Часть 10. Война Гнева
Яркое пламя костра привычно потрескивало в вечернем сумраке, легко освещая лица обитателей маленького походного лагеря. Многие спали, утомленные сначала долгой погоней за отступавшим противником, затем не менее изнуряющим возвращением назад к равнине, но предводители их небольшого отряда по-прежнему сидели на холодных камнях, постелив на них не по-летнему теплые плащи, не раз спасавшие их от холода горных ночей. Серебристый свет сильмарилла уже который год подряд безраздельно царил над медленно засыпающей землей, и глаза Элроса неотступно следили за тем, как поднимался он в почти безоблачное небо, а старшие его спутники, глядя на своего воспитанника, в который раз безмолвно изумлялись тому, насколько же видна в этом юноше человеческая кровь. Высокий, статный, темноволосый, обликом он походил скорее на своих дальних родичей-нолдор, Диора или Лютиэнь, но душой... Душой это был человек, и никому из встречавших его не довелось пока разгадать этой странной загадки, однако никто не мог и не замечать ее чарующей красоты.
- На постах тихо, - коротко отметил вернувшийся с обхода Элронд. - Может быть вам все-таки лучше будет пойти отдохнуть?
Но в ответ на это Майтимо лишь молча покачал головой, а затем медленно поднялся и неторопливо пошел к лошадям. Макалаурэ без всякого знака последовал его примеру. Тяжелые боевые седла ловко легли на крепкие спины бывалых коней, предки которых пришли с нолдор из Валинора, и только тут старший из сыновей Феанаро впервые обернулся к тем, на кого он отныне собирался оставить отряд.
- Теперь вы свободны, - с подобающей твердостью обратился он к старшему из былых воспитанников. - На равнину спуститесь так, чтобы не потревожить раненных... Отныне те из отряда, кто пожелает остаться с вами, станут вашим народом. Ты и Элрос отвечаете за них так же, как отвечали мы.
- А... вы?.. Куда вы собрались? - чуя недоброе, Элронд вскинул на своего собеседника взгляд, весьма далекий, как от страха, так и от безысходной покорности судьбе. Таким эти двое воспитали его в оссириандских лесах, таким он и собирался оставаться по-возможности до конца своей жизни.
- Вы уверены, что нам не стоит ехать туда с вами? - абсолютно так же, но мягче и с большей долей заинтересованности, вторил ему младший брат и, не дожидаясь ответа, тут же сделал первый шаг в сторону тех, кому со своей точки зрения собирался помочь.
«Беоринг,» - почти с ехидством подумал про него младший Феанарион, но старший брат не позволил ему обратить сложившуюся ситуацию в некое подобие доброй дружеской шутки.
- Нет, - сурово возразил он и через мгновение снизошел-таки до того, чтобы пояснить подоплеку происходящего. - Там - Клятва.
Уже второй раз в жизни произносил он эти жестокие слова, и второй раз снова выходило так, что столь короткая и емкая по силе своей фраза обещала расставание с кем-то раз и навсегда. В прошлый раз он с ее помощью поставил невидимую стену между собой и единственным племянником, в этот - между собой и теми, кто хоть в какой-то степени в последние годы заменял для них с Кано погибших близнецов.
Очевидно, поворачиваться к кому-либо спиной и уходить навсегда, отныне - единственный их удел...
- Но, Майтимо!..
Хотя Элронд посуровел лицом сразу, для того, чтобы заставить отступиться от принятого решения младшего потомка упрямца Берена, усилий явно требовалось несколько больше... И простым упоминанием о том, что куда-то там ему лучше будет не лезть - увы - еще никому не удавалось его пронять.
Однако, в отличие от весьма жестко настроенного сейчас Майтимо, Канафинвэ Макалаурэ знал, как сделать так, чтобы по-человечески порывистый воспитанник вынужден был поступить именно так, как ему велят. Феар тех из смертных, что помимо стойкости сполна одарены еще и удивительно мягкой поэтичностью, чрезвычайно чувствительны к эмоциям тех, кого они любят. И там, где человека ни за что на свете не возьмешь словом, проще простого сделать с ним очень и очень многое с помощью чувства, взгляда, движения руки...
Поэтому, вместо того, чтобы настаивать на чем-то и спорить, менестрель просто осторожно коснулся плеча почти взбунтовавшегося юноши и медленно качнул головой, а затем - уже с седла - резко обернулся в сторону молча собиравшегося ехать с ними Иламиона. Уж ему-то - квэндо, в глазах которого плескались воды озера Куйвиэнэн и который в данный момент просто собирался вернуться в расположение своей части войск - никто из уезжавших не вправе был ни приказать оставаться в лагере, ни настоятельно рекомендовать добираться в ставку Эонвэ другой дорогой.
В лагере старших, последних из Феанариони он оказался не случайно, ибо именно его усилиями был доставлен сюда ответ Посланца Валар на ранее отправленное ему требование братьев вернуть им взятое в Анбанде сокровище, по условиям Клятвы, могущее принадлежать только кому-нибудь из членов их семьи.
(к сожалению, этот эпизод еще не дописан)
- Мне пора, - негромко произнес Охтар, неторопливо приостанавливая коня.
- Удачи, - коротко отозвался Орно, а Эланор лишь молча опустил глаза.
Короткий поворот, и сухая, как угли, земля веером брызнула из-под копыт. Ветер, безнадежно запутавшийся в лабиринте высоких бурых и сизовато-серых скал, безжалостно резанул по лицу, но что он есть против айну, в который раз предавшегося безудержности бешенной скачки.
