечно, проблемы испытываемые таким количеством людей не могут быть сведены к одному фактору. Например, рост неравенства имеет множество причин: выход 2,3 млрд. китайцев и индусов на глобальный рынок труда, который сокращает рабочие места и зарплаты низкоквалифицированых «синих воротничков» и отчасти «белых воротничков» в развитых экономиках; технологические изменения; принцип «победитель получает всё»; проявление неравенства в доходах и богатстве в быстро растущих и ещё недавно бедных экономиках; а так же слабо прогрессивное налогообложение.
Рост кредитного плеча частного и публичного секторов и связанные с этим кредитные и финансовые пузыри - частично результат неравенства. Посредственный рост доходов для основной массы людей в последние несколько десятилетий породил разрыв между доходами и потребительскими запросами. В англо-саксонских странах ответом явилась демократизация кредита (финансовая либерализация), подпитывавшая рост частных долгов по мере того, как домохозяйства начали занимать. В Европе разрыв был заполнен общественными услугами - бесплатное образование, здравоохранение и т.д. - эти расходы полностью не покрывались налоговыми поступлениями и приводили к росту бюджетных дефицитов и государственного долга. В обоих случаях уровни долга в конечном счете достигли неустойчивых уровней.
Компании в развитых экономиках сокращают рабочих, по причине недостаточности конечного спроса, что приводит к избыточным производственным мощностям и неуверенности относительно перспектив спроса в будущем. Но сокращение рабочих мест ведёт к дальнейшему ухудшению конечного спроса, поскольку оно снижает трудовые доходы и увеличивает неравенство. Т.к. расходы на оплату труда с одной стороны являются заработной платой и спросом с другой, получается, что рациональное поведения с точки зрения отдельной фирмы - разрушительно для системы в целом.
Как результат - свободные рынки не генерируют достаточный конечный спрос. В Соединенных Штатах, например, сокращающиеся издержки на персонал снизили долю заработной платы в ВВП. Влияние на совокупный спрос десятилетий перераспределения доходов и богатства от труда к капиталу, от зарплат к прибылям, от бедных к богатым, от домохозяйств к корпорациям стало очень ощутимым, приводя к пониженной склонности к потреблению со стороны владельцев фирм и богатых домохозяйств.
Проблема не нова. Карл Маркс переоценил социализм, но он был прав, утверждая, что глобализация, бесконтрольный финансовый капитализм и перераспределение доходов и богатства от труда к капиталу может привести капитализм к саморазрушению. Он доказывал, что бесконтрольный капитализм может приводить к регулярным приступам перепроизводства, недопотребления и повторяющимся разрушительным финансовым кризисам, подпитываемым кредитными пузырями и значительными колебаниями цен на активы.
Даже до Великой Депрессии, европейские просвещенные буржуазные классы осознавали, что для избегания революций, необходимо защищать права рабочих, улучшать условия труда и зарплаты, а государство всеобщего благоденствия (welfare state) было создано для распределения богатства и финансирования общественных благ - образования, здравоохранения, социальной защиты. Дальнейший толчок в сторону современного welfare state был дан Великой Депрессией, когда государство приняло на себя ответственность за макроэкономическую стабилизацию - роль требующую поддержания широкого среднего класса посредством расширения общественных благ через прогрессивное налогообложение и обеспечение экономических возможностей для всех.
Таким образом, подъём социального государства стал ответом (зачастую в виде рыночных либеральных демократий) перед угрозой народных революций, социализма и коммунизма по мере усиления частоты и последствий экономических и финансовых кризисов. Три десятилетия относительного социального и экономического спокойствия последовали с конца 40-х до середины 70-х годов - период, когда неравенство значительно снизилось, а медианные доходы, напротив, выросли.
Часть уроков о необходимости разумного регулирования финансовой системы была утрачена в эру Рейгана-Тетчер, когда аппетит к масштабному дерегулированию был порождён недостатками модели социального государства в Европе. Эти недостатки проявились в растущих фискальных дефицитах, перегибах в регулировании, недостаточном динамизме экономики, которые привели к замедленному росту тогда и европейскому кризису суверенного долга сейчас.
Но англо-саксонская модель невмешательства (the laissez-faire) так же провалилась в настоящий момент. Чтобы стабилизировать рыночные экономики необходимо вернуться к правильному балансу между рынком и обеспечением общественных благ. Это означает и уход от англо-саксонской модели нерегулируемых рынков и от континентальной европейской модели дефицитного финансирования социального государства. Даже альтернативная «азиатская» модель роста, если такая вообще существует, не предотвратила нарастающее неравенство в Китае, Индии и других странах.
Любая экономическая модель, не решающая проблему неравенства, в конечном счёте, столкнётся с кризисом легитимации. Пока относительные экономические роли рынка и государства не будут перебалансированы, протесты 2011 года будут только нарастать, сопровождаясь социальной и политической нестабильностью и угрожая долгосрочному экономическому росту и благосостоянию.
http://worldcrisis.ru/crisis/1260150?rand=74334#1260150
http://so-l.ru/news/show/13705866
Нуриэль Рубини Нестабильность неравенства.
Нью Йорк - В этом году мы стали свидетелями глобальной волны социальных и политических беспорядков и нестабильности, массы людей выплеснулись на реальные и виртуальные улицы: Арабская весна; беспорядки в Лондоне; протест среднего класса в Израиле против высоких цен на недвижимость и инфляционного сжатия стандартов жизни; протестующие чилийские студенты; повреждения дорогих машин «жирных котов» в Германии; индийское движение против коррупции; растущее недовольство коррупцией и неравенством в Китае; и теперь движение «Оккупируй Уол-Стрит» повсюду в США.
