Мещанский патриотизм.
Осень началась- извольте, батюшка, захворать! Как назло, собирался открыть "оперный сезон", вот теперь думаю, пойти в среду на "Бориса Годунова", или отдать билет кому-то из друзей?
Ведь друзья, к их чести, не позабыли, навестили больного в его скромном жилище, даже тортик принесли, что он, больной этот, зело уважает и временами злоупотребляет всякой кондитерской продукцией, отчего, страшно подумать, рискует не влезть в новые брюки...
Сидели, пили чай за самоваром, из блюдечек старинного сервиза, громко причмокивали, на купеческий лад. Тишь да гладь, только откуда-то далеко, наверное, из соседнего двора, доносится пение аккордеона. А мы, нижегородские водохлёбы, за чаем быстро зачинаем самые глубокомысленные беседы. Помнится, один старичок в поезде на Москву, тоже наш "чаёвник", говаривал, помешивая в стакане с подстаканником дымящийся напиток: "У нас, нижегородских, чай не хуже вина язык развязывает!". Как коренной житель сих мест могу только согласиться с такой характеристикой.
Вот так, обсуждая современную политику (что почитается неприличным за столом в благоустроенном обществе, да ведь мы- мещане простые, нам можно пощеголять пикейными жилетами!), погоду, городские стройки и грядущие события, да и просто мелочи, досиделись до девяти часов. На улице уже темно, а в медном пузане воды ещё на добрую ночь хватит. Вот тут-то, к сожалению, и пошла беседа в русло, отнюдь не располагающее к приятному чаепитию.
- Я вот думаю уехать отсюда.- как бы невзначай произнёс господин Л., студент медицинской академии и мой тёзка.
- Как это?- в унисон спросили остальные,- В столицу, что ли?
Будущий лекарь помотал головой, пожал плечами и, с виноватым видом, словно бы довершил сказанное прежде.
- Навсегда. В Европу.
У меня будто бы что-то внутри оборвалось. Знакомое чувство- эдак бывает, когда кто-нибудь за столом заговорит о дантистах, или бабушка, которой желаешь от всего сердца дожить до своего столетия, внезапно начнёт распоряжаться "на случай безвременной кончины". Чай в чайке оборачивается противной, ядовитой жижей, сахар становится горек, а всякое желание продолжать традиционную японскую нижегородскую церемонию как топором отсекает. С Л. я знаком давно, успел построить хорошие, дружеские отношения, и перспектива расставания отнюдь не обрадовала меня, да, верно, и всех остальных.
- Чего это ты, "навсегда" да в Европу? Тоже в "оппозицию" подался?- спрашивает другой гость, будущий жандарм, из принципа являющийся на эти мещанские посиделки в форме курсанта МВД.
- Да какая оппо... Ты давно на улицу выходил? А вокруг себя смотрел, "бенькеньдорф"?
"Бенькеньдорф", конечно, известен среди нас особенной гордостью за будущее поприще, но ничуть не оскорбляется своим прозвищем, особенно после того, как я просветил его касательно значения и самого известного носителя фамилии- так что сравнение с "первейшим слугой Трона" и начальником голубых мундиров его даже воодушевило.
- Ну, и что я, по-твоему, должен такого необычного на улице видеть?
- Ты на свой вопрос сам уже ответил- для тебя, вероятно, ничего "необычного" нет. А вот меня уже начинает в дрожь бросать от... Да от всего! Я бы сказал- "от России", но тут же прослыву "либерастом", "попозиционером" и "поросёнком Петром", который сваливает из сра...
Фразу прерывает Р., мой сослуживец по конторе, а заодно студент из "Лобача", произнося хрестоматийное "Вообще-то, я ем". Хвала разумности и воспитанию! Спор прекращается, чашки наполняются, а я, к тому же, вспоминаю про оставшиеся "не получившиеся" пироги, лежащие в закрытой хлебнице под полотенцем. Угощение приходится по вкусу гостям, и какое-то время все молча смакуют плоды моего кулинарного дилетантизма. Как вдруг...