И не было в ней ни отчаянной ярости погони, ни тревожной боли спешащего на помощь, ни обреченной ожесточенности идущего в последний бой. Был, может быть, разве что некоторый вызов... Но кому?..
...Здесь, в горах, он еще мог наслаждаться ощущением, подобным тому, что охватило его после гибели острова Альмарэн. Там - на равнине, все должно будет быть по другому. А потому в эти короткие часы хоть сколько-то ценным оставалось для него лишь то, что было важным только сейчас: узкая тропа меж огромных камней, теплое дыхание коня на скаку да слаженный ритм свободных движений двух огромных (по сравнению с обычными) матерых бурых волков, безмолвными телохранителями увязавшихся следом...
Вот и крепость. Близ нее ехать стоит уже гораздо спокойнее: растревоженный внезапным появлением столь опасной троицы эльфийско-человеческий разъезд - не самый доверчивый собеседник, однако вокруг по-прежнему не было ни души. Только солнечный зной, воющий в остатках зданий ветер да тоскливый клекот парящих в поднебесье орлов.
Узким каменным коридором - к внутренним воротам Тангородрима, но тут дорогу им загородили полусгнившая драконья туша и многочисленные обломки, перебраться через которые верхом не представлялось возможным даже для майя. Можно было, конечно, воспользоваться «переходом», но...
Если учесть, кто ждет его на открытой равнине, то не лучше ли будет и впрямь не пугать тех, кто со времени падения Ангбанда неизбежно мнит себя победителем, а значит непременно встревожится, увидев приближающегося к лагерю всадника, от которого непонятно еще чего можно ждать. Неопытного воина пеший страшит меньше. А эти... с позволения сказать «победители»... в большинстве своем опытными воинами станут еще нескоро... Ибо слишком немного осталось в их рядах тех, кто за минувшие сотни лет по-настоящему осознал - что такое война. И не с ирчи, драконами, волколаками и лиходейскими тварями, а с теми, кто за всеми ними стоит и происходящими вокруг событиями действительно управляет.
«Эонвэ же, - спокойно подумал покидающий седло айну, - знает гораздо больше и тех, и других... Поэтому он смолчит.»
Согласно стремительно обозначавшемуся плану, вороного ему и впрямь придется оставить. Давно привычный к кровавым опасностям сотен боев, здесь он будет пребывать в полной безопасности, а, если это окажется не так, с легкостью сможет дать отпор или вовремя сделать ноги. Однако варги - не лошади, ума и упорства у них будет поболе, и их от дела зеленой травкой не отвлечешь... В ответ же на прямой приказ остаться они вполне способны дать Вожаку более, чем достойный отпор. Поэтому куда лучше будет, поставив ногу на первый перегородивший дорогу камень, просто не замечать того, как с едва слышным ворчанием волки упрямо пролезли следом.
...Вот наконец впереди показалась и выжженная солнцем равнина Анфауглиф. Так близко от северных крепостей ее давно уже постарались хоть как-то привести в порядок. Возобновить доступ воды пускай и не во все, но хотя бы в некоторые колодцы и подземные источники. Много ее здесь, конечно, не стало и былым травам прорасти отныне было не суждено, но кое-какие проплешины жалкой растительности средь пыли и безжалостно выглаженной давним огнем земли все-таки образовались. А потому никого из оказавшихся в тот день близ огромных развалин Тангородрима не удивляло, что именно на одной из них и высились сейчас гордые шатры тех, кто несколько десятков солнечных лет назад пришел освобождать эту землю от столь прочно укоренившегося здесь зла.
Едва заметно усмехнувшись при взгляде на открывшееся его взору необычное зрелище, Охтар медленно двинулся к стану своих врагов. Безупречно черным мазком он четко выделялся на фоне почти белого от летнего зноя неба и массивных склонов оставшихся за спиною гор, но даже выставленные близ четкой границы трав часовые не посмели и шагу ступить навстречу ему. А он, по прежнему спокойно, прошел мимо них в самый центр охраняемого чужаками лагеря и неторопливо остановился лишь там, где пожелал сам - ввиду входа во временный дом того, кто хоть как-то равнялся ему по силам.
Походного пристанища Эонвэ, Глашатого Манвэ.
- Приветствую тебя, Посланец Валар, - в медленном полупоклоне склонился он перед тем, кто безмолвно ждал его у высокого лазурного шатра, и только тут наконец заметил, в каком ужасе уступают ему дорогу собравшиеся неподалеку эльдар.
- С чем пришел ты сюда, называвший себя Артано? - спокойно отозвался тот.
«Зачем ты приперся, болван!» - куда более гневно прозвучал его мысленный голос мгновение спустя. Да так отчетливо, что пришедший едва смог подавить усмешку, глядя на то, как Королевский Лис отчаянно старается не выдать охватившие его эмоции еще и через лицо. Особенно же его порадовало забавное сочетание языков, на которых к нему обратились. Ведь в светлом варианте валарина было не так уж много слов, с помощью которых собеседника можно было обозвать...
- Вы победили, - негромко выдохнул он, - и я смиренно пришел поговорить тобой о том, что может ожидать Эндорэ в дальнейшем...
«Считай, что это - моя маленькая месть за Финарато. Я ведь тоже именно так подумал, когда в ту роковую ночь увидел перед собой отнюдь не просто бродячего ирчи.»
