*Аргентина
Здесь, там где я, весна. Дуют ветры, конечно, с океана - дуют так, что даже случайно забытый пакет на берегу, шаманисто шуршит, живо и одиноко. Или может быть только мне, с непривычки, чудится в его целофанистом бреду что-то значимое. Но - весна. Твердолобые багги пашут песчаную кромку; уно, дос, трес - цифры, а с ними и песо, с улыбкой проникают в карманы предприимчивых жителей Карилё, где большую часть года на зеленых газонах перед аккуратными домиками белеет "alquila". Весна в разгуливающих павлинах, которые обыкновенным образом заменяют здесь петухов; в их веерических хвостах, еще не упакованных в плоские гигабайты фотографий туристов; весна даже в многодетной семье и пузатом папаше, сэкономивших и рванувших в отель на берегу в несезон - довольных и шумных.
- Русский язык слишком сложен, - говорит мне Луис, продавец магазинчика в la provincia. - Я пытался, но потом решил, что английский нужнее, так ведь?
Так, соглашаюсь. Вот только большинство встречных не только на окраине, но и в центре столицы Аргентины, уверенно отвечают "Но", на вопрос о спик инглише. Хотя, иногда часто кивают и в ответ бодро вещают что-то на испанском быстро-быстро, жестикулируя направлениями движения. Я, конечно, чтобы не выделяться, уверенно "Сикаю", то бишь говорю:
- Sí, gracias.
И иду налево. Или направо.
В незнакомой местности мне не очень важно куда идти. Я специально выбираю день, или быть может, несколько дней, чтобы просто идти по городу - без четкой цели и маршрута, вероятней всего - спрятав карту в рюкзак. И - дышать, впитывать, хватать воздух руками, хватать нити, ткущие дух и переводящие время на шесть часов назад от Москвы. Попытаться сохранить в памяти розоватые домики с обязательными решетками на окнах и не менее обязательными садиками подле. Это мандариновое дерево, пробившиеся сквозь тротуар; голубей, внезапно осознавших себя стервятниками, и потому обгладывающие собачий остов; трущобы, соседствующие со стеклобетонными башнями и портом... Это потом, потом, я вернусь сюда с лупой, а сейчас мне нужен полароидный кадр; мгновенность, стихийность, если хотите. Событийность здесь явно вне меня: все, что могло случиться - происходит, но мимо, касаясь зрачка и уха дымкой из телевизора или радио. Или когда идешь по Plaza de mayo перед Розовым домом правительства, глаз нет-нет да и выцепит плакатики и тревожные надписи: что-то шевельнется в груди, но быстро засыпает. Это так, не сейчас, не здесь.
Сейчас же у меня в руках матэ: горький и утренний. Напротив сидит девушка из снов и ест сыр. Через пару минут мы откроем балконную дверь. Воздух с атлантики ворвется в легкие и мы на велосипедах через сосновый лес двинем к волнам. От ветра и синевы захочется курить. От ветра, и быть может синевы, курить не получится.
Потрогаем воду в океане? Оставим следы? Ляжем в песок и будем ждать пока нас занесет с головой - так, что никто и никогда не найдет? Главное, чтобы держаться за руки.
Ветер занозит лицо, а песок бесконечно и призрачно несется сквозь. И, если бы у меня была монетка, хотя бы centavo, я бы подарил её волнам, в надежде вернуться.
Жаль, что у меня только пластик в кармане.
Буэнос-Айрес, Аргентина