Разговор.
Я сегодня с тобой говорила.
Как-то странно, но ты молчал.
Ты был воздухом, светом, водой, мелодией песни.
Ты был во мне - ты был надеждой.
А я говорила и думала, что смотрю в твои глаза.
Такие голубые, бездонные и холодные.
Такие карие, что я погрузилась в ночь.
Ты играл со мной. А я говорила.
Говорила о том, что надежда умрет,
Вера меня не спасет,
А любви, возможно, и нет совсем!
Ты как будто подсмеивался надо мной,
Не говоря ни да, ни нет.
Ты становился звенящим напряжением тишины в ушах.
От этого было неприятно,
Но я молилась, чтобы ты не уходил.
А ты знал это и молчал.
Молчал и любил меня. Я это знаю.
И ты хотел, чтобы и я любила.
Если не тебя, то кого-то другого.
А мне кроме тебя никто не нужен, слышишь!
Я долго сидела в большой пустой комнате.
Я просила тебя не уходить навсегда.
Я сегодня с тобой говорила.
Это родил мой воспаленный мозг в порыве сентиментальности вчера ночью.
Как-то странно, но ты молчал.
Ты был воздухом, светом, водой, мелодией песни.
Ты был во мне - ты был надеждой.
А я говорила и думала, что смотрю в твои глаза.
Такие голубые, бездонные и холодные.
Такие карие, что я погрузилась в ночь.
Ты играл со мной. А я говорила.
Говорила о том, что надежда умрет,
Вера меня не спасет,
А любви, возможно, и нет совсем!
Ты как будто подсмеивался надо мной,
Не говоря ни да, ни нет.
Ты становился звенящим напряжением тишины в ушах.
От этого было неприятно,
Но я молилась, чтобы ты не уходил.
А ты знал это и молчал.
Молчал и любил меня. Я это знаю.
И ты хотел, чтобы и я любила.
Если не тебя, то кого-то другого.
А мне кроме тебя никто не нужен, слышишь!
Я долго сидела в большой пустой комнате.
Я просила тебя не уходить навсегда.
Я сегодня с тобой говорила.
Это родил мой воспаленный мозг в порыве сентиментальности вчера ночью.