«Чтоб тебе костью подавиться, несчастный хищник!.. - не выдержал Эонвэ. - Я-то, скажи на милость, здесь причем?!» А вслух лишь холодно произнес:
- Боюсь, что нам не о чем разговаривать, Жестокий. Ты сам признал, что между нами происходила война и Аман вышел из нее победителем. То, что произойдет дальше, предсказать нетрудно.
«Влез-таки в привычную шкуру, дипломат... А понимать тройное дно твоих речей как прикажешь?»
Охтар - и сам известный мастер игры в слова, разозлился в ответ на эту выходку не на шутку. Ведь игра словами - это одно, а дипломатические недоговорки - совсем другое. В них он не силен, и сидящего в глубине него волка неизменно настораживало то возможное число ненавистных ему ловушек, принципы действия которых он абсолютно не понимал. Когда сам ловишь кого-то во что-то подобное, все кажется легким и естественным, а вот, когда ловят таким образом тебя самого...
«Как хочешь, так и понимай,» - весело отозвался собеседник. Он действительно наконец-то нащупал под ногами что-то вроде знакомой ему почвы и сумел-таки повести разговор так, как только и возможно было вести подобные переговоры на глазах у стольких свидетелей. Ждавших от него решений и нисколько не понимавших того, что происходит здесь на самом деле.
- Итак, - как можно более надменно продолжил он, - ты явился сюда для того, чтобы после падения своего хозяина, сдаться на милость в очередной раз пленивших его валар?
- Нет, Посланец. Если те, кто одержал победу в Войне Гнева, позволят, я хотел бы по возможности не покидать привычных для меня берегов. Ведь для того, кого ты называешь моим хозяином, в свое время простого покаяния было более, чем достаточно...
- Ты забываешься, Жестокий. Или трехсотлетнее заключение его в наиболее глубоких подземельях Мандоса уже не в счет?
- Я - оборотень, Посланец, - возразил Вожак волколаков. - Заточения в столь ограниченном пространстве моя звериная сущность не перенесет. Я знаю это, и подобного знания для меня достаточно, чтобы не пытаться заведомо лезть на рожон.
«Анхо давнишними трудами твоего брата Товина распластан тонким слоем по всей материковой зоне этой части подзвездного мира. Эланор и Холлин (в прошлом - фактические пленники Севера) открыто хотят вернуться в Валинор. Орно по неизвестным мне причинам так или иначе смотрит туда же... Готмог повержен. Дэйну - пленен... А ирчи... Ирчи осталось настолько много, что это долго еще будет составлять существенную проблему как для эльдар, так и для людей.
На кого вы собираетесь повесить все это, приятель?
На Тхури? Лэйхора?
На кого?..
Или, может быть, Гэлоту ты станешь предлагать заткнуть его драгоценной персоной эту «маленькую дырку» так некстати прохудившегося мироздания?
Нет, Эонвэ. Не на кого вам валить эту навозную кучу... А самим такой подарок разгребать: так это - вмешиваться в дела мира гораздо полнее, чем вы можете себе это позволить.»
...Не просчитав все только что сказанное еще по ту сторону Железных гор, Охтар никогда бы не явился сюда для какого бы то ни было разговора. Однако древнее чутье на то, как ляжет следующая нить в общем узоре огромного «гобелена», никогда еще не подводило его всерьез. Он знал, что не оставляет собеседнику достойных вариантов для возможного отступления, а потому спокойно делал то, что и хотел - без малейших усилий зажимал логику посланца валар среди выводов, которые тот заведомо не в силах был опровергнуть.
«Поймал... Поймал ты меня, песий сын, - попав в заранее расставленную ловушку, невольно скривился стоящий у шатра. - Не зря о тебе говорили, что меж Законов Арды ты скользишь, словно волчья тень среди огромных деревьев. В лоб не прешь, а обходить умеешь так, что...»
«А ты не ругайся, - парировал Охтар. - Ты решай... Кроме тебя сделать это некому.»
«Но Валинор...»
Высказанное Эонвэ предположение было ошибкой. И хотя их слишком, на первый взгляд, долгое молчание вполне могло бы быть принято посторонними за что-то вроде глубоких размышлений или даже поединка воли, но... В этот момент Охтар не смог остановить на своем лице едва заметное движение век, а заодно - и вовсе неуловимый для не-айнурского взора поворот головы сначала в одну, потом в другую сторону.
«Нет, Посланец. Туда я с тобой не пойду. ...А здесь слишком много живых для того, чтобы ты хотя бы посмел попытаться захватить меня силой.»
В подтверждение же своих последних слов пришедший из-за Железных гор не стал тратить время на дальнейшую констатацию фактов. Медленно-медленно приоткрыл он для глаз противника внешние слои своей жестко схваченной волей сущности и... Слабый, как вечерняя звезда, но ослепительно-белый жар невидимого кузнечного горна лишь на мгновение шевельнулся среди окружавшей его кромешной тьмы, а затем так же медленно пропал в этой самой тьме, но память о себе оставил самую что ни на есть очевидную.
Переход в стихийную форму!
Сбросить физическую оболочку для майя - дело всего лишь нескольких мгновений... Если сделать это сознательно, то восстановление займет не более нескольких часов! А здесь... Здесь действительно слишком много эльдар для того, чтобы он - Эонвэ - посмел до смешного неосмотрительно позволить ему сделать такое.
- Хорошо, Темный, - отрезвленный увиденным, выдохнул ... . - Я не стану преследовать тебя и позволю жить там, где ты хочешь. Но, дабы прошлое не повторилось, ты вынужден будешь поклясться в том, что не ступишь более на покинутую тобой тропу и ни единой мыслью своей не причинишь зла Арде.