- И всё-таки, А., ты не прав.- бомбой народовольца взрывают тишину слова "жандарма", определённо вознамерившегося не только продолжить начатый разговор, но и переубедить собеседника,- Говоришь, от "Рашки" тебя в дрожь бросает. Ну, пусть не от "Рашки"- от нашей серой действительности. А ты думаешь тебя там, в Европе, с распростёртыми объятиями лучшие дома парижей и лондонов ожидают?
- Да при чём тут вообще какие-то "дома". Ты когда в последний раз на улице видел, чтобы вокруг скамейки какой-то алкаш или "перегулявший" гопник не опорожнил желудок?!
Р. снова делает замечание, предлагая сменить тему, что, впрочем, совершенно безрезультатно.
- Да в городе сами жители стали ломать свои скамейки, чтобы пресечь эти посиделки гопоты и прочей мерзости у подъездов и в скверах! Нормальный обыватель скорее пожертвует своим удобством, чем будет терпеть и вычищать округу от дряни, разводимой кучками "чугункиных" и "шариковых" нового поколения. Куда смотрит полиция, где "городовые", следящие за порядком? Они что, все поголовно теперь на дорогах "харчуются"?!
Л. стал подобен костерку, в который подлили бензина. Вспыхнул зловещим пламенем, со стула вскочил, руками взмахнул, став похожим на разозлённую кобру. А может быть на разогретый самовар, возвышавшийся перед ним на столе.
Он с каким-то злобным удовольствием перечислял "все ужасы нашего городка". Перечислял долго, чем болеем: народ груб и безкультурен в большинстве своём, в театр не ходит, Баха не слушает, предпочитая ему "поющие трусы" и прочую непотребность. На улице, во дворе, в школе, в армии господствует какая-то псевдокриминальная иерархия, и ладно бы, если "простой человек" был взаправду "простым" (видимо, Л. под "простым человеком" подразумевает образ некоего дореволюционного крестьянина, исполненного доброжелательной простоты, почти детской доверчивости и скромной почтительности к горожанам), так ведь он норовит проверить у него, у Л., "есть ли сЭмки", "нет ли прикурить", а при определённом сложении обстоятельств может и с "пацанами" проверить наличие и того, и другого, с изъятием чего-то третьего. "Простой человек" нашего времени агрессивен. И, что больше всего ужасает Л., гордится своей "пролетарской простотой", тем, что не кончал "буржуйских академиев", либо винит во всех своих недостатках всё ту же суровую действительность. "Не мы такие, жисть такая!".
Вот так вот, стало быть. Кругом измена, и трусость, и обман свинство, быдляцкая-кабачкацкая грубость и пошлость. Девиц приличных нет в природе, те, которые имеются, либо смешные "пацанки", либо "легковатого поведения", либо "эмансипе" и его, Л., с его консервативными взглядами на роли мужчины и женщины, слушаться не станут. К слову, год назад Л., по натуре зело властный и требовательный, уже пострадал от "освобождённой" от уз Старого Быта девы, коей был сперва очарован, а потом ожёгся, получив в лицо что-то вроде "да ты кто такой, у нас равенство полов, слышь, авторитарная мужская сволочь!". Ну, к сожалению, не всем везёт... тьфу-тьфу-тьфу!
"Жандарм" долго слушал горячую речь нашего милого товарища, посматривая на него из-под козырька воображаемой жандармской каски, так и просившейся на его чело для полноты картины "Речь заключённого декабриста в крепости на допросе". А болезни нашего многострадального Отечества всё не кончались, так что натюрморт создавался самый пренеприятнейший. В двух словах- ВСЁ ПЛОХО. А если подробно, то:
- Мужское население в большинстве своём- хамы-матерщинники-пьяницы
- Женщин "в чистом виде" нет, о чём писалось выше, а лишь некие "пародии на женщин"
- Чиновников, честно служащих государству- нет.
