И фронт, и тыл
Статейка моя про Ораниенбаумский плацдарм. К сожалению, в бумажном варианте вылез увесистый такой ляп, который объясняется тем, что не стоит писать подряд статьи на похожие темы для разных изданий. Но в Инете я поправила, благо подсказали. Ну я могла бы пококетничать и сказать - вот, мол, специально, чтобы понять, кто меня читает, но не буду, потому что это не так. Это примерно сродни рыцарю, который увозил даму на медведе (у меня такой сдвиг по фазе был в одном из переводов). Ищущий да обрящет, а статья живет тут
И фронт, и тыл
Ораниенбаумский плацдарм - удивительное явление даже для Великой Отечественной войны, когда случались самые невероятные события. Это было время страшных трагедий, нечеловеческих страданий, безвременных смертей, удивительных и фантастических судеб, а порой - самых настоящих чудес. Роль Ораниенбаумского плацдарма в истории обороны Ленинграда пока что до конца не изучена, даже был момент, когда эту роль пытались отрицать. И всестороннее исследование о том, как жили и боролись люди на этом клочке приморской земли, ограниченной Гостилицким шоссе, речушкой Воронкой и берегом залива от Кернова до Старого Петергофа, пока еще не написано. Но некоторые стороны достаточно хорошо изучены сотрудниками краеведческих музеев в Ломоносове и на форте Красная Горка.
И сейчас, в дни, когда наша страна отмечает 75-летие Победы над фашизмом, вовсе не лишним будет вспомнить, как жили те, кто волею случая или по собственному желанию оказался тогда на плацдарме. Имена некоторых из них навсегда остались на карте Ленинградской области - в частности, в Сосновом Бору одна из первых улиц названа именем Ивана Михайловича Соколова, комиссара 5 Отдельной бригады морской пехоты. Но по дороге в Санкт-Петербург вы пересечете улицы Степаняна, Астанина, по Ломоносову пройдут улицы Федюнинского и юного разведчика Жоры Антоненко... Хотя, быть может, не все жители этих улиц знают о том, что же это были за люди. А информацию найти нетрудно.
Давайте представим, что и как было в то время на плацдарме. Нет, машину времени заводить не надо - не стоит отправляться в такие эпохи, где все слишком страшно...
У плацдарма было несколько названий, и самое популярное в военные годы - Приморский плацдарм. А называли его и Лебяжинской республикой, и Таменгонтской республикой... С Лебяжьим - любому сосновоборцу все понятно, потому что этот поселок городского типа, находящийся по дороге в Санкт-Петербург, никак не проехать, через него идут все маршруты, связывающие наш город с Северной столицей. И с левой стороны легко заметить красивое деревянное здание, на котором написано, что там было во время войны... А вот о том, где находится Таменгонт и что это вообще такое, горожане в подавляющем большинстве и не знают. Там сейчас находятся дачные участки, это лесистая возвышенность между Борками и Большой Ижорой, когда-то весьма стратегически важная, теперь - почти заброшенная.
Ораниенбаумский плацдарм образовался в середине сентября 1941 года, когда немецкие войска впервые были остановлены в районе Воронки - там, где сейчас стоит мемориал «Берег мужественных», и просуществовал он до конца января 1944 года, и именно отсюда началась операция «Январский гром», она же «Нева-2». Ленинградская Победа ковалась здесь - да и значительная часть общей Победы тоже.
И все это время на плацдарме оставались не только военные, но и местные жители. Многих, конечно, отправили в эвакуацию, как только представилась возможность. Но... На плацдарме работали фабрики и колхозы, больницы и школы. Шла сложная, опасная, но - повседневная жизнь. И организована она была почти сразу.
В частности, ученый секретарь Краеведческого музея, кандидат исторических наук Г.А. Халемский в одной из своих работ ссылается на доклад о партийно-хозяйственной деятельности в Ораниенбаумском районе. Доклад сделали 12 января 1943 года секретарь Ораниенбаумского райкома ВКП(б) Евсеев и председатель исполкома Ораниенбаумского районного совета депутатов трудящихся Куцентов (в настоящее время доклад находится в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга).
В начале 1942 года в районе жили почти 22 тысячи жителей, тех, кого сейчас принято называть мирными (а бывают ли такие в военное время?) К концу года население уменьшилось почти в десять раз, несмотря на то, что на свет появились 280 малышей. - оставалось менее двух тысяч жителей. В эвакуацию отправились более пятнадцати тысяч человек, более полутора тысяч умерли в этот год - самый страшный период блокады. Многие жители были призваны в Красную Армию и в основном остались служить на плацдарме. В Ораниенбаумском районе (точнее, в той его части, что не была оккупирована) в начале 1943 года жили 1822 взрослых и 92 ребенка. Детьми считались те, кому еще не исполнилось 12 лет. Подростки от 12 до 16 лет считались иждивенцами, это была отдельная группа.