- Ты чрезвычайно добр ко мне, Посланец Валар, - без промедления последовал вполне ожидаемый в таком разговоре ответ. - И я выполню твое требование, как закон войны требует от побежденного выполнить требование победителя. В присутствии всех, кто меня слышит, я клянусь ни мгновения не служить более тому, кто называл себя Владыкой Севера, а заодно ни единым действием своим не причинять отныне зла миру, одной из составляющих частей которого являюсь я сам.
«Волчий выкормыш!!! - едва ли не вслух заорал на него старший из майар Манвэ Сулимо, мысленно чуть ли не пополам складываясь от смеха. - Второй раз - за такой короткий разговор!.. Ведь ты давно уже не служишь ему, а зло оба мы можем понимать настолько по-разному, что...»
...Эонвэ был в восторге. Так ловко выкрутиться из положения, в которое невольно ставило их наличие неизбежных свидетелей произошедшего сейчас разговора! Да он давно вспотел бы (если б смог), пытаясь, что называется, и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, а этот несчастный треклятый мастер лжи...
«Какой уж есть,» - одними глазами улыбнулся только что говоривший, а затем... Как ни в чем не бывало, молча отвесил вконец оторопевшему собеседнику глубокий поясной поклон, легким движением перехватив при этом край его серебристо-лазурного одеяния. С предельной вежливостью коснулся светлой тканью своего загорелого лба и, как ни в чем не бывало, поклонившись на прощание еще и обычным кивком головы, спокойно ушел по идеально гладкой равнине туда же, откуда и пришел.
Спектакль, конечно... А что поделаешь. Такова уж была его отчаянная волчья натура.
И принять последние действия былого врага Эонвэ пришлось ровно такими, какими они и были.
Эта последняя ночь выдалась безлунной. Позже Эланор не помнил даже до боли знакомого узора звезд, и не знал, заволокли ли их зловещие грозовые тучи или это он сам не замечал вокруг ничего. Видел лишь огненные блики на толстом пергаменте старого свитка, давно уже аккуратно порезанного на листы.
Неверного, призрачного света костра ему вполне хватало и тонкое, похожее на косо срезанную тростинку перо, по-прежнему уверенно выводило витиеватые цепочки рун, слагая последние строки в безжалостный узор навеки застывающей памяти.
В спящем лагере не было никого, кто мог бы помешать майа в этой работе, но тем торопливее двигалась сейчас его рука, спеша закончить записи, начатые им еще в Утумно. Орно и Холлин уже ушли. Дэйну и Мелькор - тоже на пол пути к Валинору. Он - последний, но останется после него свиток, хранящий историю ТОЙ стороны. Историю, за которую, увидь ее Мелькор, майа давно уже поплатился бы не только свободой... Так же, как и за феар тех квэнди, что, погибая в глубоких подземельях древней Твердыни Севера, так и не попадали в ловушки Чертогов Забвения, грозящих навек уготовить им жестокую судьбу ирчи.
Завтра ничего этого уже не будет. Не будет ни холодного ветра, ни изнуряющей пытки сотен боев, ни привычной гари далеких пожарищ, ни рева и грохота погибающей за спиною земли. Будет - другое. Мягкая неизвестность причудливых переплетений залов Мандоса (похожих ли на те, что помнит он по временам Альмарэна?), полузабытые голоса друзей, тяжелые, терпко пахнущие Временем книги... Будут долгие годы работы, и будет Арда, которой так давно хотел он отдать всего себя без остатка.
...Тяжелая русая прядь неторопливо соскользнула с широкого плеча, легонько задев сидящего у костра по лицу. Поправив ее, майа невольно засмотрелся на пляску волшебных огненных языков.
Не ошибся ли он, считая, что отныне действия Севера находятся в надежных руках? Не рано ли уходит, оставляя преемника Мелькора без должного присмотра? Ведь даже пламя простого походного очага не только согревает, но и больно ранит. А Охтар - не той же ли он природы? Ведь не отказывается же от своего эльфийского прозвища, не стремится уйти от этого страшного слова - Жестокий.
Однако нет. Он, чувствующий историю мира как чарующую душу череду нот, не слышит в этой музыке фальши. И, пускай не безопасная, но гармоничная, ТАКАЯ Арда будет жить, и нет для него сейчас ничего важнее. Тем более, что он - отныне майа не Вайрэ, но Намо - знает, как МОГЛО бы быть...
Но вот хроника его закончена, а еще через несколько часов ведомый им отряд поднялся наконец еще выше в горы и ненадолго остановился в каменистой седловине перевала. Последнего для того, чей путь отныне лежал на Запад так же, как путь того, кто ждал его здесь, лежал на Восток.
Повинуясь короткому знаку Оборотня, ирчи и люди вскоре снова двинулись в путь, но майар долго еще молча стояли напротив друг друга, зная, что на этой земле не увидятся больше никогда.
- Возьми их, - тихо произнес Эланор. - Для Намо я сделаю список, но здесь пусть будут эти. В них - память моих рук, а Эндорэ... Хоть так здесь останусь.
- Уходишь? - коротко спросил Охтар, неторопливо принимая свиток.
- Да, илдо. Меня ждут.
В глазах Остающегося - короткие огоньки жесткости и понимания, в движениях - легкая тень полупоклона. Как он ухитряется действовать в этой странно-неповторимой гамме полутеней? Или это потому, что он - еще и волк? И неужели он его - Уходящего, уважает?..