Хотя эти процессы и не объединены общей проблемой, они выражают в различной форме серьёзное недовольство мирового рабочих и средних классов по поводу их перспектив перед лицом растущей концентрации власти у экономической, финансовой и политической элиты. Причины их недовольства весьма прозрачны: высокая безработица в развитых и развивающихся странах; неадекватность опыта и образования молодых людей и рабочих перед лицом глобальной конкуренции; негодование по поводу коррупции, в т.ч. в таких узаконенных формах как лоббирование; а так же резкий рост неравенства в доходах и благосостоянии в развитых и быстрорастущих развивающихся экономиках.
Конечно, проблемы испытываемые таким количеством людей не могут быть сведены к одному фактору. Например, рост неравенства имеет множество причин: выход 2,3 млрд. китайцев и индусов на глобальный рынок труда, который сокращает рабочие места и зарплаты низкоквалифицированых «синих воротничков» и отчасти «белых воротничков» в развитых экономиках; технологические изменения; принцип «победитель получает всё»; проявление неравенства в доходах и богатстве в быстро растущих и ещё недавно бедных экономиках; а так же слабо прогрессивное налогообложение.
Рост кредитного плеча частного и публичного секторов и связанные с этим кредитные и финансовые пузыри - частично результат неравенства. Посредственный рост доходов для основной массы людей в последние несколько десятилетий породил разрыв между доходами и потребительскими запросами. В англо-саксонских странах ответом явилась демократизация кредита (финансовая либерализация), подпитывавшая рост частных долгов по мере того, как домохозяйства начали занимать. В Европе разрыв был заполнен общественными услугами - бесплатное образование, здравоохранение и т.д. - эти расходы полностью не покрывались налоговыми поступлениями и приводили к росту бюджетных дефицитов и государственного долга. В обоих случаях уровни долга в конечном счете достигли неустойчивых уровней.
Компании в развитых экономиках сокращают рабочих, по причине недостаточности конечного спроса, что приводит к избыточным производственным мощностям и неуверенности относительно перспектив спроса в будущем. Но сокращение рабочих мест ведёт к дальнейшему ухудшению конечного спроса, поскольку оно снижает трудовые доходы и увеличивает неравенство. Т.к. расходы на оплату труда с одной стороны являются заработной платой и спросом с другой, получается, что рациональное поведения с точки зрения отдельной фирмы - разрушительно для системы в целом.
Как результат - свободные рынки не генерируют достаточный конечный спрос. В Соединенных Штатах, например, сокращающиеся издержки на персонал снизили долю заработной платы в ВВП. Влияние на совокупный спрос десятилетий перераспределения доходов и богатства от труда к капиталу, от зарплат к прибылям, от бедных к богатым, от домохозяйств к корпорациям стало очень ощутимым, приводя к пониженной склонности к потреблению со стороны владельцев фирм и богатых домохозяйств.
Проблема не нова. Карл Маркс переоценил социализм, но он был прав, утверждая, что глобализация, бесконтрольный финансовый капитализм и перераспределение доходов и богатства от труда к капиталу может привести капитализм к саморазрушению. Он доказывал, что бесконтрольный капитализм может приводить к регулярным приступам перепроизводства, недопотребления и повторяющимся разрушительным финансовым кризисам, подпитываемым кредитными пузырями и значительными колебаниями цен на активы.
Даже до Великой Депрессии, европейские просвещенные буржуазные классы осознавали, что для избегания революций, необходимо защищать права рабочих, улучшать условия труда и зарплаты, а государство всеобщего благоденствия (welfare state) было создано для распределения богатства и финансирования общественных благ - образования, здравоохранения, социальной защиты. Дальнейший толчок в сторону современного welfare state был дан Великой Депрессией, когда государство приняло на себя ответственность за макроэкономическую стабилизацию - роль требующую поддержания широкого среднего класса посредством расширения общественных благ через прогрессивное налогообложение и обеспечение экономических возможностей для всех.
Таким образом, подъём социального государства стал ответом (зачастую в виде рыночных либеральных демократий) перед угрозой народных революций, социализма и коммунизма по мере усиления частоты и последствий экономических и финансовых кризисов. Три десятилетия относительного социального и экономического спокойствия последовали с конца 40-х до середины 70-х годов - период, когда неравенство значительно снизилось, а медианные доходы, напротив, выросли.
Часть уроков о необходимости разумного регулирования финансовой системы была утрачена в эру Рейгана-Тетчер, когда аппетит к масштабному дерегулированию был порождён недостатками модели социального государства в Европе. Эти недостатки проявились в растущих фискальных дефицитах, перегибах в регулировании, недостаточном динамизме экономики, которые привели к замедленному росту тогда и европейскому кризису суверенного долга сейчас.
Но англо-саксонская модель невмешательства (the laissez-faire) так же провалилась в настоящий момент. Чтобы стабилизировать рыночные экономики необходимо вернуться к правильному балансу между рынком и обеспечением общественных благ. Это означает и уход от англо-саксонской модели нерегулируемых рынков и от континентальной европейской модели дефицитного финансирования социального государства. Даже альтернативная «азиатская» модель роста, если такая вообще существует, не предотвратила нарастающее неравенство в Китае, Индии и других странах.
Любая экономическая модель, не решающая проблему неравенства, в конечном счёте, столкнётся с кризисом легитимации. Пока относительные экономические роли рынка и государства не будут перебалансированы, протесты 2011 года будут только нарастать, сопровождаясь социальной и политической нестабильностью и угрожая долгосрочному экономическому росту и благосостоянию.
http://worldcrisis.ru/crisis/1260150?rand=74334#1260150
http://so-l.ru/news/show/13705866