О религии и атеизме
Наверное на свете нет ничего муторнее, чем слушать как люди «занимаются».
Общежитие Московской консерватории, лето. Окна открыты. Из каждого окна доносятся самые различные звуки. Некоторые из них складываются во вполне себе знакомые темы, отрывки фраз, пассажи. И всё это тонет в общем шуме, похожем на настройку оркестра перед началом концерта. Со временем вырабатывается своеобразный иммунитет - ухо и мозг просто перестают реагировать на такие звуки, ну а новичкам поначалу трудно. Нелегко подавить в себе рефлекс «музыкальной угадайки», выработанный годами музыкального обучения, когда каждая нота обязана быть опознанной.
Открыты окна и у меня; я тихо-спокойно пишу диссертацию. В доносящейся «музыкальной мешанине» можно выловить мотив рога Зигфрида, Вторую сонату Прокофьева, картинки с выставки… Некий скрипач, хотя мне почему-то кажется, что скрипачка, уже битые два часа «разучивает» бессмертную арию Гуно «На земле весь род людской». Ну Мефистофель, который… Переложение, или, даже вернее, транскрипция призвана, вероятно быть виртуозной, блестящей, яркой… Трансцендентной, в общем, во всех смыслах, как и любили писать в 19-м веке.
Но нашей скрипачке до всего этого далеко. С завидным упорством она вновь и вновь играет мотив, и без того повторяющийся в музыке: «Сата - натам - правит - балтам - правит - ба-а-ал… тампра-авит - бал…». Аранжировщик-трансформатор написал там везде кучу мордентов, и вот они-то у скрипачки и не получаются.
В общем играет она долго, играет нудно, играет одно и то же… И вдруг - крик! Ор!. Может быть с улицы, а может кто-то выглянул в окно: «Заткни-и-и-сь!!!!!!..... Заебал-л-л- на… (пауза, презрительно) Мефистофель, бля!...».
Вот так. Московская, понимаешь, консерватория….
Думаю, всё же надо быть аккуратнее с выражениями в мефистофельский адрес….