Ответа не будет. Эланор достаточно знал своего собеседника и не удивился, когда тот - лишь в глазах мелькнуло едва заметное: «Прощай» - медленно опустив взгляд, уже через мгновенье застыл рядом с ним в облике большого черновато-бурого волка, тут же потрусившего вслед за теми, кто давно уже скрылся из глаз. А еще через минуту и Эланор молча повернул в сторону далекого моря и, медленно спускаясь по холодному каменистому склону, исчез из глаз еще до того, как неумолимая власть расстояний растворила вдали его высокий силуэт, облаченный в неизменные серые одежды.
- На постах тихо, - коротко отметил вернувшийся с обхода Элронд. - Может быть вам все-таки лучше будет пойти отдохнуть?
Но в ответ на это Майтимо лишь молча покачал головой, а затем медленно поднялся и неторопливо пошел к лошадям. Макалаурэ без всякого знака последовал его примеру. Тяжелые боевые седла ловко легли на крепкие спины бывалых коней, предки которых пришли с нолдор из Валинора, и только тут старший из сыновей Феанаро впервые обернулся к тем, на кого он отныне собирался оставить отряд.
- Теперь вы свободны, - с подобающей твердостью обратился он к старшему из былых воспитанников. - На равнину спуститесь так, чтобы не потревожить раненных... Отныне те из отряда, кто пожелает остаться с вами, станут вашим народом. Ты и Элрос отвечаете за них так же, как отвечали мы.
- А... вы?.. Куда вы собрались? - чуя недоброе, Элронд вскинул на своего собеседника взгляд, весьма далекий, как от страха, так и от безысходной покорности судьбе. Таким эти двое воспитали его в оссириандских лесах, таким он и собирался оставаться по-возможности до конца своей жизни.
- Вы уверены, что нам не стоит ехать туда с вами? - абсолютно так же, но мягче и с большей долей заинтересованности, вторил ему младший брат и, не дожидаясь ответа, тут же сделал первый шаг в сторону тех, кому со своей точки зрения собирался помочь.
«Беоринг,» - почти с ехидством подумал про него младший Феанарион, но старший брат не позволил ему обратить сложившуюся ситуацию в некое подобие доброй дружеской шутки.
- Нет, - сурово возразил он и через мгновение снизошел-таки до того, чтобы пояснить подоплеку происходящего. - Там - Клятва.
Уже второй раз в жизни произносил он эти жестокие слова, и второй раз снова выходило так, что столь короткая и емкая по силе своей фраза обещала расставание с кем-то раз и навсегда. В прошлый раз он с ее помощью поставил невидимую стену между собой и единственным племянником, в этот - между собой и теми, кто хоть в какой-то степени в последние годы заменял для них с Кано погибших близнецов.
Очевидно, поворачиваться к кому-либо спиной и уходить навсегда, отныне - единственный их удел...
- Но, Майтимо!..
Хотя Элронд посуровел лицом сразу, для того, чтобы заставить отступиться от принятого решения младшего потомка упрямца Берена, усилий явно требовалось несколько больше... И простым упоминанием о том, что куда-то там ему лучше будет не лезть - увы - еще никому не удавалось его пронять.
Однако, в отличие от весьма жестко настроенного сейчас Майтимо, Канафинвэ Макалаурэ знал, как сделать так, чтобы по-человечески порывистый воспитанник вынужден был поступить именно так, как ему велят. Феар тех из смертных, что помимо стойкости сполна одарены еще и удивительно мягкой поэтичностью, чрезвычайно чувствительны к эмоциям тех, кого они любят. И там, где человека ни за что на свете не возьмешь словом, проще простого сделать с ним очень и очень многое с помощью чувства, взгляда, движения руки...
Поэтому, вместо того, чтобы настаивать на чем-то и спорить, менестрель просто осторожно коснулся плеча почти взбунтовавшегося юноши и медленно качнул головой, а затем - уже с седла - резко обернулся в сторону молча собиравшегося ехать с ними Иламиона. Уж ему-то - квэндо, в глазах которого плескались воды озера Куйвиэнэн и который в данный момент просто собирался вернуться в расположение своей части войск - никто из уезжавших не вправе был ни приказать оставаться в лагере, ни настоятельно рекомендовать добираться в ставку Эонвэ другой дорогой.
В лагере старших, последних из Феанариони он оказался не случайно, ибо именно его усилиями был доставлен сюда ответ Посланца Валар на ранее отправленное ему требование братьев вернуть им взятое в Анбанде сокровище, по условиям Клятвы, могущее принадлежать только кому-нибудь из членов их семьи.
(к сожалению, этот эпизод еще не дописан)
- Мне пора, - негромко произнес Охтар, неторопливо приостанавливая коня.
- Удачи, - коротко отозвался Орно, а Эланор лишь молча опустил глаза.
Короткий поворот, и сухая, как угли, земля веером брызнула из-под копыт. Ветер, безнадежно запутавшийся в лабиринте высоких бурых и сизовато-серых скал, безжалостно резанул по лицу, но что он есть против айну, в который раз предавшегося безудержности бешенной скачки.
И не было в ней ни отчаянной ярости погони, ни тревожной боли спешащего на помощь, ни обреченной ожесточенности идущего в последний бой. Был, может быть, разве что некоторый вызов... Но кому?..
...Здесь, в горах, он еще мог наслаждаться ощущением, подобным тому, что охватило его после гибели острова Альмарэн. Там - на равнине, все должно будет быть по другому. А потому в эти короткие часы хоть сколько-то ценным оставалось для него лишь то, что было важным только сейчас: узкая тропа меж огромных камней, теплое дыхание коня на скаку да слаженный ритм свободных движений двух огромных (по сравнению с обычными) матерых бурых волков, безмолвными телохранителями увязавшихся следом...
