Про меня и Гошку 17
Домашние фоточки этого периода находятся в стадии отбора и сканирования, так что пока пейзажные - работы Александра Ахламова. У нас такие в школьных альбомах были - и в наборе открыток тоже.
Начало и продолжения - в предыдущих постах. Я как-то ни про что другое сейчас не пишу.
Про меня и Гошку 17
Мы - всего лишь дети. Мы не очень хорошо представляем себе, с какими людьми приходится нам общаться. Сейчас-то я знаю, что в этом году в честь Алкиного папы собираются установить мемориальную доску - нет, не на том доме, где мы все жили в самом конце 60-х, а на другом, куда Алкина семья переедет через несколько лет - через дорогу, в трехкомнатную квартиру. А пока он для нас - дядя Лёша, и пофиг, что он - заслуженный монтажник.
Кое-какие имена, впрочем, до нас долетают. Бригада Баранова гремит по всему Средмашу. А некоторые жители нашего маленького посёлка пользуются авторитетом и среди нас.
Я, к примеру, постоянно слышу дома слово «Латий». Латий сказал, Латий велел, Латий решил, сам Латий - и всё в том же роде. Потом я вижу его - он переехал в соседний двор, когда открыли Высотную. Ничего такой дядька, представительный. Но не страшный. Иногда вижу его в военной форме, чаще - в обычной одежде. Военная форма никаких неприятных оащущений во мне не вызывает. А было, было. Я ж говорила, что периодически буду возвращаться мыслями в Заозёрку? Ну так и буду. Как я уже писала, друзьями отца были несколько моряков, получивших назначение в сухопутный Красноярск. Потом-то мы узнаем, что это оборонка, ядерный щит и все дела, да и училище у них было инженерное. Но форма-то морская. И они в этой морской форме частенько захаживали к нам в гости. Особенно дядя Лёва Лапшин и дядя Юра Рыжков. И вот, увидев в прихожей фуражку с крабом, я пряталась куда придётся. И меня с трудом доставали. При этом самих моряков я обожала - и люблю до сих пор. Но Латий фуражку не носил, у него была папаха - полковничья, говорила мама. А в прошлом году в Сосновом Бору отмечали его столетие - собрались в том числе и те, кто с ним работал, во времена нашего детства они были совсем молодыми специалистами…
.
Второй строительный авторитет - Семыкин. По именам таких людей обычно не называли, он тоже из тех, что «сам Семыкин». Этот живёт в нашем дворе, в восьмом доме, и меня как-то даже посылают к нему относить какую-то бумажку. Потом я выясню, что он заканчивал тот же Ставропольский техникум, что и мама, только другое отделение. А институт не заканчивал. Как так? Оказывается, так - настолько хорошо у человека работала голова, что среднего специального образования ему оказалось достаточно, чтобы руководить крупной стройкой. Теперь-то и ему, и Латию мемориальные доски повесили. И правильно, я считаю.
Улица Высотная - совсем рядом. Она появляется почти одновременно с нашей - город строится очень быстро. И мы бегаем туда кататься на лифте. Взрослые нас ругают, но я знаю, что втихаря они и сами заходят в новый девятиэтажный дом просто так, хотя никаких знакомых там нет. Чтобы проехать хоть раз на лифте.
Лифты были не такие, как сейчас, и даже не такие, как у нас был на Солнечной. Двери там не задвигались, а закрывались. И лифт ходил в такой сетчатой шахте. А мальчишки придумали не совсем безопасное занятие - цеплялись к лифту снизу, туда можно было проникнуть. Про это потом Вовка Дранишников рассказал своей маме. Уже в 90-е. По телевизору шла передача «600 секунд», в ней и рассказали, как в Питере в такой шахте погиб ребенок. Тётя Гета заохала-завздыхала - как так можно. А Вовка ей и выдал дворовые тайны - что, думаешь, мы так не катались? Но я не каталась. Хотя опасные развлечения в нашей жизни были, конечно. В окрестных лесах - полно ещё снарядов с военных времен. На стройке - карбид, который взрывался, если его залить водой. Не сомневайся, заливали. Со снарядами была трагическая история, но я про неё расскажу, когда буду писать про Сибирскую. А пока мы ешё во дворе за аптекой.
