(no subject)
Прошло уже два месяца с лишним, как нет Лилибет, и тексты ушли вместе с ней окончательно.
Моя личная вселенная изменилась довольно сильно: ушли родители, больше нет нашей деревни (вернее, она на месте, но это теперь уже совсем другое место),
ушли две Маруси одна за другой,
кончился тот мир, который шел по канату, но удерживал равновесие.
Дети выросли, и перестали быть забавными - о них писать мне никто не запретит, но это уже не те персонажи, которые вдохновляли на посты каждый день.
Здоровье в какой-то момент сильно накренилось, но спустя десять лет (уже одиннадцать) - удалось выползти из щупальцев.
Я себе напоминаю кривенькую сосну на скалистом берегу - она растет вся корявая, но довольно уверенная, и не сдается.
Весь тот волшебный мир, состоявший из безмятежного воздуха любви, превратился в тыкву.
Ну, почти весь.
Кормилец учит, что мы сами привлекаем и создаем и мешаем, и вот это все.
Но вернемся к собаке.
Она меня бесила - ужасная замарашка, везде искала, чего бы подъесть с земли, и ни капли не смущалась, когда ее ругали.
Пытаюсь вспомнить, какие еще за ней водились грехи, и не могу.
А!
Не любила выходить в дождь.
Ужасно тормозила и бычила.
Лаяла же еще на балконе!
И на улице орала на курьеров, точно.
Как же я забыла.
Теперь я гораздо свободнее, это правда.
Не надо покупать бесконечно еду, таскать ее на прививки, груминг, подбирать какашки, пристраивать при отъезде.
Можно строить планы, не мороча себе голову.
Каждый раз, когда я иду по улице мимо стадиончика, я вижу, как мы с ней утром шагаем, и я ей обещаю - давай мы с тобой завтра сюда придем, и я побросаю тебе игрушку.
Она смотрит снизу ореховыми глазками с подводкой, и перебирает ножками.
Не верю я тебе, говорит вся ее независимая физиономия, но я обещаю - стопудово.
И мы правда приходим, и она бегает в восторге и гавкает, как пушка, улыбаясь от уха до уха.
Еще мне чудится, что она лежит в кресле у балконной двери.
Берет разгон и ловко впрыгивает, устраивает свое длинное тело, хвост свисает, как плюмаж.
Вздыхает, кладет голову на подлокотник, скашивает на меня глаза - не буду возникать?
Она такая красивая, что теплая волна радости поднимается до самого горла.
Это моя собака, моя, каждый раз меня это поражало, и я словно плыла в теплом море.
Каждое утро я помню, что она должна сейчас лежать возле порога, ждать, пока я закончу эти нелепые движения, и мы пойдем.
Мы пойдем в тихий спящий мир вдвоем, в свежий воздух, приветствуя дворников и братанов-собак, и какой бы ни случился день, у нас уже была одна важная радость, одна крупная удача, одна длинная прогулка.
Мне так плохо без нее, но я молчу, жду, пока что-то произойдет, и я смогу любить других собак.
Мне так дороги те люди, которые плакали вместе со мной над моей красавицей Лмлибет, - спасибо вам, спасибо.
Кажется, мы не так уж одиноки в своей жизни.
Это бесконечная песня, я могу писать сколько угодно нытья, но не буду.
Совсем немного можно, правда?
Мне так жаль ее, такую молодую и полную сил.
Мы должны были встретить вместе ее десять лет, потом мои шестьдесят.
Вообще были планы.
Это самый дешевый способ для писателя - сначала про детство писать, про бабушку, а потом еще и про смерть собаки.
Нет, не буду делать из Лилибет книгу.
Я стала гораздо хуже и скучней без нее.
Когда-нибудь, надеюсь, будет еще собака.
Когда-нибудь.
Моя личная вселенная изменилась довольно сильно: ушли родители, больше нет нашей деревни (вернее, она на месте, но это теперь уже совсем другое место),
ушли две Маруси одна за другой,
кончился тот мир, который шел по канату, но удерживал равновесие.
Дети выросли, и перестали быть забавными - о них писать мне никто не запретит, но это уже не те персонажи, которые вдохновляли на посты каждый день.
Здоровье в какой-то момент сильно накренилось, но спустя десять лет (уже одиннадцать) - удалось выползти из щупальцев.
Я себе напоминаю кривенькую сосну на скалистом берегу - она растет вся корявая, но довольно уверенная, и не сдается.
Весь тот волшебный мир, состоявший из безмятежного воздуха любви, превратился в тыкву.
Ну, почти весь.
Кормилец учит, что мы сами привлекаем и создаем и мешаем, и вот это все.
Но вернемся к собаке.
Она меня бесила - ужасная замарашка, везде искала, чего бы подъесть с земли, и ни капли не смущалась, когда ее ругали.
Пытаюсь вспомнить, какие еще за ней водились грехи, и не могу.
А!
Не любила выходить в дождь.
Ужасно тормозила и бычила.
Лаяла же еще на балконе!
И на улице орала на курьеров, точно.
Как же я забыла.
Теперь я гораздо свободнее, это правда.
Не надо покупать бесконечно еду, таскать ее на прививки, груминг, подбирать какашки, пристраивать при отъезде.
Можно строить планы, не мороча себе голову.
Каждый раз, когда я иду по улице мимо стадиончика, я вижу, как мы с ней утром шагаем, и я ей обещаю - давай мы с тобой завтра сюда придем, и я побросаю тебе игрушку.
Она смотрит снизу ореховыми глазками с подводкой, и перебирает ножками.
Не верю я тебе, говорит вся ее независимая физиономия, но я обещаю - стопудово.
И мы правда приходим, и она бегает в восторге и гавкает, как пушка, улыбаясь от уха до уха.
Еще мне чудится, что она лежит в кресле у балконной двери.
Берет разгон и ловко впрыгивает, устраивает свое длинное тело, хвост свисает, как плюмаж.
Вздыхает, кладет голову на подлокотник, скашивает на меня глаза - не буду возникать?
Она такая красивая, что теплая волна радости поднимается до самого горла.
Это моя собака, моя, каждый раз меня это поражало, и я словно плыла в теплом море.
Каждое утро я помню, что она должна сейчас лежать возле порога, ждать, пока я закончу эти нелепые движения, и мы пойдем.
Мы пойдем в тихий спящий мир вдвоем, в свежий воздух, приветствуя дворников и братанов-собак, и какой бы ни случился день, у нас уже была одна важная радость, одна крупная удача, одна длинная прогулка.
Мне так плохо без нее, но я молчу, жду, пока что-то произойдет, и я смогу любить других собак.
Мне так дороги те люди, которые плакали вместе со мной над моей красавицей Лмлибет, - спасибо вам, спасибо.
Кажется, мы не так уж одиноки в своей жизни.
Это бесконечная песня, я могу писать сколько угодно нытья, но не буду.
Совсем немного можно, правда?
Мне так жаль ее, такую молодую и полную сил.
Мы должны были встретить вместе ее десять лет, потом мои шестьдесят.
Вообще были планы.
Это самый дешевый способ для писателя - сначала про детство писать, про бабушку, а потом еще и про смерть собаки.
Нет, не буду делать из Лилибет книгу.
Я стала гораздо хуже и скучней без нее.
Когда-нибудь, надеюсь, будет еще собака.
Когда-нибудь.