- Армия- вторая зона, и не защитит нас даже от племени ням-ням из глубин Африки
- Школа- зона, подготавливающая к остальным зонам
- Воспитание убито, потому что брошено непосредственно ответственными за него людьми- родителями- в руки организаций, которые "не слишком хорошо" выполняют заявленные функции
и вообще, полное разочарование и никакой ассоциации себя с существующей реальностью России, которую "нельзя назвать даже Россией- только неким хаосом, находящимся на территориях исторически существовавшего государства" (с). А значит, милостивые государи, пора валить!!!
Стоит ли говорить, что после этой речи чаепитие можно было смело и без жалости переносить в буфет, а гостей- за дверь. Но тут уж сам обер-мещанин не умолчал. Покуда будущие лекарь и блюститель порядка обменивались мыслями да сурьозными взглядами, я уже набросал в котелке своём, на котором шляпу ношу, чем закончить разгоревшийся спор, а заодно поделиться своими измышлениями.
- Ладно, А., я с тобой согласен, поэтому давай сразу пропустим эту часть. Тебя, конечно, можно обвинить в "интеллигентском снобизме", да и не любишь ты, любезный, наш пролетариат.
Вот только, боюсь, своим выездом на веки вечные ты дела не поправишь. Я тебя знаю как человека патриотических, некогда, взглядов. Россия для тебя не пустое слово, и не только буквы в атласе. Но почему ты, причисляя себя к лагерю, противоположному всем этим ненавистным тебе явлениям, то есть, к лучшей части населения страны, единственным решением избираешь "свалить из Рашки", хоть ты и не называешь это так. Если доктор Л., слушающий Баха и посещающий театр каждые выходные, станет вдруг "руссо-немцем" или "руссо-французом", живущим среди "благовоспитанных" европейцев, в благовоспитанности большинства которых я, тем не менее, небезосновательно сомневаюсь, приумножится ли в России, которая тебе дорога и которую ты, пусть историческую, на территории которой теперь существует чуждое тебе государство, так любишь, образованных и воспитанных людей? Помилуй, это простейший пример, который ты легко поймёшь: в доме живёт пять профессоров Преображенских и пять товарищей Шариковых, мы вычитаем из числа профессоров одного, двух, трёх- что, в доме становится меньше хамов-Шариковых, сморкающихся на ковры, пачкающих мрамор и жрущих водку литрами? А что будет с домом, в котором ты родился, который любишь всей душой, но планируешь покинуть, если в нём останутся только ненавистные тебе Шариковы? Ах, дорогой мой А., значит и словам твоим тоже грош цена, и не любишь ты своего дома, и безразличны тебе и его благополучие в настоящем, и в будущем, и его история тем паче.
Ты имеешь полное право распоряжаться своей судьбой. И если ты посвятишь себя другой стране, Франции или Швейцарии, ты сможешь без зазрения совести гордиться плодами своего труда. Стань Лефортом- родившись русским, прославься как итальянец, завоюй право называться им, как Франц Лефорт или Патрик Гордон, со своими чуждыми именами и наверняка смешным акцентом сумели в XVII веке "не будучи сынами России, стали её отцами". Но в таком случае ни к чему все эти разговоры о любви к России. Я согласен с тобой- любить современную российскую действительность, имея такие взгляды, как у тебя, невозможно. Но с твоим патриотическим духом столь же невозможно предпочитать эмиграцию труду в направлении изменения этой ненавистной действительности! В конце концов, тебя никто, и слава Богу, в ГУЛАГ не отправляет и к расстрелу не приговаривает. Твои враги- не НКВД или ЧК, а какие-то, тобою же презираемые, Шариковы, кичащиеся тем, что "академиев не кончали". И ты, дружок, капитулируешь...
На этом беседа кончилась. Р. как-то очень удачно подменил тему, и остатки чая и выпечки были восприняты в более подходящей для того обстановке.
Только Л. больше не сказал ни слова, кроме прощания, когда гости покидали мой дом. Не знаю, повлияли ли мои слова, стали они для него почвой для размышлений или, к моему стыду, обидели...
Я буду надеяться на лучшее.
P.S.