Впрочем, развлечения наши были по большей части не такими экстремальными, как в Заозёрке. Наверное, мы поумнели. И слепо фильмам и книгам больше не подражали. Ещё до твоего пришествия в этот мир меня в той Заозёрке чуть не повесили, знаешь ли. Играли мы с Викой Конушкиной и Серёжкой в партизан. Кажется, именно тогда вышел фильм про Зою Космодемьянскую - но могу и ошибаться. Книга-то точно была. Ну, может, ещё какое кино в этом же роде. И мы хорошо так разыгрались. Я - в главной роли. И уже стою с петлёй на шее. И тут входит бабушка, которая разумно решила, что если дети притихли - надо вмешаться. В общем, сняла она меня с виселицы, всыпала всем подзатыльников. Больше мы так не играли. Второй опасный эпизод из моей биографии, о котором взрослые так и не узнали - это когда меня из лука подстрелили. Вот совсем недавно в новостях был аналогичный эпизод - ранили ребенка стрелой из лука. Так весь регион на уши встал, прокуратура разбирается с родителями ребенка, который стрелял, медицина - с тем, кого ранили. А в моем случае ничего такого не было. Зафитилили мне гвоздём в руку, сами же перевязали, ещё и скрывала, чтоб ни родители, ни бабушка не заметили. И в общем удалось, хотя болело зверски. Рейтинг мой на Набережной тогда поднялся до немыслимых высот - такие поступки ценились.
А в Сосняке - даже и не пытались творить ничего подобного, тут другого хватала. Впрочем, цивилизованного в Сосновом Бору было ещё мало. Например, Дворец культуры ещё даже не строился. Кинотеатр достраивался. Зато был клуб на Временном поселке. Там показывали кино. Говорят, что и танцы были, но мы, понятно, туда ещё не ходили.
А всякие кружки работали в школе. То есть школа одно время занимала два здания - например, во втором и третьем классах мы учились в «старой» школе, где сейчас Центр патриотического воспитания. Но на тетрадках писали, что учимся в Сосновоборской средней школе.
Школьные дела были интересными. Одно время в «старой» школе занимались все начальные классы. В какой-то момент - часть начальных и десятые. Просто детей приезжало очень много, классы постоянно пополнялись, образовывались новые - и как только их становилось слишком много, систему приходилось менять.
Кружки бывали разные. Иногда их вели родители - например, мама одн о время учила наших девочек вязать. Интереснее всего стало, когда мы вступили в пионеры, но об этом тоже речь впереди.
Весь второй класс я просидела без физкультуры. После больницы меня освободили до конца года. Но мне очень хотелось заниматься. Поэтому я утаскивала тайно спортивный костюм, а потом так же тайно прятала.
В сосновоборской школе было многое не так, как в Заозёрке. Мы раздевались в общей раздевалке, носили сменную обувь и не возились с чернильницами - все уже писали авторучками. Зато в классах кое-где ещё оставались круглые печки - при мне ими уже не пользовались, но ещё не демонтировали. Такие же потом я видела у нас в институте.
Зоя Ивановна, в отличие от Антонины Васильевны, с нами физкультурой не занималась. Делала это строгая женщина с черными короткими волосами - Тамара Константиновна Луцкая. Пение вела Римма Федоровна, и она же руководила школьным хором.
Петь в школьном хоре мне нравилось. И это примиряло меня с необходимостью играть на пианино - в хоре были почти все школьные музыканты. В музыкалке учили тогда играть только на пианино. А вот на занятия хора приходила Оля Дудник - и у нее в рукахз был футляр со скрипкой. После репетиции она должна была ехать на урок в Ломоносов. Прикинь? Одна. Она была постарше нас, училась классе в пятом. И у нее были две младшие сестры - близняшки Таня и Наташа. С Танькой мы потом подружимся, она станет очень хорошим художником, но рано покинет этот мир. А пока - Оля открывает футляр, и мы разглядываем скрипку. И даже просим поиграть. А на сольфеджио и мызлитературу она ходит в нашу же музыкалку - то есть в квартиру в десятом доме. Оли-Тани-Наташин отец дядя Петя работает на стройке (мне потом доведётся с ним немного поработать), а Мария Степановна - пока что единственный в посёлке офтальмолог, и её знают абсолютно все. Если хочешь знать, она всего год как ушла с работы, и участвовала в открытии Танькиной мемориальной выставки в Детской художественной школе. Танька - из первого выпуска этой школы, первая окончила с отличием и первая же поступила в художественный вуз. А потом долго преподавала в этой школе, а мы собирались там на посиделки - Белла Семеновна Сургутская, тогдашний директор, это приветствовала. Помнишь Мишку Сургутского? Ну то-то. У тебя уже начинает складываться своя компания, и с Мишка тоже в ней есть.
