Биокосмические "часы" археологии (конец)
Циркумпонтийский регион и древняя металлургия. Ни один новый метод исследований не может, по-видимому, не встретить сопротивления. Так было и с радиоуглеродным датированием. Однако шло время, усовершенствовалась аналитическая методика, множились исследовательские лаборатории, на основе дендрохронологических шкал вырабатывались калибровочные графики… Стремительно росло и число проведенных анализов: ныне их общее число перевалило уже за сотню тысяч. Время от времени физики и археологи подводили промежуточные итоги этих работ. Познакомимся с некоторыми из них.
Для такой демонстрации целесообразно выбрать такую совокупность радиоуглеродных датировок, которая восходила бы к материалам вполне определенной исторической реальности. Предпочтителен блок древних культур, которые занимали бы довольно обширную площадь и вместе с тем были тесно связаны между собой (к примеру, торгово-экономическими отношениями), а время их существования было бы достаточно длительным.
Подобный блок, представленный несколькими десятками крупных этнокультурных объединений, уже давно находился в поле нашего зрения. Речь идет о Циркумпонтийском регионе, который охватывал огромную территорию: от Карпат до Кавказа, от Южного Урала до Адриатики, Персидского залива и Восточного Средиземноморья; Черное море (в древности - Понт Эвксинский) находилось почти посредине этого региона. Для него была характерна сложная система тесно взаимосвязанных горно-металлургических и металлообрабатывающих центров. Их мастера владели достаточно обширными познаниями в области свойств металла и способах его обработки (в основном меди и ее различных сплавов, а также золота и серебра).
Металл, выплавлявшийся в богатых ресурсами горно-металлургических центрах, разносился по торгово-обменным путям на тысячи километров в безрудные зоны. Так, огромная масса металла из кавказских, малоазийских и балкано-карпатских центров попала в степные и лесостепные районы Восточной Европы. Южные регионы Циркумпонтийского региона заселяли оседлые земледельческие народы; в степях обитали подвижные кочевые и полукочевые скотоводы-номады. Именно металл стал основным и наиболее показательным индикатором дальних торговых связей в важнейших регионах Евразийского континента.
Древнейшие признаки знакомства человека с металлом датируются весьма отдаленным от нас временем. Первые и тогда еще очень нехитрые медные поделки появляются около 10 тыс. лет назад на востоке Малой Азии, на Анатолийском нагорье. Но не из Анатолии с ее древнейшим металлом последовали основные импульсы развития горно-металлургического дела в Старом Свете.
Карта 1. Границы Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Незакрашенными кружками обозначены памятники народов, занимавшихся горным делом и производством меди; залитыми кружками - родственные им оседло-земледельческие народы безрудной зоны, получавшие металл от своих соседей; звездочками - памятники степных скотоводов, также получавших металл из Балкано-Карпатских центров; пунктиром - границы провинций.
Заря истинной эры металлов вспыхнула на три-четыре тысячи лет позднее, и произошло это на севере Балканского полуострова и в Карпатском бассейне. Именно там свершилась подлинная технологическая революция, с которой было связано формирование необычайно яркой Балкано-Карпатской металлургической провинции, целиком относившейся к медному веку. Здесь не только отливались медные орудия и оружие весьма совершенных форм - местные мастера выделывали тысячи золотых украшений - притом, безусловно, древнейших в мире.
Карта 2. Границы Циркумпонтийской провинции в раннем бронзовом веке и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Кружками обозначены памятники многочисленных групп южных оседло-земледельческих народов; звездочками - блок степных скотоводческих культур; пунктиром - границы провинции.
Карта 3. Границы Циркумпонтийской провинции в среднем бронзовом веке и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Кружками обозначены памятники многочисленных групп южных оседло-земледельческих народов; незалитыми звездочками - блок степных скотоводческих культур; закрашенными кружочками - племена лесостепных и лесных территорий; пунктиром - границы провинции.
Существовала эта провинция сравнительно недолго; какие-то катастрофические события буквально взорвали ее изнутри. Ее руины поглотила возникшая позднее - гигантская по территориальному охвату и хронологической протяженности - Циркумпонтийская металлургическая провинция, с которой связаны ранний и средний периоды бронзового века.