Надо завести обычай играть на таких вечерах в карты. Говорят, избавляет от разговоров, отравляющих чай. С другой стороны... Разве можно обойтись без таких разговоров?..
Ведь друзья, к их чести, не позабыли, навестили больного в его скромном жилище, даже тортик принесли, что он, больной этот, зело уважает и временами злоупотребляет всякой кондитерской продукцией, отчего, страшно подумать, рискует не влезть в новые брюки...
Сидели, пили чай за самоваром, из блюдечек старинного сервиза, громко причмокивали, на купеческий лад. Тишь да гладь, только откуда-то далеко, наверное, из соседнего двора, доносится пение аккордеона. А мы, нижегородские водохлёбы, за чаем быстро зачинаем самые глубокомысленные беседы. Помнится, один старичок в поезде на Москву, тоже наш "чаёвник", говаривал, помешивая в стакане с подстаканником дымящийся напиток: "У нас, нижегородских, чай не хуже вина язык развязывает!". Как коренной житель сих мест могу только согласиться с такой характеристикой.
Вот так, обсуждая современную политику (что почитается неприличным за столом в благоустроенном обществе, да ведь мы- мещане простые, нам можно пощеголять пикейными жилетами!), погоду, городские стройки и грядущие события, да и просто мелочи, досиделись до девяти часов. На улице уже темно, а в медном пузане воды ещё на добрую ночь хватит. Вот тут-то, к сожалению, и пошла беседа в русло, отнюдь не располагающее к приятному чаепитию.
- Я вот думаю уехать отсюда.- как бы невзначай произнёс господин Л., студент медицинской академии и мой тёзка.
- Как это?- в унисон спросили остальные,- В столицу, что ли?
Будущий лекарь помотал головой, пожал плечами и, с виноватым видом, словно бы довершил сказанное прежде.
- Навсегда. В Европу.
У меня будто бы что-то внутри оборвалось. Знакомое чувство- эдак бывает, когда кто-нибудь за столом заговорит о дантистах, или бабушка, которой желаешь от всего сердца дожить до своего столетия, внезапно начнёт распоряжаться "на случай безвременной кончины". Чай в чайке оборачивается противной, ядовитой жижей, сахар становится горек, а всякое желание продолжать традиционную японскую нижегородскую церемонию как топором отсекает. С Л. я знаком давно, успел построить хорошие, дружеские отношения, и перспектива расставания отнюдь не обрадовала меня, да, верно, и всех остальных.
- Чего это ты, "навсегда" да в Европу? Тоже в "оппозицию" подался?- спрашивает другой гость, будущий жандарм, из принципа являющийся на эти мещанские посиделки в форме курсанта МВД.
- Да какая оппо... Ты давно на улицу выходил? А вокруг себя смотрел, "бенькеньдорф"?
"Бенькеньдорф", конечно, известен среди нас особенной гордостью за будущее поприще, но ничуть не оскорбляется своим прозвищем, особенно после того, как я просветил его касательно значения и самого известного носителя фамилии- так что сравнение с "первейшим слугой Трона" и начальником голубых мундиров его даже воодушевило.
- Ну, и что я, по-твоему, должен такого необычного на улице видеть?
- Ты на свой вопрос сам уже ответил- для тебя, вероятно, ничего "необычного" нет. А вот меня уже начинает в дрожь бросать от... Да от всего! Я бы сказал- "от России", но тут же прослыву "либерастом", "попозиционером" и "поросёнком Петром", который сваливает из сра...
Фразу прерывает Р., мой сослуживец по конторе, а заодно студент из "Лобача", произнося хрестоматийное "Вообще-то, я ем". Хвала разумности и воспитанию! Спор прекращается, чашки наполняются, а я, к тому же, вспоминаю про оставшиеся "не получившиеся" пироги, лежащие в закрытой хлебнице под полотенцем. Угощение приходится по вкусу гостям, и какое-то время все молча смакуют плоды моего кулинарного дилетантизма. Как вдруг...
