Теоретический Сталин
Годовщина рождения, равно и смерти Сталина - все еще актуальный повод в России. Вспомнить-поговорить. С неизбывным производством какого-то фермента глупости, так отличающего жанр полуматерных дискуссий антисталинистов и сталинистов.
Вспоминается писатель Сергей Довлатов: «после коммунистов больше всего не люблю антикоммунистов». Дело не в «позициях». Дело, что ли, в форме подачи. В ржавых механизмах однажды заведенного разговора, бубнящего посредством людей свое бу-бу-бу. Ну хоть бы, думаешь, сменилась пара фраз в ритуальном заклятии…
И скрипят колеса: «держава» - «60 миллионов загубили» - «ядрена бомба» - «людоед» - «держава же, мать вашу!» - «а 60 миллионов не выкусите ли?», и далее.
У сталинистов хромает не столько логика, сие дело второе и наживное, сколько, назовем ее, чуйка. Ну как-то немного некрасиво любить заведомого тирана. Уважать, наверное, можно, и принимать, понимать. Но там, если взять типового российского сталиниста, речь идет об аналоге влюбленности. Что-то о светлом чувстве курсисточке к жигану-пахану - ай, какой у него ножичек, и пистолетик, он, мой ненаглядный, за себя постоит и меня, хорошую, не обидит… В том-то и казус чувства, что обидит, и еще как. Казус симпатии к Сталину в том, что Сталин очень любил мучить, пытать и расстреливать своих сторонников. Гитлер себя, допустим, так не вел. Нынешние сторонники сталинизма из числа сколько-то образованных и возвышенных, кинь их в 30-е годы, не пережили бы свою возлюбленную «Великую Эпоху» просто по своим антропологическим данным. И чем романтичнее чувство, а чувство это в 21 веке есть романтика - тем менее шансов.
Сталинисты уязвимы экзистенциально. Ну как называется мужик, привязанный к своему чувству безответной любви? Любящий несчастно любить?
Претензии к самому популярному типу антисталинизма более уже из области логики. Если верить типовому антисталинисту, Сталин какое-то инопланетное зло. Жили-были хорошие люди, тут монстр из тарелочки. Попил кровушки, съел 60 миллионов душ (или сколько там) и помер. Допустить, что реальность была монструознее Сталина, а он просто ее отзеркалил, и был, вполне возможно, явлением меньшего зла - для типового антисталиниста образ мысли невозможен. В конечном счете, антисталинизм, как и сталинизм, выступает видом религиозной веры.
Куда вразумительнее явление очерчивают нетипичные люди. Вот, скажем, Виктор Ерофеев, автор книги с коммерчески правильным, особенно для заграницы, названием - «Хороший Сталин». У него есть сценка из предсталинской Москвы. Приезжает немец в гостиницу. И просит московских швейцаров его разбудить. Те говорят: если проснемся, разбудим, а не проснемся - извини, брат. «Люди отказались выполнить свою работу» - фиксирует Ерофеев. Что делать? Можно: 1). выпить со швейцарами водки, сдружиться и тогда все будет хорошо, 2). дать взятку, 3). запугать. Но в мире нет столько водки и столько денег, чтоб лезть за ними на каждом углу. «Сталинизм был неизбежен», - пишет Ерофеев.
Философ Мамардашвили: конечно, сталинизм неизбежен, если в каждом кабинете сидит даже не бюрократ (до бюрократов еще расти), а маленький такой Сталин.
Философ Пятигорский: Гитлер был еще человек, а Сталин - это машина. В СССР было объявлено, что все сферы жизни являются политическими, но политические решения принимает один человек.
Писатель Галковский, говоря мысль как бы от лица Розанова: какой год самый счастливый в России 20 века? 1937! Потому что линия 1907-1917-1927-1937 - это нисходящая линия. А 1937 - 1947 - 1957 - 1967 и далее - восходящая. Забавно, что Сталин тут играет роль одновременно Робеспьера и Наполеона, то есть и пика революции, и ее термидора.
В симпатиях к тирану всех вышеназванных заподозрить трудно, но это не отбивает у них вкуса к пониманию, скажем так.
Вообще, Сталин загадочен более многих. Вот более-менее ясно, что было в голове у Николая Второго, Ленина, Брежнева, Горбачева, Ельцина, Путина. Не так, чтобы совсем, но есть некая модель. А чего у Сталина - непонятно. Критики долдонят: садюга, параноик, Тиран Тираныч. Апологеты: спас страну от троцкизма, выгнал деревню в город, ротировал элиту единственно возможным способом. На обе трактовки нужна вера, а если тебе надо знание? Сталина с того света не вызовешь. Не допросишь с пристрастием.
Действительно, уже не допросишь. Но можно посмотреть, что происходило, вождем чего Сталину выпало быть.
А происходила - третья серия русской революции. Заключительная. Февраль 1917 года: русская интеллигенция и генералитет берут власть у аристократии. Октябрь 1917 года: нерусская интеллигенция с опорой на русскую деревню и слободу берет власть у русской интеллигенции и буржуа. (Не «жидомасоны», ведь масоны играли в первой серии, а евреи во второй, и это были разные люди). Третья серия растянулась не период с 1927 по 1937 годы. Русская слобода берет власть у еврейской интеллигенции. Все. Народ победил. Сталин и был вождем этого победившего народа - освобожденного русской и нерусской интеллигенцией себе на горе.
Каждый следующий субъект был менее культурен и годен к управлению, нежели предыдущий.
Мы теперь живем в народной стране. Без элиты. От пола до потолка три вершка. Если страна сумеет выбраться из народа, тогда и Сталин теряет свою актуальность, его можно будет ставить на полку истории. Сдувать пыль и протирать, как какого-нибудь Тохтамыша.
