Нью Йорк. день 1.
Музей Metropolitan.
Это удивительно. Проходит всего каких-то 15-20 лет, и ты, как большая, едешь черт-знает-куда - одна, одна, в такой большой город, чтобы вот так, с Борисборисычем и индийскими мантрами в ушах ходить тут, в одном из самых больших музеев мира. Здороваться с Буддами из Индии, Тайланда и Индонезии, встречать картины любимых моих импрессионистов, которые уже видела на выставках в Москве, дополнять внутреннюю коллекцию встреченных Вавилонских львов, статуй греческих богинь, носящих моё имя, полотен Дали, от которых хочется остаться здесь жить, отмечая про себя - опять невыносимо мало Босха и Брейгеля, да что ж это такое, по крохам собирая увиденные не-кубические работы Пикассо, встречая Веласкеса и Ботичелли, которых в детстве видела на открытках, хранящихся в нижнем ящике маминого секретера. Я как будто бы собираю паззл, только вот от игрушечного он отличается: нет картинки-образца, в которую он соберется. Не показали. Я иду без ориентиров, как давеча мой самолет в туманном молоке, меня, как и его, трясет и шатает из стороны в сторону, иду то сама, то с кем-то, то снова сама, с этим невесть откуда взявшимся, очень глубоким чувством мира во мне, я иду. Картинка всё еще не сложена, хотя с каждым шагом всё, положительно всё, становится яснее. Шаг.
Это удивительно. Проходит всего каких-то 15-20 лет, и ты, как большая, едешь черт-знает-куда - одна, одна, в такой большой город, чтобы вот так, с Борисборисычем и индийскими мантрами в ушах ходить тут, в одном из самых больших музеев мира. Здороваться с Буддами из Индии, Тайланда и Индонезии, встречать картины любимых моих импрессионистов, которые уже видела на выставках в Москве, дополнять внутреннюю коллекцию встреченных Вавилонских львов, статуй греческих богинь, носящих моё имя, полотен Дали, от которых хочется остаться здесь жить, отмечая про себя - опять невыносимо мало Босха и Брейгеля, да что ж это такое, по крохам собирая увиденные не-кубические работы Пикассо, встречая Веласкеса и Ботичелли, которых в детстве видела на открытках, хранящихся в нижнем ящике маминого секретера. Я как будто бы собираю паззл, только вот от игрушечного он отличается: нет картинки-образца, в которую он соберется. Не показали. Я иду без ориентиров, как давеча мой самолет в туманном молоке, меня, как и его, трясет и шатает из стороны в сторону, иду то сама, то с кем-то, то снова сама, с этим невесть откуда взявшимся, очень глубоким чувством мира во мне, я иду. Картинка всё еще не сложена, хотя с каждым шагом всё, положительно всё, становится яснее. Шаг.