Отметим одно наиболее существенное обстоятельство, которое придает Циркумпонтийской провинции с ее радиоуглеродной шкалой особое значение: в ее периферийно-южных районах были сосредоточены те знаменитые памятники раннего и среднего периодов бронзового века, для которых уже имелись даты, реконструированные по письменным источникам: Шумер, Аккад, Вавилония и т. д.
Изотопное время эпохи раннего металла. Ныне для памятников всех основных периодов эпохи раннего металла, сосредоточенных на территории бывшей Циркумпонтийской провинции - до, во время и после ее существования, - опубликовано почти две тысячи радиоуглеродных дат. Из них нами собрано и откалибровано более полутора тысяч датировок.
Даты - как калиброванные, так и некалиброванные - аналитики всегда выражают в некотором интервале, показывающем степень вероятности предлагаемых датировок. Чаще всего, исходя из принятых в математической статистике приемов, употребляют две степени вероятности: 68%-ю и 95%-ю. Сам интервал зависит от ряда причин: характера и размера образца, методики анализа, участка калибровочной кривой, с которой связана корректировка данных. Скажем, для некоего образца определены два интервала: 2720-2625 и 2790-2520 гг. до н. э. Проводившая анализ лаборатория полагает, что с очень высокой, 95%-й вероятностью дата «радиоуглеродной смерти» образца приходится на интервал в 270 лет (с 2790 по 2520 г. до н. э. ), а с меньшей, 68%-й - на более узкий интервал в 95 лет (2720 - 2625 гг. до н. э. ).
Мы пользуемся здесь результатами статистической обработки датировок 68%-го уровня вероятности. Такое понижение уровня восполняется в нашем случае весьма существенными по количественной представительности совокупностями дат. Тот же 68%-и уровень вероятности предпочитался нами и при оценке распределения датировок по хронологической шкале, когда обрабатывались материалы каждой из совокупностей. Диапазон датировок охватывает немногим более 5 тыс. лет - примерно от 6100 до 900 г. до н. э. Самые ранние показатели ~ конец VII и VI тыс. до н. э. - относятся к материалам Малой Азии и Северной Месопотамии, однако металл в них тогда, да и позднее был очень редок и невыразителен.
Несравненно более мощные и яркие металлургические центры Северных Балкан и Карпат медного века, образовавшие первую на нашей планете систему феноменальной Балкано-Карпатской металлургической провинции, датируются позднее. Об этом свидетельствует совокупность около 350 датировок. Максимальный размах их хронологического диапазона укладывается приблизительно в границы от 5700 до 2200 гг. до н. э. Однако при введении 68%-и степени вероятности диапазон резко сужается до интервала в 5000-3800/3700 гг. до н. э. или же 50-38 вв.
За веком меди следовал ранний бронзовый век, с которым связано формирование Циркумпонтийской металлургической провинции. К этому периоду относится наибольшее число датировок - более шести сотен. В согласии с относительной хронологией определяется и общий диапазон радиоуглеродных датировок: от 3800 до 2000/1900 гг. до н. э. Опять-таки 68%-й уровень вероятности этой совокупности датировок сужает рамки диапазона примерно до 3300-2500 гг. до н. э. (33-25 вв.).
Ранний бронзовый век сменяется средним бронзовым; материалы по-прежнему связаны с памятниками Циркумпонтийской металлургической провинции. Число откалиброванных датировок уменьшается почти на две сотни (более 300), а их общий диапазон представлен в интервале 3400-1400 гг. до н. э. Однако в сравнении с предшествующим периодом характер распределения датировок выглядит далеко не столь монолитным; легко заметить многовершинность фигур распределения. Бросается также в глаза, что один из максимумов фигуры среднего бронзового века 29-28 вв. до н. э. практически синхронен тому отрезку, что наиболее отчетливо выражен у фигуры раннебронзового века. Видимо, реальный 68% диапазон имеющихся датировок среднебронзового века должен располагаться в пределах 28-19 вв. до н. э.
Наконец, сравнительно немногочисленная совокупность материалов позднебронзового века соотносится с памятниками, существовавшими уже после распада Циркумпонтийской провинции. Общий диапазон датировок колеблется от 2400 (2300) и вплоть до 900-х годов до н. э. Однако наиболее реальный хронологический период для этой серии - от 1900 (1800) вплоть до 1000 (900) гг. до н. э.
