(no subject)
"...Собственно из "Карамазовых" вынес в дополнение к старому образу - ощущение, что Достоевский безусловно близок хлыстовству, ежели пользоваться этим словом не в осудительном, а в харктеристическом смысле. Хлыстовство - в отличие от Л. Толстого с его тяготением к рационалистическим сектам. Разлившаяся по Достоевскому ситуация одержимости ("бесы" сделались заглавием, "идиот" - тоже заглавный) сообщает его идеям форму сошедшего на человечество смерча, вихря, обуявшего духовного пламени, сжигающего без остатка сухожилия и хитросплетения психики в маниакальном пожаре. "Думал он горячо и порывисто", - сказано о мыслях Раскольникова. "...А тела своего он почти и не чувствовал на себе..." Тело - легкая оболочка, она светится изнутри или лопается, как скорлупа, под давлением чуждого духа, который селится в человеке и по временам из него высовывается и корчит рожи, калеча снятую во владение плоть. Портрет помещика Максимова - "В глазах его было что-то лупоглазое" - указывает на двойника: лупоглазый сидит в Максимове.
Следом за телом - со скандалом трескается на человеке характер, столь же - оказалось! - преходящий, условный в своей новооткрытой реалистической типичности, как персонажи комедии масок, как нарицательные имена Скотинина, Молчалина, устаревшие для Тургенева, но вот и Тургенев устарел в собирании точных черточек и из натурального романа характеров мы попадаем в роман состояний.
[...]
Ср. эти "потому что", не имеющие причины и следствия, ничего не объясняющие, а лишь нарастающие, нагнетающие - с толстовской рассудительностью ("не потому, что... а потому, что"). Достоевский ненавидит посредственность (природа Толстого), у него даже пьяница Снегирев - гениален, и всяк норовит в Христы. У Толстого Наполеон - пошл, любимая Наташа - дура, Андрей Болконский, расставаясь с прошлым, - прост и обычен, все обычно, заурядно, "опростимся" - лозунг Толстого, "обожимся" - Достоевского.
Хлыстовским же патеизмом попахиевает пантеизм Достоевского. При неразвитом в общем-то чувстве природы его "клейкие листочки" имеют вид почти сладострастный"
Синявский А.Д. 127 писем о любви. Т. 1. С. 371 - 372.
Следом за телом - со скандалом трескается на человеке характер, столь же - оказалось! - преходящий, условный в своей новооткрытой реалистической типичности, как персонажи комедии масок, как нарицательные имена Скотинина, Молчалина, устаревшие для Тургенева, но вот и Тургенев устарел в собирании точных черточек и из натурального романа характеров мы попадаем в роман состояний.
[...]
Ср. эти "потому что", не имеющие причины и следствия, ничего не объясняющие, а лишь нарастающие, нагнетающие - с толстовской рассудительностью ("не потому, что... а потому, что"). Достоевский ненавидит посредственность (природа Толстого), у него даже пьяница Снегирев - гениален, и всяк норовит в Христы. У Толстого Наполеон - пошл, любимая Наташа - дура, Андрей Болконский, расставаясь с прошлым, - прост и обычен, все обычно, заурядно, "опростимся" - лозунг Толстого, "обожимся" - Достоевского.
Хлыстовским же патеизмом попахиевает пантеизм Достоевского. При неразвитом в общем-то чувстве природы его "клейкие листочки" имеют вид почти сладострастный"
Синявский А.Д. 127 писем о любви. Т. 1. С. 371 - 372.