Чем занимались взрослые? Некоторые - работали в воинских частях, и считали, что им повезло - полагался военный паек. Войска на плацдарме кормили ничуть не лучше, чем в блокадном Ленинграде, а в самые трудные месяцы нормы бывали и меньше. Но такая работа давала определенные гарантии.
Работали сельскохозяйственные предприятия. Представить, каким образом 120 человек справлялись с тем, что до войны делали несколько тысяч, сложно. Но так было. Выращивали в основном картошку и корнеплоды, и это было отличным подспорьем для всех. План посевной 1942 года перевыполнили. Несмотря на то, что значительную часть работ приходилось выполнять вручную - кое-где оставались лошади, но их было всего 21 - остальных забрали на фронт.
Когда сельские жители уезжали в эвакуацию, коров и коз они, естественно, с собой не брали, в колхозе осталось около сотни коров и бычков, так что и после образования плацдарма могли работать молочные фермы. Благодаря фермам на плацдарме были не только молочные продукты, но и удобрение. Правда, навоз не всегда удавалось вывезти - главным образом по причине нехватки лошадей. Казалось бы, должно было быть сытно. Но не тут-то было. Потенциал молочных ферм полностью использовать не удавалось, поскольку очень плохо было с кормами. Коровы испытывали те же лишения, что и люди.
174 человека занимались рыболовецким промыслом. Рыбу ловить разрешили не сразу, и это обстоятельств до сих пор вызывает массу вопросов у военных историков. Но разрешили, и рыболовецкие колхозы, разбросанные по всему побережью, заработали, и это, как и картошка, спасло многие жизни. Количество рыбколхозов сократилось в два раза, их осталось всего четыре. (Уменьшилось и число сельскохозяйственных колхозов - вместо десяти довоенных работало всего шесть). Говорится в докладе и о трудностях, с которыми столкнулись рыбаки. План вылова они выполнили в том году всего на четверть, вместо шестнадцати с лишним тонн добыли четыре. Почему? Не хватало лодок. Нужнобыло более пятидесяти, а в колхозах не оставалось и сорока. Еще хуже была ситуация с мотоботами - четыре вместо тринадцати. В самом начале войны значительную часть плавсредств забрали на нужды флота. Не хватало и квалифицированных рыбаков. На фронт ушли не все, но многие, равно как уехали в эвакуацию (а частично, как потом выяснилось, из обычных советских рыбаков превратились вдруг в спецпереселенцев, которые смогли вернуться в родные места лишь во второй половине 60-х). До войны в колхозах работали почти двести квалифицированных рыбаков и мотористов, а к 1942 году их оставалось не больше пятидесяти. Остальные - ученики, порой подростки. Недостаток квалификации вел к порче техники и сетей. До войны это могло бы вызвать еще более тяжелые последствия - подобные явления считались вредительством и частенько приводили нарушителей к гибели. Но и в 1942 году ситуация была очень опасной, и это тоже сказывалось на количестве рыбы. На море рыбаки рисковали жизнью точно так же, как и военные моряки. Их точно также бомбили немецкие самолеты, они могли налететь на мину - словом, каждый выход в море становился самым настоящим подвигом.
Работала железная дорога, на ней трудились почти четыре сотни человек. Действовали лесхозы и дорожно-эксплуатационное управление. Работали школы и медицинские учреждения (не только военные, но и самые обычные), заготовительные конторы, некоторые магазины и столовые... Почти у всех жителей района оставались личные подсобные хозяйства, где тоже нужно было работать, но они давали шанс выжить. Были как личные подсобные хозяйства, так и организаций - Военторга, КБФ и другие.
Очень важной была работа лесозаготовителей. В то время лес - это не только строительный материал, но и топливо, в котором нуждались все. Дрова и бревна везли по железной дороге, на лошадях, а то и несли на себе. Производительность труда лесорубов была не очень высокой, и это обусловлено было теми же причинами, что у рыбаков. Но были и другие - недостаток продовольствия. Производительность выросла, когда лесорубов стали лучше кормить. В заготовке дров бывали и перерывы - когда, например, лесорубов снимали с основной работы на строительство укреплений.
Работать приходилось много и тяжело. Помимо того, что человек был занят на основной работе, а потом в личном хозяйстве, - существовали и работы общественные, то есть строительство оборонительных сооружений. Порой работников отправляли с основной работы на строительство, и так было в том же 1942 году с железнодорожниками, обслуживавшими направление Ораниенбаум - Калище. Больше половины из них отправились рыть окопы, а остальным пришлось работать и за себя, и за других. Обычные мирные жители, взрослые и дети, копали окопы, ходы сообщения, ставили дзоты...