А еще в один прекрасный день бабушка встретила Одинцовых - помнишь Марию Георгиевну с первого этажа нашего дома в Красноярске? Они тоже уже переехали. Бабушка гуляла с тобой, Мария Георгиевна с Олежкой, и ваща дружба продолжилась.
В соседнем дворе живут еще какие-то бабушкины знакомые, у них мальчиг Глеб. Ты с ним тоже играешь. Фамилию я не помню - старших детей у них в семье не было, так что мне-то общаться было не с кем - и даже просто обратить внимание.
Регулярно на улице мы встречаем разных моих одноклассников. В Сосновом Бору трудной пройти по улице и не встретить знакомых. Есть среди них и те, с кем я просто здороваюсь, а для тебя они почему-то важны и у них есть свои прозвища. Вадик Алёшин для тебя - Видик. Наверное, так проще. Витя Тараканов - Лапа. Ты всех Вить так называешь - из-за красноярского мальчика Витеньки, которого все называли Лапочка, настолько он был миловидным. Даже дядя Витя Кожевников для тебя - дядя Лапа. Ну и Витька Тараканов тоже - фамилию ты умудряешься сказать так, что я даже воспроизвести не могу. Про Рудика Гарафутдинова вообще молчу, это неповторимо. И вот что интересно - ты никаких особых прозвищ не придумываешь моим подружкам, которые бывают у нас каждый день. А вот таким случайным встречным - пожалуйста.
По выходным мы обычно гуляем с родителями. И обязательно берем с собой кого-нибудь из соседей. То Наташка Рохлина с нами гуляет, то Галка Можнова. Гуляем на Белых песках - и с родителями, и одни с ребятами со двора. На финских санях съехать оттуда не пробовал? Твоё счастье. Только я до сих пор не могу сказать, где мы те финские сани взяли. Они, конечно, ещё продавались - в магазине в Устье я такие, во всяком случае, видела не раз. Ходим на залив зимой и летом. Через Временный посёлок, где тоже живут друзья. В Устье - идти туда надо через лес или по дороге. Через лес удобнее. Мы туда ходим в основном в магазины - коопторговский и хозяйственный. Хозяйственного я боюсь - там прямо во дворе начинается кладбище, от вида которого меня бросает в дрожь.
Вскоре открывается кинотеатр. И это событие! Потому что там показывают не только фильмы. Сюда приезжают разные артисты. Первой приехала Эдита Пьеха. Её вышел встречать весь посёлок. Ансамбль «Дружба» щёд по нашей улице к кафе «Дружба», а мы - вокруг. Наверное, ни одну мировую кинозвезду так не приветствовали. Много лет спустя, когда Пьеха в очередной раз выступала у нас в городе, а я брала у неё интервью, она вспомнила эту историю. Они пошли обедать в кафе «Дружба», а мы заглядывали в окна. Шторы были закрыты изнутри почти наглухо, но щёлочка всё равно нашлась. И мы по очереди смотрели на красивую рыжеволосую женщину с модной причёской и в голубом платье.
Ободзинский опоздал на пару часов. Публика его ждала. Он вышел - и обомлел. И было ему стыдно, говорит мама. И пел, как никогда. Родители старались бывать на всех концертах. Да и другие жители посёлка тоже. А заправляла всем этим великолепием Марина Львовна Карпова - тоже из наших, из заозёрновских. А Мишка её чуть позже придёт в ваш класс. Я уже потом узнала, что в то время кинотеатр давал 70% поступлений в городской бюджет… Очень неслабо, да? Вообще о роли заозёрновцев в истории Соснового Бора надо бы отдельно написать - а может, я и напишу. Рафаилов-то тоже наш, с берегов Кана.
Заозёрновцв стараются держаться вместе. Они периодически устраивают встречи - и мама печатает билеты. А я… Я переписываюсь со своими старыми друзьями и завожу новых. А ты пока растёшь.
