О чем вы думаете, глядя на огурец?
Пора, пора нам цензуру возвращать - не восстановим без неё
нравственные ориентиры. И пусть, как в приснопамятные годы,
в редакциях опять появится дверь с табличкой "Уполномоченный
Мособлгорлит"...
В 75-м поэтесса Галина Погожева написала стих про крокодила.
И 15 лет цензоры вымарывали его во всех журналах, хотя вроде
бы он вполне детский -
* * *
Крокодил однажды к речке бежал.
Он бежал, бежал, бежал - и устал.
Вот и лёг он полежать. Полежал.
Повернулся. Потянулся. Привстал...
- Ой, кого-то я толкнул? Виноват!
Это кто это тут рядом лежит?..
Он понюхал - говорит: - Аромат!
Потолкал, потормошил - не бежит!
Неизвестно, кто его посадил,
только вырос у реки огурец.
И сидел у огурца крокодил,
всё сидел и говорил: - Молодец!
Мы с тобою, конечно, родня -
посмотри, как ты похож на меня!
Не похожи мы длиной, высотой,
ну так это ты еще молодой.
А пупырышки похожи. И цвет.
Только, жаль, у тебя ножек нет.
Ну да ладно, - говорит, - на двоих
хватит нам с тобой и моих.
Я до этого был так одинок,
что не надо мне ни рук и ни ног!
А теперь тебе я буду отцом,
познакомившись с тобой, молодцом...
Обнимал он огурец, целовал,
целый час с ним танцевал - не присел.
И нечаянно его оторвал.
И совсем уже не помнит, как съел.
И ушел он. И виднелся вдали.
Тихо плёлся по дороге к реке.
И отчаянные слёзы текли
по зелёной крокодиловой щеке...
Когда его первый раз цензор снял с детской полосы в "ЛитРоссии",
я по дружбе к нему стукнулся: "Коля, в чем дело-то?" Он печально
воззрился в окошко: "Сам не понимаешь? В начале даже не ясно,
что на дороге лежит, - то ли дерьмо, то ли еще что. Потом стих кое-
как выравнивается, а в конце вовсе порнуха - "обнимал он огурец,
целовал" - там же откровенный минет имеется ввиду!.." Так как Коля
читал и "Литгазету", соваться в "Рога и копыта" тоже не имело смысла.
Миша Поздняев пытался напечатать стих у себя в "Сельской молодёжи" -
главред Попцов зарубил его, не доведя до цензуры. И в "Юности" был
тот же результат, и в "Смене". Уже и перестройка началась, и цензуру
отменили, когда мы с Остером в 90-м пробили в "Огоньке" страничку
"Детский угол", и Гриша сразу же вспомнил про огурец и крокодила.
Накануне подписи журнала в печать, мне поздним вечером позвонил
домой Коротич: "Хлопцы, вы в отделе хорошо обо всём подумали? Нет,
я цензора не подменяю, но это же абсурд какой-то! В начале будто
какашка на дороге валяется, а потом того хлеще! Огурец - абсолютно
эротический образ!.. Ладно, пускай он остаётся, но отвечать на письма
будете сами!"
И стих наконец вышел, и никто из шести миллионов читателей ничего
не заметил - ни одного гневного письма редакция не получила. Потом
Погожева его в книжках своих спокойно печатала. А теперь даже боюсь
представить, что - по мнению чиновников от педагогики - могут увидеть
в нём нынешние айпадные акселераты...
нравственные ориентиры. И пусть, как в приснопамятные годы,
в редакциях опять появится дверь с табличкой "Уполномоченный
Мособлгорлит"...
В 75-м поэтесса Галина Погожева написала стих про крокодила.
И 15 лет цензоры вымарывали его во всех журналах, хотя вроде
бы он вполне детский -
* * *
Крокодил однажды к речке бежал.
Он бежал, бежал, бежал - и устал.
Вот и лёг он полежать. Полежал.
Повернулся. Потянулся. Привстал...
- Ой, кого-то я толкнул? Виноват!
Это кто это тут рядом лежит?..
Он понюхал - говорит: - Аромат!
Потолкал, потормошил - не бежит!
Неизвестно, кто его посадил,
только вырос у реки огурец.
И сидел у огурца крокодил,
всё сидел и говорил: - Молодец!
Мы с тобою, конечно, родня -
посмотри, как ты похож на меня!
Не похожи мы длиной, высотой,
ну так это ты еще молодой.
А пупырышки похожи. И цвет.
Только, жаль, у тебя ножек нет.
Ну да ладно, - говорит, - на двоих
хватит нам с тобой и моих.
Я до этого был так одинок,
что не надо мне ни рук и ни ног!
А теперь тебе я буду отцом,
познакомившись с тобой, молодцом...
Обнимал он огурец, целовал,
целый час с ним танцевал - не присел.
И нечаянно его оторвал.
И совсем уже не помнит, как съел.
И ушел он. И виднелся вдали.
Тихо плёлся по дороге к реке.
И отчаянные слёзы текли
по зелёной крокодиловой щеке...
Когда его первый раз цензор снял с детской полосы в "ЛитРоссии",
я по дружбе к нему стукнулся: "Коля, в чем дело-то?" Он печально
воззрился в окошко: "Сам не понимаешь? В начале даже не ясно,
что на дороге лежит, - то ли дерьмо, то ли еще что. Потом стих кое-
как выравнивается, а в конце вовсе порнуха - "обнимал он огурец,
целовал" - там же откровенный минет имеется ввиду!.." Так как Коля
читал и "Литгазету", соваться в "Рога и копыта" тоже не имело смысла.
Миша Поздняев пытался напечатать стих у себя в "Сельской молодёжи" -
главред Попцов зарубил его, не доведя до цензуры. И в "Юности" был
тот же результат, и в "Смене". Уже и перестройка началась, и цензуру
отменили, когда мы с Остером в 90-м пробили в "Огоньке" страничку
"Детский угол", и Гриша сразу же вспомнил про огурец и крокодила.
Накануне подписи журнала в печать, мне поздним вечером позвонил
домой Коротич: "Хлопцы, вы в отделе хорошо обо всём подумали? Нет,
я цензора не подменяю, но это же абсурд какой-то! В начале будто
какашка на дороге валяется, а потом того хлеще! Огурец - абсолютно
эротический образ!.. Ладно, пускай он остаётся, но отвечать на письма
будете сами!"
И стих наконец вышел, и никто из шести миллионов читателей ничего
не заметил - ни одного гневного письма редакция не получила. Потом
Погожева его в книжках своих спокойно печатала. А теперь даже боюсь
представить, что - по мнению чиновников от педагогики - могут увидеть
в нём нынешние айпадные акселераты...