Они успели, и укрепления, созданные их руками, оказались для врага непреодолимыми.
И фронт, и тыл
Ораниенбаумский плацдарм - удивительное явление даже для Великой Отечественной войны, когда случались самые невероятные события. Это было время страшных трагедий, нечеловеческих страданий, безвременных смертей, удивительных и фантастических судеб, а порой - самых настоящих чудес. Роль Ораниенбаумского плацдарма в истории обороны Ленинграда пока что до конца не изучена, даже был момент, когда эту роль пытались отрицать. И всестороннее исследование о том, как жили и боролись люди на этом клочке приморской земли, ограниченной Гостилицким шоссе, речушкой Воронкой и берегом залива от Кернова до Старого Петергофа, пока еще не написано. Но некоторые стороны достаточно хорошо изучены сотрудниками краеведческих музеев в Ломоносове и на форте Красная Горка.
И сейчас, в дни, когда наша страна отмечает 75-летие Победы над фашизмом, вовсе не лишним будет вспомнить, как жили те, кто волею случая или по собственному желанию оказался тогда на плацдарме. Имена некоторых из них навсегда остались на карте Ленинградской области - в частности, в Сосновом Бору одна из первых улиц названа именем Ивана Михайловича Соколова, комиссара 5 Отдельной бригады морской пехоты. Но по дороге в Санкт-Петербург вы пересечете улицы Степаняна, Астанина, по Ломоносову пройдут улицы Федюнинского и юного разведчика Жоры Антоненко... Хотя, быть может, не все жители этих улиц знают о том, что же это были за люди. А информацию найти нетрудно.
Давайте представим, что и как было в то время на плацдарме. Нет, машину времени заводить не надо - не стоит отправляться в такие эпохи, где все слишком страшно...
У плацдарма было несколько названий, и самое популярное в военные годы - Приморский плацдарм. А называли его и Лебяжинской республикой, и Таменгонтской республикой... С Лебяжьим - любому сосновоборцу все понятно, потому что этот поселок городского типа, находящийся по дороге в Санкт-Петербург, никак не проехать, через него идут все маршруты, связывающие наш город с Северной столицей. И с левой стороны легко заметить красивое деревянное здание, на котором написано, что там было во время войны... А вот о том, где находится Таменгонт и что это вообще такое, горожане в подавляющем большинстве и не знают. Там сейчас находятся дачные участки, это лесистая возвышенность между Борками и Большой Ижорой, когда-то весьма стратегически важная, теперь - почти заброшенная.
Ораниенбаумский плацдарм образовался в середине сентября 1941 года, когда немецкие войска впервые были остановлены в районе Воронки - там, где сейчас стоит мемориал «Берег мужественных», и просуществовал он до конца января 1944 года, и именно отсюда началась операция «Январский гром», она же «Нева-2». Ленинградская Победа ковалась здесь - да и значительная часть общей Победы тоже.
И все это время на плацдарме оставались не только военные, но и местные жители. Многих, конечно, отправили в эвакуацию, как только представилась возможность. Но... На плацдарме работали фабрики и колхозы, больницы и школы. Шла сложная, опасная, но - повседневная жизнь. И организована она была почти сразу.
В частности, ученый секретарь Краеведческого музея, кандидат исторических наук Г.А. Халемский в одной из своих работ ссылается на доклад о партийно-хозяйственной деятельности в Ораниенбаумском районе. Доклад сделали 12 января 1943 года секретарь Ораниенбаумского райкома ВКП(б) Евсеев и председатель исполкома Ораниенбаумского районного совета депутатов трудящихся Куцентов (в настоящее время доклад находится в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга).
В начале 1942 года в районе жили почти 22 тысячи жителей, тех, кого сейчас принято называть мирными (а бывают ли такие в военное время?) К концу года население уменьшилось почти в десять раз, несмотря на то, что на свет появились 280 малышей. - оставалось менее двух тысяч жителей. В эвакуацию отправились более пятнадцати тысяч человек, более полутора тысяч умерли в этот год - самый страшный период блокады. Многие жители были призваны в Красную Армию и в основном остались служить на плацдарме. В Ораниенбаумском районе (точнее, в той его части, что не была оккупирована) в начале 1943 года жили 1822 взрослых и 92 ребенка. Детьми считались те, кому еще не исполнилось 12 лет. Подростки от 12 до 16 лет считались иждивенцами, это была отдельная группа.
