bohlnonair
С двадцатого года Просвещённого мира богов на радио не заносило.
С двадцать первого не было вообще.
Кто только ни говорил об этом, и до, и после идея витает в воздухе.
Веришь ли ты в самозарождение из воздуха?
Ну, может быть, идея с воздухом друг друга любили. Лет этак тридцать шесть или сорок или сорок четыре. Плодотворно - мы получились желанные дети, подготовленные, сформированные вселенскими. Но недоношенные. Недожеланные и так далее.
Они прошли. И пришли эти. Мира и спокойствия. Вездесущего мира.
Мирно и спокойно кончается двадцать первый год со смерти бога, которого, разумеется, никогда не было, - он сам так сказал. Последний, кому стоит доверять.
Когда умирает бог, ему не срезают ногтей и волос.
Возможно, стоит срезать, умирает много. Впрочем, не стоит.
Под нашей крышей медленно марширует парад двух участниц, намертво сцепленных локтями. Они готовы на крайние меры.
У них есть что-то вроде правды и что-то вроде танков. А самое главное - если без хлеба, без спичек, без красных шарфов и без свечей во славу - что
девочка с эльфами в голове любит девочку с танками
танками.
И те счастливы. Танки - они как дети, они в целом неприхотливы.
Всем остальным приходится хуже.
С девочками на этом всё. Они уже ничего не хотят, никогда ни во что не верят, ещё шагают,
но какие могут быть планы на будущее у девочки с танками? Эльфы уже перевешались и рыдают с того света.
А танки идут на край. Никогда не узнаем, дойдут ли.
Мне вот просто не интересно.
А всем остальным приходится хуже. Вся надежда, которой никогда не было, ушла с танками.
А радио вообще не работает. Может быть, правда, только это, которое больше не трещит здесь, но мы никогда не узнаем.
Теперь я совершенно определённо могу назвать уйму вещей, которых мы никогда не узнаем. Даже если ошибусь.
Приятно бы думать, что именно сейчас объявились завравшиеся боги и кричат в пустой эфир, разрывая связки. Что сейчас сойдут с проводов и обязательно нас спасут, разве любимые дети погибают в пожаре, какая несправедливость, разве дети любимые. Но лень думать.
А им тоже лень.
Мы сидим в темноте, измотанные, держась за липкие руки, огрызаясь из последних запасов, истекая разными солоноватыми жидкостями.
Электричество не работает. Солнце выкл. Луна ушла со связи.
Между нами медленно обрывается соединение.
я
кажется
слышу
помехи и слабое
Любишь ли ты неизменное?
Вне зависимости от ответа,
за всё время с нашего появления ничего не изменилось.
С двадцать первого не было вообще.
Кто только ни говорил об этом, и до, и после идея витает в воздухе.
Веришь ли ты в самозарождение из воздуха?
Ну, может быть, идея с воздухом друг друга любили. Лет этак тридцать шесть или сорок или сорок четыре. Плодотворно - мы получились желанные дети, подготовленные, сформированные вселенскими. Но недоношенные. Недожеланные и так далее.
Они прошли. И пришли эти. Мира и спокойствия. Вездесущего мира.
Мирно и спокойно кончается двадцать первый год со смерти бога, которого, разумеется, никогда не было, - он сам так сказал. Последний, кому стоит доверять.
Когда умирает бог, ему не срезают ногтей и волос.
Возможно, стоит срезать, умирает много. Впрочем, не стоит.
Под нашей крышей медленно марширует парад двух участниц, намертво сцепленных локтями. Они готовы на крайние меры.
У них есть что-то вроде правды и что-то вроде танков. А самое главное - если без хлеба, без спичек, без красных шарфов и без свечей во славу - что
девочка с эльфами в голове любит девочку с танками
танками.
И те счастливы. Танки - они как дети, они в целом неприхотливы.
Всем остальным приходится хуже.
С девочками на этом всё. Они уже ничего не хотят, никогда ни во что не верят, ещё шагают,
но какие могут быть планы на будущее у девочки с танками? Эльфы уже перевешались и рыдают с того света.
А танки идут на край. Никогда не узнаем, дойдут ли.
Мне вот просто не интересно.
А всем остальным приходится хуже. Вся надежда, которой никогда не было, ушла с танками.
А радио вообще не работает. Может быть, правда, только это, которое больше не трещит здесь, но мы никогда не узнаем.
Теперь я совершенно определённо могу назвать уйму вещей, которых мы никогда не узнаем. Даже если ошибусь.
Приятно бы думать, что именно сейчас объявились завравшиеся боги и кричат в пустой эфир, разрывая связки. Что сейчас сойдут с проводов и обязательно нас спасут, разве любимые дети погибают в пожаре, какая несправедливость, разве дети любимые. Но лень думать.
А им тоже лень.
Мы сидим в темноте, измотанные, держась за липкие руки, огрызаясь из последних запасов, истекая разными солоноватыми жидкостями.
Электричество не работает. Солнце выкл. Луна ушла со связи.
Между нами медленно обрывается соединение.
я
кажется
слышу
помехи и слабое
Любишь ли ты неизменное?
Вне зависимости от ответа,
за всё время с нашего появления ничего не изменилось.