Один из первых домов с лифтами.
Начало и продолжения - в предыдущих постах. Я как-то ни про что другое сейчас не пишу.
Про меня и Гошку 17
Мы - всего лишь дети. Мы не очень хорошо представляем себе, с какими людьми приходится нам общаться. Сейчас-то я знаю, что в этом году в честь Алкиного папы собираются установить мемориальную доску - нет, не на том доме, где мы все жили в самом конце 60-х, а на другом, куда Алкина семья переедет через несколько лет - через дорогу, в трехкомнатную квартиру. А пока он для нас - дядя Лёша, и пофиг, что он - заслуженный монтажник.
Кое-какие имена, впрочем, до нас долетают. Бригада Баранова гремит по всему Средмашу. А некоторые жители нашего маленького посёлка пользуются авторитетом и среди нас.
Я, к примеру, постоянно слышу дома слово «Латий». Латий сказал, Латий велел, Латий решил, сам Латий - и всё в том же роде. Потом я вижу его - он переехал в соседний двор, когда открыли Высотную. Ничего такой дядька, представительный. Но не страшный. Иногда вижу его в военной форме, чаще - в обычной одежде. Военная форма никаких неприятных оащущений во мне не вызывает. А было, было. Я ж говорила, что периодически буду возвращаться мыслями в Заозёрку? Ну так и буду. Как я уже писала, друзьями отца были несколько моряков, получивших назначение в сухопутный Красноярск. Потом-то мы узнаем, что это оборонка, ядерный щит и все дела, да и училище у них было инженерное. Но форма-то морская. И они в этой морской форме частенько захаживали к нам в гости. Особенно дядя Лёва Лапшин и дядя Юра Рыжков. И вот, увидев в прихожей фуражку с крабом, я пряталась куда придётся. И меня с трудом доставали. При этом самих моряков я обожала - и люблю до сих пор. Но Латий фуражку не носил, у него была папаха - полковничья, говорила мама. А в прошлом году в Сосновом Бору отмечали его столетие - собрались в том числе и те, кто с ним работал, во времена нашего детства они были совсем молодыми специалистами…
.
Второй строительный авторитет - Семыкин. По именам таких людей обычно не называли, он тоже из тех, что «сам Семыкин». Этот живёт в нашем дворе, в восьмом доме, и меня как-то даже посылают к нему относить какую-то бумажку. Потом я выясню, что он заканчивал тот же Ставропольский техникум, что и мама, только другое отделение. А институт не заканчивал. Как так? Оказывается, так - настолько хорошо у человека работала голова, что среднего специального образования ему оказалось достаточно, чтобы руководить крупной стройкой. Теперь-то и ему, и Латию мемориальные доски повесили. И правильно, я считаю.
Улица Высотная - совсем рядом. Она появляется почти одновременно с нашей - город строится очень быстро. И мы бегаем туда кататься на лифте. Взрослые нас ругают, но я знаю, что втихаря они и сами заходят в новый девятиэтажный дом просто так, хотя никаких знакомых там нет. Чтобы проехать хоть раз на лифте.
Лифты были не такие, как сейчас, и даже не такие, как у нас был на Солнечной. Двери там не задвигались, а закрывались. И лифт ходил в такой сетчатой шахте. А мальчишки придумали не совсем безопасное занятие - цеплялись к лифту снизу, туда можно было проникнуть. Про это потом Вовка Дранишников рассказал своей маме. Уже в 90-е. По телевизору шла передача «600 секунд», в ней и рассказали, как в Питере в такой шахте погиб ребенок. Тётя Гета заохала-завздыхала - как так можно. А Вовка ей и выдал дворовые тайны - что, думаешь, мы так не катались? Но я не каталась. Хотя опасные развлечения в нашей жизни были, конечно. В окрестных лесах - полно ещё снарядов с военных времен. На стройке - карбид, который взрывался, если его залить водой. Не сомневайся, заливали. Со снарядами была трагическая история, но я про неё расскажу, когда буду писать про Сибирскую. А пока мы ешё во дворе за аптекой.