Чем занимались взрослые? Некоторые - работали в воинских частях, и считали, что им повезло - полагался военный паек. Войска на плацдарме кормили ничуть не лучше, чем в блокадном Ленинграде, а в самые трудные месяцы нормы бывали и меньше. Но такая работа давала определенные гарантии.
Работали сельскохозяйственные предприятия. Представить, каким образом 120 человек справлялись с тем, что до войны делали несколько тысяч, сложно. Но так было. Выращивали в основном картошку и корнеплоды, и это было отличным подспорьем для всех. План посевной 1942 года перевыполнили. Несмотря на то, что значительную часть работ приходилось выполнять вручную - кое-где оставались лошади, но их было всего 21 - остальных забрали на фронт.
Когда сельские жители уезжали в эвакуацию, коров и коз они, естественно, с собой не брали, в колхозе осталось около сотни коров и бычков, так что и после образования плацдарма могли работать молочные фермы. Благодаря фермам на плацдарме были не только молочные продукты, но и удобрение. Правда, навоз не всегда удавалось вывезти - главным образом по причине нехватки лошадей. Казалось бы, должно было быть сытно. Но не тут-то было. Потенциал молочных ферм полностью использовать не удавалось, поскольку очень плохо было с кормами. Коровы испытывали те же лишения, что и люди.
174 человека занимались рыболовецким промыслом. Рыбу ловить разрешили не сразу, и это обстоятельств до сих пор вызывает массу вопросов у военных историков. Но разрешили, и рыболовецкие колхозы, разбросанные по всему побережью, заработали, и это, как и картошка, спасло многие жизни. Количество рыбколхозов сократилось в два раза, их осталось всего четыре. (Уменьшилось и число сельскохозяйственных колхозов - вместо десяти довоенных работало всего шесть). Говорится в докладе и о трудностях, с которыми столкнулись рыбаки. План вылова они выполнили в том году всего на четверть, вместо шестнадцати с лишним тонн добыли четыре. Почему? Не хватало лодок. Нужнобыло более пятидесяти, а в колхозах не оставалось и сорока. Еще хуже была ситуация с мотоботами - четыре вместо тринадцати. В самом начале войны значительную часть плавсредств забрали на нужды флота. Не хватало и квалифицированных рыбаков. На фронт ушли не все, но многие, равно как уехали в эвакуацию (а частично, как потом выяснилось, из обычных советских рыбаков превратились вдруг в спецпереселенцев, которые смогли вернуться в родные места лишь во второй половине 60-х). До войны в колхозах работали почти двести квалифицированных рыбаков и мотористов, а к 1942 году их оставалось не больше пятидесяти. Остальные - ученики, порой подростки. Недостаток квалификации вел к порче техники и сетей. До войны это могло бы вызвать еще более тяжелые последствия - подобные явления считались вредительством и частенько приводили нарушителей к гибели. Но и в 1942 году ситуация была очень опасной, и это тоже сказывалось на количестве рыбы. На море рыбаки рисковали жизнью точно так же, как и военные моряки. Их точно также бомбили немецкие самолеты, они могли налететь на мину - словом, каждый выход в море становился самым настоящим подвигом.
Работала железная дорога, на ней трудились почти четыре сотни человек. Действовали лесхозы и дорожно-эксплуатационное управление. Работали школы и медицинские учреждения (не только военные, но и самые обычные), заготовительные конторы, некоторые магазины и столовые... Почти у всех жителей района оставались личные подсобные хозяйства, где тоже нужно было работать, но они давали шанс выжить. Были как личные подсобные хозяйства, так и организаций - Военторга, КБФ и другие.
Очень важной была работа лесозаготовителей. В то время лес - это не только строительный материал, но и топливо, в котором нуждались все. Дрова и бревна везли по железной дороге, на лошадях, а то и несли на себе. Производительность труда лесорубов была не очень высокой, и это обусловлено было теми же причинами, что у рыбаков. Но были и другие - недостаток продовольствия. Производительность выросла, когда лесорубов стали лучше кормить. В заготовке дров бывали и перерывы - когда, например, лесорубов снимали с основной работы на строительство укреплений.
Работать приходилось много и тяжело. Помимо того, что человек был занят на основной работе, а потом в личном хозяйстве, - существовали и работы общественные, то есть строительство оборонительных сооружений. Порой работников отправляли с основной работы на строительство, и так было в том же 1942 году с железнодорожниками, обслуживавшими направление Ораниенбаум - Калище. Больше половины из них отправились рыть окопы, а остальным пришлось работать и за себя, и за других. Обычные мирные жители, взрослые и дети, копали окопы, ходы сообщения, ставили дзоты...
Они успели, и укрепления, созданные их руками, оказались для врага непреодолимыми.