- И всё-таки, А., ты не прав.- бомбой народовольца взрывают тишину слова "жандарма", определённо вознамерившегося не только продолжить начатый разговор, но и переубедить собеседника,- Говоришь, от "Рашки" тебя в дрожь бросает. Ну, пусть не от "Рашки"- от нашей серой действительности. А ты думаешь тебя там, в Европе, с распростёртыми объятиями лучшие дома парижей и лондонов ожидают?
- Да при чём тут вообще какие-то "дома". Ты когда в последний раз на улице видел, чтобы вокруг скамейки какой-то алкаш или "перегулявший" гопник не опорожнил желудок?!
Р. снова делает замечание, предлагая сменить тему, что, впрочем, совершенно безрезультатно.
- Да в городе сами жители стали ломать свои скамейки, чтобы пресечь эти посиделки гопоты и прочей мерзости у подъездов и в скверах! Нормальный обыватель скорее пожертвует своим удобством, чем будет терпеть и вычищать округу от дряни, разводимой кучками "чугункиных" и "шариковых" нового поколения. Куда смотрит полиция, где "городовые", следящие за порядком? Они что, все поголовно теперь на дорогах "харчуются"?!
Л. стал подобен костерку, в который подлили бензина. Вспыхнул зловещим пламенем, со стула вскочил, руками взмахнул, став похожим на разозлённую кобру. А может быть на разогретый самовар, возвышавшийся перед ним на столе.
Он с каким-то злобным удовольствием перечислял "все ужасы нашего городка". Перечислял долго, чем болеем: народ груб и безкультурен в большинстве своём, в театр не ходит, Баха не слушает, предпочитая ему "поющие трусы" и прочую непотребность. На улице, во дворе, в школе, в армии господствует какая-то псевдокриминальная иерархия, и ладно бы, если "простой человек" был взаправду "простым" (видимо, Л. под "простым человеком" подразумевает образ некоего дореволюционного крестьянина, исполненного доброжелательной простоты, почти детской доверчивости и скромной почтительности к горожанам), так ведь он норовит проверить у него, у Л., "есть ли сЭмки", "нет ли прикурить", а при определённом сложении обстоятельств может и с "пацанами" проверить наличие и того, и другого, с изъятием чего-то третьего. "Простой человек" нашего времени агрессивен. И, что больше всего ужасает Л., гордится своей "пролетарской простотой", тем, что не кончал "буржуйских академиев", либо винит во всех своих недостатках всё ту же суровую действительность. "Не мы такие, жисть такая!".
Вот так вот, стало быть. Кругом измена, и трусость, и обман свинство, быдляцкая-кабачкацкая грубость и пошлость. Девиц приличных нет в природе, те, которые имеются, либо смешные "пацанки", либо "легковатого поведения", либо "эмансипе" и его, Л., с его консервативными взглядами на роли мужчины и женщины, слушаться не станут. К слову, год назад Л., по натуре зело властный и требовательный, уже пострадал от "освобождённой" от уз Старого Быта девы, коей был сперва очарован, а потом ожёгся, получив в лицо что-то вроде "да ты кто такой, у нас равенство полов, слышь, авторитарная мужская сволочь!". Ну, к сожалению, не всем везёт... тьфу-тьфу-тьфу!
"Жандарм" долго слушал горячую речь нашего милого товарища, посматривая на него из-под козырька воображаемой жандармской каски, так и просившейся на его чело для полноты картины "Речь заключённого декабриста в крепости на допросе". А болезни нашего многострадального Отечества всё не кончались, так что натюрморт создавался самый пренеприятнейший. В двух словах- ВСЁ ПЛОХО. А если подробно, то:
- Мужское население в большинстве своём- хамы-матерщинники-пьяницы
- Женщин "в чистом виде" нет, о чём писалось выше, а лишь некие "пародии на женщин"
- Чиновников, честно служащих государству- нет.