Впрочем, развлечения наши были по большей части не такими экстремальными, как в Заозёрке. Наверное, мы поумнели. И слепо фильмам и книгам больше не подражали. Ещё до твоего пришествия в этот мир меня в той Заозёрке чуть не повесили, знаешь ли. Играли мы с Викой Конушкиной и Серёжкой в партизан. Кажется, именно тогда вышел фильм про Зою Космодемьянскую - но могу и ошибаться. Книга-то точно была. Ну, может, ещё какое кино в этом же роде. И мы хорошо так разыгрались. Я - в главной роли. И уже стою с петлёй на шее. И тут входит бабушка, которая разумно решила, что если дети притихли - надо вмешаться. В общем, сняла она меня с виселицы, всыпала всем подзатыльников. Больше мы так не играли. Второй опасный эпизод из моей биографии, о котором взрослые так и не узнали - это когда меня из лука подстрелили. Вот совсем недавно в новостях был аналогичный эпизод - ранили ребенка стрелой из лука. Так весь регион на уши встал, прокуратура разбирается с родителями ребенка, который стрелял, медицина - с тем, кого ранили. А в моем случае ничего такого не было. Зафитилили мне гвоздём в руку, сами же перевязали, ещё и скрывала, чтоб ни родители, ни бабушка не заметили. И в общем удалось, хотя болело зверски. Рейтинг мой на Набережной тогда поднялся до немыслимых высот - такие поступки ценились.
А в Сосняке - даже и не пытались творить ничего подобного, тут другого хватала. Впрочем, цивилизованного в Сосновом Бору было ещё мало. Например, Дворец культуры ещё даже не строился. Кинотеатр достраивался. Зато был клуб на Временном поселке. Там показывали кино. Говорят, что и танцы были, но мы, понятно, туда ещё не ходили.
А всякие кружки работали в школе. То есть школа одно время занимала два здания - например, во втором и третьем классах мы учились в «старой» школе, где сейчас Центр патриотического воспитания. Но на тетрадках писали, что учимся в Сосновоборской средней школе.
Школьные дела были интересными. Одно время в «старой» школе занимались все начальные классы. В какой-то момент - часть начальных и десятые. Просто детей приезжало очень много, классы постоянно пополнялись, образовывались новые - и как только их становилось слишком много, систему приходилось менять.
Кружки бывали разные. Иногда их вели родители - например, мама одн о время учила наших девочек вязать. Интереснее всего стало, когда мы вступили в пионеры, но об этом тоже речь впереди.
Весь второй класс я просидела без физкультуры. После больницы меня освободили до конца года. Но мне очень хотелось заниматься. Поэтому я утаскивала тайно спортивный костюм, а потом так же тайно прятала.
В сосновоборской школе было многое не так, как в Заозёрке. Мы раздевались в общей раздевалке, носили сменную обувь и не возились с чернильницами - все уже писали авторучками. Зато в классах кое-где ещё оставались круглые печки - при мне ими уже не пользовались, но ещё не демонтировали. Такие же потом я видела у нас в институте.
Зоя Ивановна, в отличие от Антонины Васильевны, с нами физкультурой не занималась. Делала это строгая женщина с черными короткими волосами - Тамара Константиновна Луцкая. Пение вела Римма Федоровна, и она же руководила школьным хором.
Петь в школьном хоре мне нравилось. И это примиряло меня с необходимостью играть на пианино - в хоре были почти все школьные музыканты. В музыкалке учили тогда играть только на пианино. А вот на занятия хора приходила Оля Дудник - и у нее в рукахз был футляр со скрипкой. После репетиции она должна была ехать на урок в Ломоносов. Прикинь? Одна. Она была постарше нас, училась классе в пятом. И у нее были две младшие сестры - близняшки Таня и Наташа. С Танькой мы потом подружимся, она станет очень хорошим художником, но рано покинет этот мир. А пока - Оля открывает футляр, и мы разглядываем скрипку. И даже просим поиграть. А на сольфеджио и мызлитературу она ходит в нашу же музыкалку - то есть в квартиру в десятом доме. Оли-Тани-Наташин отец дядя Петя работает на стройке (мне потом доведётся с ним немного поработать), а Мария Степановна - пока что единственный в посёлке офтальмолог, и её знают абсолютно все. Если хочешь знать, она всего год как ушла с работы, и участвовала в открытии Танькиной мемориальной выставки в Детской художественной школе. Танька - из первого выпуска этой школы, первая окончила с отличием и первая же поступила в художественный вуз. А потом долго преподавала в этой школе, а мы собирались там на посиделки - Белла Семеновна Сургутская, тогдашний директор, это приветствовала. Помнишь Мишку Сургутского? Ну то-то. У тебя уже начинает складываться своя компания, и с Мишка тоже в ней есть.