Здесь уже требуются комментарии. Так, не может не броситься в глаза определенное повторение в ритмике датировок: на каждый из периодов приходится около тысячи лет; это относится по крайней мере ко всем трем фазам бронзового века. Далее возникает целый ряд вопросов. Остановимся хотя бы на важнейших. Как, например, понять, что между хронологическими шкалами медного и раннебронзового веков существовал «провал» почти в пять столетий - между 38 и 33 вв. до н. э. ? С другой стороны, мы фиксируем явление как бы обратного порядка: почему происходит «наложение» друг на друга датировок раннего и среднего периодов бронзового века на протяжении 3-4 столетий - с 28 по 25 вв. до н. э. ?
Объяснения (к сожалению, пока гипотетические) могут быть получены, исходя из характера исторических процессов, происходивших в эпоху раннего металла. К примеру, исчезновение ярких культур, втянутых в систему Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века, представляло собой реальную катастрофу: этнокультурная картина плавного и относительно спокойного развития на значительном пространстве сменилась трагическим, взрывоподобным ее распадом6. Этот процесс, вероятно, был похож на гораздо более позднюю эпоху Великого Переселения народов середины I тысячелетия н. э. : тогда их «броуново движение», длившееся около пяти столетий, охватило неохватные области Евразии. Тогда в огне и хаосе этих перемещений погибли такие казавшиеся неколебимыми социальные колоссы как Римская или Ханьская империи. Сорванные с мест своего постоянного обитания народы почти не оставили после себя памятников стабильного существования.
Культуры Балкано-Карпатья распались, и - на удивление - от их блеска мало что было воспринято в следующую эпоху. Контраст между социальными объединениями эпохи ранней бронзы и сообществами, которые им предшествовали, но к тому времени уже сгинули, весьма впечатляет. Облик культур, пришедших на смену исчезнувшим, был совершенно иным. Несходными оказались и основные их технологии производств.
А как объяснить другой, противоположный по характеру феномен - наложение друг на друга шкал раннего и среднего периодов бронзового века? Культуры второй половины IV и III тысячелетий до н. э. плавно развивались в рамках единой системы Циркумпонтийской провинции. Процессы эти были непрерывными и тесно взаимосвязанными на огромных пространствах. Археологические памятники сравнительно похожи; их трудно отличать между собой, из-за чего возникает путаница в относительной датировке и разнесении их по фазам внутри бронзового века. Эта неопределенность сильно отражается на релятивно-хронологических построениях, приводит к размытости границ между обеими шкалами внутри той единой системы, в которую они оказались втянутыми.
Этим же, кстати, объясняется в основном и частичное взаимное наложение шкал среднего и позднего периодов бронзового века. Распад Циркумпонтийской провинции не носил столь внезапного катастрофического характера, как в случае с более ранней Балкано-Карпатской системой. Но, в отличие от последней, отчетливые следы ее воздействия ощутимы в культурах позднего бронзового века почти на всех территориях. Видимо, поэтому и здесь возникла неопределенность при отнесении материалов того или иного поселения или погребения к соответствующей эпохе.
И, наконец, последнее: о соотношении между радиоуглеродными и письменными системами дат. Целый ряд весьма ярких материалов из Месопотамии уже давно датирован в традиционной археологической манере на базе письменных источников. К ним относятся великолепные «золотые» комплексы из знаменитого Царского некрополя Ура и другие, в основном синхронные им. Большинство «традиционных» исследователей датирует их средними столетиями III тысячелетия до н. э. (т. е. около 26-25 вв.) Серии радиоуглеродных калиброванных дат говорят, что их следует отнести на 2-4 столетия раньше, т. е. к 29-27 вв. до н. э.
К последним определениям примыкают большие серии датировок органики из слоев легендарной Трои, в которых более 100 лет назад Г. Шлиманом были найдены всемирно известные и богатейшие золотые сокровища. (Шлиман их считал золотом царя Приама). Все даты этих «золотых» троянских слоев также колеблются по преимуществу в пределах первой половины III тысячелетия до н. э. Мы ограничимся здесь лишь этими примерами. Добавим только, что после того, как корректировка дат с помощью калибровочных кривых вошла в практику археологических исследований, когда стали применяться не единичные даты, а их большие серии, отчетливо проявилась необходимость в целом заметно удревнить все основные периоды эпохи раннего металла в Старом Свете.