Вот и крепость. Близ нее ехать стоит уже гораздо спокойнее: растревоженный внезапным появлением столь опасной троицы эльфийско-человеческий разъезд - не самый доверчивый собеседник, однако вокруг по-прежнему не было ни души. Только солнечный зной, воющий в остатках зданий ветер да тоскливый клекот парящих в поднебесье орлов.
Узким каменным коридором - к внутренним воротам Тангородрима, но тут дорогу им загородили полусгнившая драконья туша и многочисленные обломки, перебраться через которые верхом не представлялось возможным даже для майя. Можно было, конечно, воспользоваться «переходом», но...
Если учесть, кто ждет его на открытой равнине, то не лучше ли будет и впрямь не пугать тех, кто со времени падения Ангбанда неизбежно мнит себя победителем, а значит непременно встревожится, увидев приближающегося к лагерю всадника, от которого непонятно еще чего можно ждать. Неопытного воина пеший страшит меньше. А эти... с позволения сказать «победители»... в большинстве своем опытными воинами станут еще нескоро... Ибо слишком немного осталось в их рядах тех, кто за минувшие сотни лет по-настоящему осознал - что такое война. И не с ирчи, драконами, волколаками и лиходейскими тварями, а с теми, кто за всеми ними стоит и происходящими вокруг событиями действительно управляет.
«Эонвэ же, - спокойно подумал покидающий седло айну, - знает гораздо больше и тех, и других... Поэтому он смолчит.»
Согласно стремительно обозначавшемуся плану, вороного ему и впрямь придется оставить. Давно привычный к кровавым опасностям сотен боев, здесь он будет пребывать в полной безопасности, а, если это окажется не так, с легкостью сможет дать отпор или вовремя сделать ноги. Однако варги - не лошади, ума и упорства у них будет поболе, и их от дела зеленой травкой не отвлечешь... В ответ же на прямой приказ остаться они вполне способны дать Вожаку более, чем достойный отпор. Поэтому куда лучше будет, поставив ногу на первый перегородивший дорогу камень, просто не замечать того, как с едва слышным ворчанием волки упрямо пролезли следом.
...Вот наконец впереди показалась и выжженная солнцем равнина Анфауглиф. Так близко от северных крепостей ее давно уже постарались хоть как-то привести в порядок. Возобновить доступ воды пускай и не во все, но хотя бы в некоторые колодцы и подземные источники. Много ее здесь, конечно, не стало и былым травам прорасти отныне было не суждено, но кое-какие проплешины жалкой растительности средь пыли и безжалостно выглаженной давним огнем земли все-таки образовались. А потому никого из оказавшихся в тот день близ огромных развалин Тангородрима не удивляло, что именно на одной из них и высились сейчас гордые шатры тех, кто несколько десятков солнечных лет назад пришел освобождать эту землю от столь прочно укоренившегося здесь зла.
Едва заметно усмехнувшись при взгляде на открывшееся его взору необычное зрелище, Охтар медленно двинулся к стану своих врагов. Безупречно черным мазком он четко выделялся на фоне почти белого от летнего зноя неба и массивных склонов оставшихся за спиною гор, но даже выставленные близ четкой границы трав часовые не посмели и шагу ступить навстречу ему. А он, по прежнему спокойно, прошел мимо них в самый центр охраняемого чужаками лагеря и неторопливо остановился лишь там, где пожелал сам - ввиду входа во временный дом того, кто хоть как-то равнялся ему по силам.
Походного пристанища Эонвэ, Глашатого Манвэ.
- Приветствую тебя, Посланец Валар, - в медленном полупоклоне склонился он перед тем, кто безмолвно ждал его у высокого лазурного шатра, и только тут наконец заметил, в каком ужасе уступают ему дорогу собравшиеся неподалеку эльдар.
- С чем пришел ты сюда, называвший себя Артано? - спокойно отозвался тот.
«Зачем ты приперся, болван!» - куда более гневно прозвучал его мысленный голос мгновение спустя. Да так отчетливо, что пришедший едва смог подавить усмешку, глядя на то, как Королевский Лис отчаянно старается не выдать охватившие его эмоции еще и через лицо. Особенно же его порадовало забавное сочетание языков, на которых к нему обратились. Ведь в светлом варианте валарина было не так уж много слов, с помощью которых собеседника можно было обозвать...
- Вы победили, - негромко выдохнул он, - и я смиренно пришел поговорить тобой о том, что может ожидать Эндорэ в дальнейшем...
«Считай, что это - моя маленькая месть за Финарато. Я ведь тоже именно так подумал, когда в ту роковую ночь увидел перед собой отнюдь не просто бродячего ирчи.»
«Чтоб тебе костью подавиться, несчастный хищник!.. - не выдержал Эонвэ. - Я-то, скажи на милость, здесь причем?!» А вслух лишь холодно произнес:
- Боюсь, что нам не о чем разговаривать, Жестокий. Ты сам признал, что между нами происходила война и Аман вышел из нее победителем. То, что произойдет дальше, предсказать нетрудно.
«Влез-таки в привычную шкуру, дипломат... А понимать тройное дно твоих речей как прикажешь?»
