(no subject)
Александр Дюма в России
Григорович остался у меня в тот же вечер. Перед тем чтобы заснуть, мы условились, что завтра же предпримем нашу первую экскурсию за пределы Санкт-Петербурга...
Программа и была выполнена от точки до точки. В одиннадцать часов мы были на Петергофской пристани.
Тут дожидаются дрожки. Путешественников такого роста, как я, дрожки могут вместить не более одного; те, кто обладает более стройной тальей, усаживаются и по двое. Дама в кринолине принуждена бывает от них отказаться.
Дрожки доставили нас в ресторан, пользующийся известностью в Петергофе; я уже сказал, что называется он Самсон. Название происходит от его вывески. На этой вывеске изображена знаменитая статуя Самсона, возвышающаяся посередине большого бассейна в парке. Еврейский Геркулес изображен в тот момент, когда он разрывает пасть филистимлянского льва.
Что такое «известный» ресторан в окрестностях Петербурга - можно себе представить не иначе, как только побывав в нем. Россия гордится своей национальной кухней и кушаньями, которых никогда не переймут у нее иностранцы, потому что изготовляются они из местных продуктов различных областей этого огромного государства, и нигде в другом месте этих продуктов сыскать нельзя. В числе русских кушаний есть, например, суп из стерляди. Стерлядь водится только в Оке и Волге. Русские безумно любят суп из стерляди... И я знаю, что затрону сейчас святая святых; но тем хуже! Истина прежде всего. Пусть император Александр запретит мне возвращение в Санкт-Петербург, а я все-таки скажу, что великое достоинство, т. е. единственное - хотел я сказать - у супа из стерляди, на мой взгляд (или правильнее будет сказать, на мой вкус), состоит в том, что цена стерляди в Петербурге летом простирается от 50 или 60 франков, а зимой до трехсот и четырехсот.
Блестящей чешуи, как у золотой рыбки или краснобородки, стерлядь не имеет. Она покрыта шероховатою кожей, как у акулы. Я доказывал русским и готов доказать французам, что стерлядь - не что иное, как осетр в младенческом возрасте... Фанатизма русских относительно стерляди мы вовсе не разделяем... Мы... удовольствовались простыми щами.
Щи - этимология этого слова, как мне кажется, китайская, - щи - это суп из капусты, во много раз хуже той, который отсылает своим работникам на поле в полдень наш самый бедный фермер. Итак, мы попросили себе щи, бифштекс, жаркое из курицы и салат... Мы жаловались при появлении каждого блюда, а Григорович, совсем не понимая наших жалоб, - он до сих пор был знаком с одной только русской кухней, - передавал их прислуживавшему нам человеку. Во время этих пререканий, которые начались из-за супа и кончились вместе с десертом, мы могли вполне изучить всю дружескую нежность русского диалога.
Русский язык не имеет восходящей и нисходящей гаммы. Или говорят: «брат», или уж прямо «дурак»; или «голубчик» (что значит «мой маленький голубь»), или же «сукин сын». Перевести это последнее выражение я предоставляю другим.
Григорович был неистощимо изобретателен на те нежности, с которыми он обращался к нашему человеку. Нежности эти, перемешанные с упреками за скверный обед, представляли очень забавный контраст. Он не только называл его «голубчик» и «брат», но кроме того, в каждой фразе варьировал эти названия; слуга оказывался и «любезнейший», и «милейший», а то вдруг - «добрейший»; прошла мимо нас какая-то растрепа, - он назвал ее «душенька» (что значит «маленькая душа»). К окну подошел старик-нищий; он дал ему две копейки и назвал «дядюшка». Вообще славянская фразеология прекрасно передает чувствительный и робкий характер русского простолюдина. Народ называет императора - «батюшка» (отец), а императрицу - «матушка» (мать). Спросив о дороге у какой-то повстречавшейся нам старухи, Григорович назвал ее «тетушка».
Когда барину нужна какая-нибудь услуга от простолюдина, он ласкает его словами, чтоб сейчас же потом расправиться с ним кулаками. Генерал Хрулев во время атаки называл своих солдат: «благодетели»...
Счет, который нам подали, как будто говорил за то, что мы пообедали; наши желудки говорили как раз противоположное.