О Высшем
Я вообще учиться не люблю. Честно. Да и с людями особо не клеилось никогда. А тут в жизни такая оказия случилась, что пришлось это все, сразу, ни шагу назад, и по собственному желанию™. Я про свое высшее образование вобщем, выбратое по принципу "Мы-сидели-в черной-яме...". Дак а что вменяемое может решить шестнадцатилетний овощ без единого интереса и цели в жизни? - сказал 21-летний овощ. Так и живем, чо. Выбрала место, какое вроде бы и не противно, да и математики на входных экзаменах нет, уже жить можно. Но когда новизна "все вокруг большие и умные!" прошла, и курить-пьянствовать мы тоже уже попробовали, открылось страшное - а вроде как надо бы и учиться. И получать от этого искреннее удовольствие и гордость, тваюмать. "У нас классический унивЭрситет" - возвещали преподаватели, придыхаючи от пафоса. То, что на классику там тянули только старый водопровод, да дурак-второгодник, не убивало торжественность момента. Нет, этот клич, как Интернационал, должон был тут же призвать Танюшку вешать на фонарях интеллигентов грызть граниты. А хотелось мне грызть только локти, в полном и фатальном отчаянии. "Что ж ты в ПТУ не пошла, кретинка?" - доносилось откуда-то с рук. - "Два года, и приносила бы пользу обществу, кондитером была, или парикмахером. Далась тебе твоя интеллигентная семья, должен же там быть хоть один дурак, почему бы не ты?" -"Идите на*уй" - говорила я, грызла их дальше, и со скрипом, но училась. Потому что Бастилию мне поставили конкретную: кто без двух дипломов - тот лох; ты, Танюшичка, хотя бы один дохрапи, а там увидим. Короче, тормозить коня было явно поздно и некем.
Впрочем, чего это я разнылась. Танюшкин был юн, весел и, в целом, в пределах своих скупых возможностей, общителен. Однажды он узнал, что на пары ходить вобщем-то можно и не каждый раз, да собственно и совсем не обязательно. И время это можно знатно пробу.. протратить на что-то Более, вобщем. Поэтому накушался я веселой студенческой жизни, пока обратно не полезло. Сыпал непонятными самой себе словесными конструкциями, писал стихи про Узнадзе, дергающего Вертгеймера за гештальты, рисовал комиксы про особо вдохновлябельных преподов. Носил полные чулки шпор, или просыпал коллоквиумы спьяни. Да короче славный Нюс отрывался, как умел. Но веселые будни всегда проходили, и наступал мрачный в своем отчаянии дедлайн. Когда выяснялось, что моя учебная активность, проявленная в классическом унивЭрситете, ограничивается вздыханиями по двоечнику-второгоднику, да граффитями на третьей парте. Тогда же локти начинали больно чесаться, я в голове развивалась заразная болезнь трындецома. А потому, что кроме слова "конгруэнтность" я в науке психологии решительно ничего приятного не видела. И хоть ты трижды мне Интернационал над ухом спой, энтузиазмы хватит только зачеткой в окно помахать и уверовать в Святую Халяву Великомученицу.
Вобщем, если бы мне кто когда сказал, что да понраавится, мол, тебе здесь учиться, получил бы такого смачного плевка, это как два пальца. Ох, отхватила бы у меня эта язвительная сволочь. Но поскольку сильно отчаянных не было, то мой трехочковый промеж глаз остался нераздат. И недавно я таки им подавилась, за сроком давности. Все же нельзя детям профессионально самоопределяться, дети глупые и ограниченные. Нюс шестнадцати лет, и Нюс сейчас - это два настолько разных индивида, что прям стыдно и позорно сравнить. И если сейчас-то я уже смутно представляю, к чему меня по жизни тянет, то тогда все было просто: надо срочно взрослой жизни, чтобы кто-то знакомый был, и поменьше математики на душу населения. Дети - дурак потому что. Или только Танюшичка дурак, что тоже вероятно.
Оттакойсумбур.
Впрочем, чего это я разнылась. Танюшкин был юн, весел и, в целом, в пределах своих скупых возможностей, общителен. Однажды он узнал, что на пары ходить вобщем-то можно и не каждый раз, да собственно и совсем не обязательно. И время это можно знатно пробу.. протратить на что-то Более, вобщем. Поэтому накушался я веселой студенческой жизни, пока обратно не полезло. Сыпал непонятными самой себе словесными конструкциями, писал стихи про Узнадзе, дергающего Вертгеймера за гештальты, рисовал комиксы про особо вдохновлябельных преподов. Носил полные чулки шпор, или просыпал коллоквиумы спьяни. Да короче славный Нюс отрывался, как умел. Но веселые будни всегда проходили, и наступал мрачный в своем отчаянии дедлайн. Когда выяснялось, что моя учебная активность, проявленная в классическом унивЭрситете, ограничивается вздыханиями по двоечнику-второгоднику, да граффитями на третьей парте. Тогда же локти начинали больно чесаться, я в голове развивалась заразная болезнь трындецома. А потому, что кроме слова "конгруэнтность" я в науке психологии решительно ничего приятного не видела. И хоть ты трижды мне Интернационал над ухом спой, энтузиазмы хватит только зачеткой в окно помахать и уверовать в Святую Халяву Великомученицу.
Вобщем, если бы мне кто когда сказал, что да понраавится, мол, тебе здесь учиться, получил бы такого смачного плевка, это как два пальца. Ох, отхватила бы у меня эта язвительная сволочь. Но поскольку сильно отчаянных не было, то мой трехочковый промеж глаз остался нераздат. И недавно я таки им подавилась, за сроком давности. Все же нельзя детям профессионально самоопределяться, дети глупые и ограниченные. Нюс шестнадцати лет, и Нюс сейчас - это два настолько разных индивида, что прям стыдно и позорно сравнить. И если сейчас-то я уже смутно представляю, к чему меня по жизни тянет, то тогда все было просто: надо срочно взрослой жизни, чтобы кто-то знакомый был, и поменьше математики на душу населения. Дети - дурак потому что. Или только Танюшичка дурак, что тоже вероятно.
Оттакойсумбур.