Охтар - и сам известный мастер игры в слова, разозлился в ответ на эту выходку не на шутку. Ведь игра словами - это одно, а дипломатические недоговорки - совсем другое. В них он не силен, и сидящего в глубине него волка неизменно настораживало то возможное число ненавистных ему ловушек, принципы действия которых он абсолютно не понимал. Когда сам ловишь кого-то во что-то подобное, все кажется легким и естественным, а вот, когда ловят таким образом тебя самого...
«Как хочешь, так и понимай,» - весело отозвался собеседник. Он действительно наконец-то нащупал под ногами что-то вроде знакомой ему почвы и сумел-таки повести разговор так, как только и возможно было вести подобные переговоры на глазах у стольких свидетелей. Ждавших от него решений и нисколько не понимавших того, что происходит здесь на самом деле.
- Итак, - как можно более надменно продолжил он, - ты явился сюда для того, чтобы после падения своего хозяина, сдаться на милость в очередной раз пленивших его валар?
- Нет, Посланец. Если те, кто одержал победу в Войне Гнева, позволят, я хотел бы по возможности не покидать привычных для меня берегов. Ведь для того, кого ты называешь моим хозяином, в свое время простого покаяния было более, чем достаточно...
- Ты забываешься, Жестокий. Или трехсотлетнее заключение его в наиболее глубоких подземельях Мандоса уже не в счет?
- Я - оборотень, Посланец, - возразил Вожак волколаков. - Заточения в столь ограниченном пространстве моя звериная сущность не перенесет. Я знаю это, и подобного знания для меня достаточно, чтобы не пытаться заведомо лезть на рожон.
«Анхо давнишними трудами твоего брата Товина распластан тонким слоем по всей материковой зоне этой части подзвездного мира. Эланор и Холлин (в прошлом - фактические пленники Севера) открыто хотят вернуться в Валинор. Орно по неизвестным мне причинам так или иначе смотрит туда же... Готмог повержен. Дэйну - пленен... А ирчи... Ирчи осталось настолько много, что это долго еще будет составлять существенную проблему как для эльдар, так и для людей.
На кого вы собираетесь повесить все это, приятель?
На Тхури? Лэйхора?
На кого?..
Или, может быть, Гэлоту ты станешь предлагать заткнуть его драгоценной персоной эту «маленькую дырку» так некстати прохудившегося мироздания?
Нет, Эонвэ. Не на кого вам валить эту навозную кучу... А самим такой подарок разгребать: так это - вмешиваться в дела мира гораздо полнее, чем вы можете себе это позволить.»
...Не просчитав все только что сказанное еще по ту сторону Железных гор, Охтар никогда бы не явился сюда для какого бы то ни было разговора. Однако древнее чутье на то, как ляжет следующая нить в общем узоре огромного «гобелена», никогда еще не подводило его всерьез. Он знал, что не оставляет собеседнику достойных вариантов для возможного отступления, а потому спокойно делал то, что и хотел - без малейших усилий зажимал логику посланца валар среди выводов, которые тот заведомо не в силах был опровергнуть.
«Поймал... Поймал ты меня, песий сын, - попав в заранее расставленную ловушку, невольно скривился стоящий у шатра. - Не зря о тебе говорили, что меж Законов Арды ты скользишь, словно волчья тень среди огромных деревьев. В лоб не прешь, а обходить умеешь так, что...»
«А ты не ругайся, - парировал Охтар. - Ты решай... Кроме тебя сделать это некому.»
«Но Валинор...»
Высказанное Эонвэ предположение было ошибкой. И хотя их слишком, на первый взгляд, долгое молчание вполне могло бы быть принято посторонними за что-то вроде глубоких размышлений или даже поединка воли, но... В этот момент Охтар не смог остановить на своем лице едва заметное движение век, а заодно - и вовсе неуловимый для не-айнурского взора поворот головы сначала в одну, потом в другую сторону.
«Нет, Посланец. Туда я с тобой не пойду. ...А здесь слишком много живых для того, чтобы ты хотя бы посмел попытаться захватить меня силой.»
В подтверждение же своих последних слов пришедший из-за Железных гор не стал тратить время на дальнейшую констатацию фактов. Медленно-медленно приоткрыл он для глаз противника внешние слои своей жестко схваченной волей сущности и... Слабый, как вечерняя звезда, но ослепительно-белый жар невидимого кузнечного горна лишь на мгновение шевельнулся среди окружавшей его кромешной тьмы, а затем так же медленно пропал в этой самой тьме, но память о себе оставил самую что ни на есть очевидную.
Переход в стихийную форму!
Сбросить физическую оболочку для майя - дело всего лишь нескольких мгновений... Если сделать это сознательно, то восстановление займет не более нескольких часов! А здесь... Здесь действительно слишком много эльдар для того, чтобы он - Эонвэ - посмел до смешного неосмотрительно позволить ему сделать такое.
- Хорошо, Темный, - отрезвленный увиденным, выдохнул ... . - Я не стану преследовать тебя и позволю жить там, где ты хочешь. Но, дабы прошлое не повторилось, ты вынужден будешь поклясться в том, что не ступишь более на покинутую тобой тропу и ни единой мыслью своей не причинишь зла Арде.
- Ты чрезвычайно добр ко мне, Посланец Валар, - без промедления последовал вполне ожидаемый в таком разговоре ответ. - И я выполню твое требование, как закон войны требует от побежденного выполнить требование победителя. В присутствии всех, кто меня слышит, я клянусь ни мгновения не служить более тому, кто называл себя Владыкой Севера, а заодно ни единым действием своим не причинять отныне зла миру, одной из составляющих частей которого являюсь я сам.
