Очумелые ручки
Грешно жаловаться на погоду, когда в мире творится черт те что: наводнения, землетрясения, цунами и прочие катаклизмы.
Но что же делать прикажете, когда каждый Божий день небо серое и лежит прямо на мозге? Когда оно вколачивает мой давление под паркет, зараза, и полностью атрофирует мою работоспособность?
Сегодня, например, я через силу перебила пуфик.
Ну, это такой, знаете ли, исторический пуфик, из моего в некотором роде приданого: куплен он был лет тридцать назад в составе спального гарнитура, и ужасно мне всегда нравился: это круглая фанерная фигня с крышкой, оббитая губкой и потом - рыженькой твидовой тканью.
Пуфик кочевал со мной по городам и весям, по разным квартирам, и служил хранилищем для игрушек моих детей. Впрочем, и сейчас служит.
На нем удобно сидеть возле камина или когда режешься в нарды - низко, и можно прислониться к чьим-то коленкам.
Время от времени хлама набирается в нем столько, что при передвигании он хрупает и грохочет, поэтому я его переворачиваю, вываливаю хлам и разбираю на две кучки: вон и - пощадить.
Обивка уже потерлась, выцвела и приобрела жалкий сиротский облик.
В общем, я взялась - как истинный холерик - обновлять его с места в карьер.
Нашла гобеленовую ткань, взяла мебельный степлер и остервенело разодрала пуфик в клочья.
Работала пол-дня.
Наверное, в мне погиб Гамбс!
Пуфик получился роскошный, Мишка даже сами добровольно вывернул хлам и уважительно повышвыривал пять четвертых содержимого.
Теперь у меня болят руки от степлера (зараза, какая отдача у него!) и очень хочется еще чего-нибудь перебить.
Глядите, какой купеческий уют!
Но что же делать прикажете, когда каждый Божий день небо серое и лежит прямо на мозге? Когда оно вколачивает мой давление под паркет, зараза, и полностью атрофирует мою работоспособность?
Сегодня, например, я через силу перебила пуфик.
Ну, это такой, знаете ли, исторический пуфик, из моего в некотором роде приданого: куплен он был лет тридцать назад в составе спального гарнитура, и ужасно мне всегда нравился: это круглая фанерная фигня с крышкой, оббитая губкой и потом - рыженькой твидовой тканью.
Пуфик кочевал со мной по городам и весям, по разным квартирам, и служил хранилищем для игрушек моих детей. Впрочем, и сейчас служит.
На нем удобно сидеть возле камина или когда режешься в нарды - низко, и можно прислониться к чьим-то коленкам.
Время от времени хлама набирается в нем столько, что при передвигании он хрупает и грохочет, поэтому я его переворачиваю, вываливаю хлам и разбираю на две кучки: вон и - пощадить.
Обивка уже потерлась, выцвела и приобрела жалкий сиротский облик.
В общем, я взялась - как истинный холерик - обновлять его с места в карьер.
Нашла гобеленовую ткань, взяла мебельный степлер и остервенело разодрала пуфик в клочья.
Работала пол-дня.
Наверное, в мне погиб Гамбс!
Пуфик получился роскошный, Мишка даже сами добровольно вывернул хлам и уважительно повышвыривал пять четвертых содержимого.
Теперь у меня болят руки от степлера (зараза, какая отдача у него!) и очень хочется еще чего-нибудь перебить.
Глядите, какой купеческий уют!