А еще в один прекрасный день бабушка встретила Одинцовых - помнишь Марию Георгиевну с первого этажа нашего дома в Красноярске? Они тоже уже переехали. Бабушка гуляла с тобой, Мария Георгиевна с Олежкой, и ваща дружба продолжилась.
В соседнем дворе живут еще какие-то бабушкины знакомые, у них мальчиг Глеб. Ты с ним тоже играешь. Фамилию я не помню - старших детей у них в семье не было, так что мне-то общаться было не с кем - и даже просто обратить внимание.
Регулярно на улице мы встречаем разных моих одноклассников. В Сосновом Бору трудной пройти по улице и не встретить знакомых. Есть среди них и те, с кем я просто здороваюсь, а для тебя они почему-то важны и у них есть свои прозвища. Вадик Алёшин для тебя - Видик. Наверное, так проще. Витя Тараканов - Лапа. Ты всех Вить так называешь - из-за красноярского мальчика Витеньки, которого все называли Лапочка, настолько он был миловидным. Даже дядя Витя Кожевников для тебя - дядя Лапа. Ну и Витька Тараканов тоже - фамилию ты умудряешься сказать так, что я даже воспроизвести не могу. Про Рудика Гарафутдинова вообще молчу, это неповторимо. И вот что интересно - ты никаких особых прозвищ не придумываешь моим подружкам, которые бывают у нас каждый день. А вот таким случайным встречным - пожалуйста.
По выходным мы обычно гуляем с родителями. И обязательно берем с собой кого-нибудь из соседей. То Наташка Рохлина с нами гуляет, то Галка Можнова. Гуляем на Белых песках - и с родителями, и одни с ребятами со двора. На финских санях съехать оттуда не пробовал? Твоё счастье. Только я до сих пор не могу сказать, где мы те финские сани взяли. Они, конечно, ещё продавались - в магазине в Устье я такие, во всяком случае, видела не раз. Ходим на залив зимой и летом. Через Временный посёлок, где тоже живут друзья. В Устье - идти туда надо через лес или по дороге. Через лес удобнее. Мы туда ходим в основном в магазины - коопторговский и хозяйственный. Хозяйственного я боюсь - там прямо во дворе начинается кладбище, от вида которого меня бросает в дрожь.
Вскоре открывается кинотеатр. И это событие! Потому что там показывают не только фильмы. Сюда приезжают разные артисты. Первой приехала Эдита Пьеха. Её вышел встречать весь посёлок. Ансамбль «Дружба» щёд по нашей улице к кафе «Дружба», а мы - вокруг. Наверное, ни одну мировую кинозвезду так не приветствовали. Много лет спустя, когда Пьеха в очередной раз выступала у нас в городе, а я брала у неё интервью, она вспомнила эту историю. Они пошли обедать в кафе «Дружба», а мы заглядывали в окна. Шторы были закрыты изнутри почти наглухо, но щёлочка всё равно нашлась. И мы по очереди смотрели на красивую рыжеволосую женщину с модной причёской и в голубом платье.
Ободзинский опоздал на пару часов. Публика его ждала. Он вышел - и обомлел. И было ему стыдно, говорит мама. И пел, как никогда. Родители старались бывать на всех концертах. Да и другие жители посёлка тоже. А заправляла всем этим великолепием Марина Львовна Карпова - тоже из наших, из заозёрновских. А Мишка её чуть позже придёт в ваш класс. Я уже потом узнала, что в то время кинотеатр давал 70% поступлений в городской бюджет… Очень неслабо, да? Вообще о роли заозёрновцев в истории Соснового Бора надо бы отдельно написать - а может, я и напишу. Рафаилов-то тоже наш, с берегов Кана.
Заозёрновцв стараются держаться вместе. Они периодически устраивают встречи - и мама печатает билеты. А я… Я переписываюсь со своими старыми друзьями и завожу новых. А ты пока растёшь.
Один из первых домов с лифтами.