(no subject)
"Тынянов знал цену мелким мыслям, но заведомо мелких фактов для него не существовало. Он считал, что факт надо подержать в руках и посмотреть, не приведет ли он к чему-нибудь крупному. Тынянов знал, что филологу нельзя начинать с конца, что ему нужны подробности. Научная обстановка, которую создавал вокруг себя Тынянов, исключала некоторые явления, еще и сейчас бытующие. Это толстые сочинения на пустом месте, это молодые люди, которые начинают с "Войны и мира" и "Медного всадника" (если не с Толстого или Пушкина в целом), но которым дотоле никогда не случалось своими глазами присмотреться к "мелким фактам", к тем, из которых Тынянов добывал свои большие выводы".
Гинзбург Л.Я. Тынянов-литературовед. С. 460 - 461.
Внимание к "мелкому факту", способность присмотреться к нему, важно и само по себе - больше может и не вырасти, концепция не выстроиться, теория не оформиться, но добытый факт останется. В этом и скромность, и сила филологии - науки без "больших надежд", учащей скромности и вниманию к конкретному.
* Удивителен у Гинзбург казенный, и оттого режущий глаза, оборот ("некоторые явления, еще и сейчас бытующие"), не оттененный, не снятый иронией. Кушнер вспоминает, что Гинзбург не любила обе свои книги, вышедшие по диссертациям ("Лермонтова" и о "БиД" Герцена), в 1980-м она вспоминала: "В этой книге ("Былое и думы" Герцена) были мысли, поэтому она казалась сказочно свободной (она шесть лет провалялась в издательстве), несвобода же была глубоко сидящей несвободой само собой разумеющегося, непроверяемого... Мучителен вид растраченной умственной силы". "Несвобода" и в этой статье об учителе - непроизвольно врывается в текст в таком обороте, который ненужен, случаен - но автор не в силах от него избавиться. Тем удивительнее, что Гинзбург смогла одновременно создать свою "промежуточную литературу" - с удивительной свободой, которой могло дать только спокойное отчаяние, полный сознательный отказ от надежды на публикацию (с тайной надеждой на публикацию не расстается ни один писатель - иначе он перестает писать).
Гинзбург Л.Я. Тынянов-литературовед. С. 460 - 461.
Внимание к "мелкому факту", способность присмотреться к нему, важно и само по себе - больше может и не вырасти, концепция не выстроиться, теория не оформиться, но добытый факт останется. В этом и скромность, и сила филологии - науки без "больших надежд", учащей скромности и вниманию к конкретному.
* Удивителен у Гинзбург казенный, и оттого режущий глаза, оборот ("некоторые явления, еще и сейчас бытующие"), не оттененный, не снятый иронией. Кушнер вспоминает, что Гинзбург не любила обе свои книги, вышедшие по диссертациям ("Лермонтова" и о "БиД" Герцена), в 1980-м она вспоминала: "В этой книге ("Былое и думы" Герцена) были мысли, поэтому она казалась сказочно свободной (она шесть лет провалялась в издательстве), несвобода же была глубоко сидящей несвободой само собой разумеющегося, непроверяемого... Мучителен вид растраченной умственной силы". "Несвобода" и в этой статье об учителе - непроизвольно врывается в текст в таком обороте, который ненужен, случаен - но автор не в силах от него избавиться. Тем удивительнее, что Гинзбург смогла одновременно создать свою "промежуточную литературу" - с удивительной свободой, которой могло дать только спокойное отчаяние, полный сознательный отказ от надежды на публикацию (с тайной надеждой на публикацию не расстается ни один писатель - иначе он перестает писать).