(no subject)
Есть такое унылое (от затасканности), но во многом верное утверждение о двух путях русской прозы XIX века - "пушкинском" и "гоголевском", где в "пушкинскую линию" вписывают Толстого, а в "гоголевскую" (ту "шинель", из которой все вышли) - Достоевского и т.д.
Но в восприятии публики условная "гоголевская" линия оказалась главной, если не единственной - причем мало относясь к самому Гоголю, т.е. линия, связанная с тем, как Гоголь был понят, воспринят и возведен в образец. Здесь сошлись целиком и западники, и славянофилы - создав тем самым (на пересечении - том, что воспринимается "широкой публикой") область "само собой разумеющегося" - это требование, ожидание реализма. Требовался (1) великий писатель, величие которого должно было состоять в (2) раскрытии народного духа, народного характера - т.е. "Великий Русский Писатель" - тот, кто опишет именно "Россию", "русское" (и почему Пушкину в этом отношении пришлось дожидаться "канонизации" до последних десятилетий XIX века, когда "русское" в первом приближении было уже "увидено" и "услышано" - и на роль "национального классика" теперь мог претендовать вполне успешно и тот, кто непосредственно "русское" - с называнием и указанием - не описывал, кого можно было прочитать как "выражающего", "отражающего русское" - в том, как он "выражает и отражает универсальное").
В Гоголе, бесконечно далеком от реализма, полном романтической фантастиски и гротеска, увидели реалиста потому, что именно его собирались увидеть - его нужно было увидеть, а лучшей кандидатуры на тот момент не имелось. Само требование "реализма", "реалистического романа" было всеобщим - а вот "русский реализм", в результате возникший, получился весьма странным и столь мощным, что не только произошел от Гофмана и Гоголя, но и это свое родословие всячески утверждал - переименовывая и переинтерпретируя, но сохраняя частью "актуального прошлого".
Но в восприятии публики условная "гоголевская" линия оказалась главной, если не единственной - причем мало относясь к самому Гоголю, т.е. линия, связанная с тем, как Гоголь был понят, воспринят и возведен в образец. Здесь сошлись целиком и западники, и славянофилы - создав тем самым (на пересечении - том, что воспринимается "широкой публикой") область "само собой разумеющегося" - это требование, ожидание реализма. Требовался (1) великий писатель, величие которого должно было состоять в (2) раскрытии народного духа, народного характера - т.е. "Великий Русский Писатель" - тот, кто опишет именно "Россию", "русское" (и почему Пушкину в этом отношении пришлось дожидаться "канонизации" до последних десятилетий XIX века, когда "русское" в первом приближении было уже "увидено" и "услышано" - и на роль "национального классика" теперь мог претендовать вполне успешно и тот, кто непосредственно "русское" - с называнием и указанием - не описывал, кого можно было прочитать как "выражающего", "отражающего русское" - в том, как он "выражает и отражает универсальное").
В Гоголе, бесконечно далеком от реализма, полном романтической фантастиски и гротеска, увидели реалиста потому, что именно его собирались увидеть - его нужно было увидеть, а лучшей кандидатуры на тот момент не имелось. Само требование "реализма", "реалистического романа" было всеобщим - а вот "русский реализм", в результате возникший, получился весьма странным и столь мощным, что не только произошел от Гофмана и Гоголя, но и это свое родословие всячески утверждал - переименовывая и переинтерпретируя, но сохраняя частью "актуального прошлого".