- Армия- вторая зона, и не защитит нас даже от племени ням-ням из глубин Африки
- Школа- зона, подготавливающая к остальным зонам
- Воспитание убито, потому что брошено непосредственно ответственными за него людьми- родителями- в руки организаций, которые "не слишком хорошо" выполняют заявленные функции
и вообще, полное разочарование и никакой ассоциации себя с существующей реальностью России, которую "нельзя назвать даже Россией- только неким хаосом, находящимся на территориях исторически существовавшего государства" (с). А значит, милостивые государи, пора валить!!!
Стоит ли говорить, что после этой речи чаепитие можно было смело и без жалости переносить в буфет, а гостей- за дверь. Но тут уж сам обер-мещанин не умолчал. Покуда будущие лекарь и блюститель порядка обменивались мыслями да сурьозными взглядами, я уже набросал в котелке своём, на котором шляпу ношу, чем закончить разгоревшийся спор, а заодно поделиться своими измышлениями.
- Ладно, А., я с тобой согласен, поэтому давай сразу пропустим эту часть. Тебя, конечно, можно обвинить в "интеллигентском снобизме", да и не любишь ты, любезный, наш пролетариат.
Вот только, боюсь, своим выездом на веки вечные ты дела не поправишь. Я тебя знаю как человека патриотических, некогда, взглядов. Россия для тебя не пустое слово, и не только буквы в атласе. Но почему ты, причисляя себя к лагерю, противоположному всем этим ненавистным тебе явлениям, то есть, к лучшей части населения страны, единственным решением избираешь "свалить из Рашки", хоть ты и не называешь это так. Если доктор Л., слушающий Баха и посещающий театр каждые выходные, станет вдруг "руссо-немцем" или "руссо-французом", живущим среди "благовоспитанных" европейцев, в благовоспитанности большинства которых я, тем не менее, небезосновательно сомневаюсь, приумножится ли в России, которая тебе дорога и которую ты, пусть историческую, на территории которой теперь существует чуждое тебе государство, так любишь, образованных и воспитанных людей? Помилуй, это простейший пример, который ты легко поймёшь: в доме живёт пять профессоров Преображенских и пять товарищей Шариковых, мы вычитаем из числа профессоров одного, двух, трёх- что, в доме становится меньше хамов-Шариковых, сморкающихся на ковры, пачкающих мрамор и жрущих водку литрами? А что будет с домом, в котором ты родился, который любишь всей душой, но планируешь покинуть, если в нём останутся только ненавистные тебе Шариковы? Ах, дорогой мой А., значит и словам твоим тоже грош цена, и не любишь ты своего дома, и безразличны тебе и его благополучие в настоящем, и в будущем, и его история тем паче.
Ты имеешь полное право распоряжаться своей судьбой. И если ты посвятишь себя другой стране, Франции или Швейцарии, ты сможешь без зазрения совести гордиться плодами своего труда. Стань Лефортом- родившись русским, прославься как итальянец, завоюй право называться им, как Франц Лефорт или Патрик Гордон, со своими чуждыми именами и наверняка смешным акцентом сумели в XVII веке "не будучи сынами России, стали её отцами". Но в таком случае ни к чему все эти разговоры о любви к России. Я согласен с тобой- любить современную российскую действительность, имея такие взгляды, как у тебя, невозможно. Но с твоим патриотическим духом столь же невозможно предпочитать эмиграцию труду в направлении изменения этой ненавистной действительности! В конце концов, тебя никто, и слава Богу, в ГУЛАГ не отправляет и к расстрелу не приговаривает. Твои враги- не НКВД или ЧК, а какие-то, тобою же презираемые, Шариковы, кичащиеся тем, что "академиев не кончали". И ты, дружок, капитулируешь...
На этом беседа кончилась. Р. как-то очень удачно подменил тему, и остатки чая и выпечки были восприняты в более подходящей для того обстановке.
Только Л. больше не сказал ни слова, кроме прощания, когда гости покидали мой дом. Не знаю, повлияли ли мои слова, стали они для него почвой для размышлений или, к моему стыду, обидели...
Я буду надеяться на лучшее.
P.S.
Надо завести обычай играть на таких вечерах в карты. Говорят, избавляет от разговоров, отравляющих чай. С другой стороны... Разве можно обойтись без таких разговоров?..