«Волчий выкормыш!!! - едва ли не вслух заорал на него старший из майар Манвэ Сулимо, мысленно чуть ли не пополам складываясь от смеха. - Второй раз - за такой короткий разговор!.. Ведь ты давно уже не служишь ему, а зло оба мы можем понимать настолько по-разному, что...»
...Эонвэ был в восторге. Так ловко выкрутиться из положения, в которое невольно ставило их наличие неизбежных свидетелей произошедшего сейчас разговора! Да он давно вспотел бы (если б смог), пытаясь, что называется, и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, а этот несчастный треклятый мастер лжи...
«Какой уж есть,» - одними глазами улыбнулся только что говоривший, а затем... Как ни в чем не бывало, молча отвесил вконец оторопевшему собеседнику глубокий поясной поклон, легким движением перехватив при этом край его серебристо-лазурного одеяния. С предельной вежливостью коснулся светлой тканью своего загорелого лба и, как ни в чем не бывало, поклонившись на прощание еще и обычным кивком головы, спокойно ушел по идеально гладкой равнине туда же, откуда и пришел.
Спектакль, конечно... А что поделаешь. Такова уж была его отчаянная волчья натура.
И принять последние действия былого врага Эонвэ пришлось ровно такими, какими они и были.
Эта последняя ночь выдалась безлунной. Позже Эланор не помнил даже до боли знакомого узора звезд, и не знал, заволокли ли их зловещие грозовые тучи или это он сам не замечал вокруг ничего. Видел лишь огненные блики на толстом пергаменте старого свитка, давно уже аккуратно порезанного на листы.
Неверного, призрачного света костра ему вполне хватало и тонкое, похожее на косо срезанную тростинку перо, по-прежнему уверенно выводило витиеватые цепочки рун, слагая последние строки в безжалостный узор навеки застывающей памяти.
В спящем лагере не было никого, кто мог бы помешать майа в этой работе, но тем торопливее двигалась сейчас его рука, спеша закончить записи, начатые им еще в Утумно. Орно и Холлин уже ушли. Дэйну и Мелькор - тоже на пол пути к Валинору. Он - последний, но останется после него свиток, хранящий историю ТОЙ стороны. Историю, за которую, увидь ее Мелькор, майа давно уже поплатился бы не только свободой... Так же, как и за феар тех квэнди, что, погибая в глубоких подземельях древней Твердыни Севера, так и не попадали в ловушки Чертогов Забвения, грозящих навек уготовить им жестокую судьбу ирчи.
Завтра ничего этого уже не будет. Не будет ни холодного ветра, ни изнуряющей пытки сотен боев, ни привычной гари далеких пожарищ, ни рева и грохота погибающей за спиною земли. Будет - другое. Мягкая неизвестность причудливых переплетений залов Мандоса (похожих ли на те, что помнит он по временам Альмарэна?), полузабытые голоса друзей, тяжелые, терпко пахнущие Временем книги... Будут долгие годы работы, и будет Арда, которой так давно хотел он отдать всего себя без остатка.
...Тяжелая русая прядь неторопливо соскользнула с широкого плеча, легонько задев сидящего у костра по лицу. Поправив ее, майа невольно засмотрелся на пляску волшебных огненных языков.
Не ошибся ли он, считая, что отныне действия Севера находятся в надежных руках? Не рано ли уходит, оставляя преемника Мелькора без должного присмотра? Ведь даже пламя простого походного очага не только согревает, но и больно ранит. А Охтар - не той же ли он природы? Ведь не отказывается же от своего эльфийского прозвища, не стремится уйти от этого страшного слова - Жестокий.
Однако нет. Он, чувствующий историю мира как чарующую душу череду нот, не слышит в этой музыке фальши. И, пускай не безопасная, но гармоничная, ТАКАЯ Арда будет жить, и нет для него сейчас ничего важнее. Тем более, что он - отныне майа не Вайрэ, но Намо - знает, как МОГЛО бы быть...
Но вот хроника его закончена, а еще через несколько часов ведомый им отряд поднялся наконец еще выше в горы и ненадолго остановился в каменистой седловине перевала. Последнего для того, чей путь отныне лежал на Запад так же, как путь того, кто ждал его здесь, лежал на Восток.
Повинуясь короткому знаку Оборотня, ирчи и люди вскоре снова двинулись в путь, но майар долго еще молча стояли напротив друг друга, зная, что на этой земле не увидятся больше никогда.
- Возьми их, - тихо произнес Эланор. - Для Намо я сделаю список, но здесь пусть будут эти. В них - память моих рук, а Эндорэ... Хоть так здесь останусь.
- Уходишь? - коротко спросил Охтар, неторопливо принимая свиток.
- Да, илдо. Меня ждут.
В глазах Остающегося - короткие огоньки жесткости и понимания, в движениях - легкая тень полупоклона. Как он ухитряется действовать в этой странно-неповторимой гамме полутеней? Или это потому, что он - еще и волк? И неужели он его - Уходящего, уважает?..
Ответа не будет. Эланор достаточно знал своего собеседника и не удивился, когда тот - лишь в глазах мелькнуло едва заметное: «Прощай» - медленно опустив взгляд, уже через мгновенье застыл рядом с ним в облике большого черновато-бурого волка, тут же потрусившего вслед за теми, кто давно уже скрылся из глаз. А еще через минуту и Эланор молча повернул в сторону далекого моря и, медленно спускаясь по холодному каменистому склону, исчез из глаз еще до того, как неумолимая власть расстояний растворила вдали его высокий силуэт, облаченный в неизменные серые одежды.