Вспоминается писатель Сергей Довлатов: «после коммунистов больше всего не люблю антикоммунистов». Дело не в «позициях». Дело, что ли, в форме подачи. В ржавых механизмах однажды заведенного разговора, бубнящего посредством людей свое бу-бу-бу. Ну хоть бы, думаешь, сменилась пара фраз в ритуальном заклятии…
И скрипят колеса: «держава» - «60 миллионов загубили» - «ядрена бомба» - «людоед» - «держава же, мать вашу!» - «а 60 миллионов не выкусите ли?», и далее.
У сталинистов хромает не столько логика, сие дело второе и наживное, сколько, назовем ее, чуйка. Ну как-то немного некрасиво любить заведомого тирана. Уважать, наверное, можно, и принимать, понимать. Но там, если взять типового российского сталиниста, речь идет об аналоге влюбленности. Что-то о светлом чувстве курсисточке к жигану-пахану - ай, какой у него ножичек, и пистолетик, он, мой ненаглядный, за себя постоит и меня, хорошую, не обидит… В том-то и казус чувства, что обидит, и еще как. Казус симпатии к Сталину в том, что Сталин очень любил мучить, пытать и расстреливать своих сторонников. Гитлер себя, допустим, так не вел. Нынешние сторонники сталинизма из числа сколько-то образованных и возвышенных, кинь их в 30-е годы, не пережили бы свою возлюбленную «Великую Эпоху» просто по своим антропологическим данным. И чем романтичнее чувство, а чувство это в 21 веке есть романтика - тем менее шансов.
Сталинисты уязвимы экзистенциально. Ну как называется мужик, привязанный к своему чувству безответной любви? Любящий несчастно любить?
Претензии к самому популярному типу антисталинизма более уже из области логики. Если верить типовому антисталинисту, Сталин какое-то инопланетное зло. Жили-были хорошие люди, тут монстр из тарелочки. Попил кровушки, съел 60 миллионов душ (или сколько там) и помер. Допустить, что реальность была монструознее Сталина, а он просто ее отзеркалил, и был, вполне возможно, явлением меньшего зла - для типового антисталиниста образ мысли невозможен. В конечном счете, антисталинизм, как и сталинизм, выступает видом религиозной веры.
Куда вразумительнее явление очерчивают нетипичные люди. Вот, скажем, Виктор Ерофеев, автор книги с коммерчески правильным, особенно для заграницы, названием - «Хороший Сталин». У него есть сценка из предсталинской Москвы. Приезжает немец в гостиницу. И просит московских швейцаров его разбудить. Те говорят: если проснемся, разбудим, а не проснемся - извини, брат. «Люди отказались выполнить свою работу» - фиксирует Ерофеев. Что делать? Можно: 1). выпить со швейцарами водки, сдружиться и тогда все будет хорошо, 2). дать взятку, 3). запугать. Но в мире нет столько водки и столько денег, чтоб лезть за ними на каждом углу. «Сталинизм был неизбежен», - пишет Ерофеев.
Философ Мамардашвили: конечно, сталинизм неизбежен, если в каждом кабинете сидит даже не бюрократ (до бюрократов еще расти), а маленький такой Сталин.
Философ Пятигорский: Гитлер был еще человек, а Сталин - это машина. В СССР было объявлено, что все сферы жизни являются политическими, но политические решения принимает один человек.
Писатель Галковский, говоря мысль как бы от лица Розанова: какой год самый счастливый в России 20 века? 1937! Потому что линия 1907-1917-1927-1937 - это нисходящая линия. А 1937 - 1947 - 1957 - 1967 и далее - восходящая. Забавно, что Сталин тут играет роль одновременно Робеспьера и Наполеона, то есть и пика революции, и ее термидора.
В симпатиях к тирану всех вышеназванных заподозрить трудно, но это не отбивает у них вкуса к пониманию, скажем так.
Вообще, Сталин загадочен более многих. Вот более-менее ясно, что было в голове у Николая Второго, Ленина, Брежнева, Горбачева, Ельцина, Путина. Не так, чтобы совсем, но есть некая модель. А чего у Сталина - непонятно. Критики долдонят: садюга, параноик, Тиран Тираныч. Апологеты: спас страну от троцкизма, выгнал деревню в город, ротировал элиту единственно возможным способом. На обе трактовки нужна вера, а если тебе надо знание? Сталина с того света не вызовешь. Не допросишь с пристрастием.
Действительно, уже не допросишь. Но можно посмотреть, что происходило, вождем чего Сталину выпало быть.
А происходила - третья серия русской революции. Заключительная. Февраль 1917 года: русская интеллигенция и генералитет берут власть у аристократии. Октябрь 1917 года: нерусская интеллигенция с опорой на русскую деревню и слободу берет власть у русской интеллигенции и буржуа. (Не «жидомасоны», ведь масоны играли в первой серии, а евреи во второй, и это были разные люди). Третья серия растянулась не период с 1927 по 1937 годы. Русская слобода берет власть у еврейской интеллигенции. Все. Народ победил. Сталин и был вождем этого победившего народа - освобожденного русской и нерусской интеллигенцией себе на горе.
Каждый следующий субъект был менее культурен и годен к управлению, нежели предыдущий.
Мы теперь живем в народной стране. Без элиты. От пола до потолка три вершка. Если страна сумеет выбраться из народа, тогда и Сталин теряет свою актуальность, его можно будет ставить на полку истории. Сдувать пыль и протирать, как какого-нибудь Тохтамыша.