Радиоуглеродный метод датирования был открыт и внедрился в практику археологических работ около 50 лет назад. Еще раньше стала широко применяться дендрохронология. Давно ушли в прошлое споры о возможности и целесообразности включения этих приемов в арсенал археологических методов. Ныне 14C - это важнейший метод установления возраста древних культур от позднего палеолита до железного века. Дендрохронология «отвечает» за возраст более поздних памятников археологии и истории. Что же касается наложения шкал, неточностей, провалов, то это - обычные, рутинные для любой исследовательской практики вопросы, которые должны совместно решать и физики, и биологи, и археологи.
Библиография
Бикерман Э. Хронология Древнего мира. М. , 1975
Вагнер Г. Естественнонаучные методы датирования в геологии, археологии и истории. М. : Техносфера, 2004
Колчин Б. А. Дендрохронология Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. 1963. № 117
Колчин Б. А., Черных Н. Б. Дендрохронология Восточной Европы. М. , 1977
Мунчаев Р. М., Черных Е. Н.. Дендрохронологическая шкала Новгорода - самая надежная в мире древностей // Вестник РАН. 2002. Т. 72. № 2
Черных Е. Н. На пороге несостоявшейся цивилизации // Природа. 1976. № 2
Черных Н. Б. Дендрохронология и археология. М. , 1996
Черных Е. Н. Эпоха раннего металла: темп и ритм кардинальных инноваций // Труды Государственного Исторического музея. Вып. 113. Современные концепции первобытной истории. М. , 2000
Черных Е. Н. Биокосмические «часы» археологии / История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А. Т. Фоменко. М. , 2000
Черных Е. Н., Авилова Л. И., Орловская Л. Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М. , 2000
Archaeology, Dendrochronology and the Radiocarbon Calibration Curve / Ed. by B. S. Ottaway. Edinburgh, 1983
Baillie M. G. L. Tree-ring Dating and Archaeology. London, 1982
Bowman Sh. Radiocarbon Dating. London, 1990
Chernykh E. N. Ancient Metallurgy in the USSR: The Early Metal Age. Cambridge, 1992
Gillespie R. Radiocarbon User’s Handbook. Oxford, 1984
Libby W. F. Radiocarbon Dating. Chicago, 1952
Taylor R. E. Radiocarbon Dating. An archaeological perspective. Orlando: Academic Press, 1987
Об авторе
Евгений Николаевич Черных - доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией естественно-научных методов Института археологии РАН.
Для такой демонстрации целесообразно выбрать такую совокупность радиоуглеродных датировок, которая восходила бы к материалам вполне определенной исторической реальности. Предпочтителен блок древних культур, которые занимали бы довольно обширную площадь и вместе с тем были тесно связаны между собой (к примеру, торгово-экономическими отношениями), а время их существования было бы достаточно длительным.
Подобный блок, представленный несколькими десятками крупных этнокультурных объединений, уже давно находился в поле нашего зрения. Речь идет о Циркумпонтийском регионе, который охватывал огромную территорию: от Карпат до Кавказа, от Южного Урала до Адриатики, Персидского залива и Восточного Средиземноморья; Черное море (в древности - Понт Эвксинский) находилось почти посредине этого региона. Для него была характерна сложная система тесно взаимосвязанных горно-металлургических и металлообрабатывающих центров. Их мастера владели достаточно обширными познаниями в области свойств металла и способах его обработки (в основном меди и ее различных сплавов, а также золота и серебра).
Металл, выплавлявшийся в богатых ресурсами горно-металлургических центрах, разносился по торгово-обменным путям на тысячи километров в безрудные зоны. Так, огромная масса металла из кавказских, малоазийских и балкано-карпатских центров попала в степные и лесостепные районы Восточной Европы. Южные регионы Циркумпонтийского региона заселяли оседлые земледельческие народы; в степях обитали подвижные кочевые и полукочевые скотоводы-номады. Именно металл стал основным и наиболее показательным индикатором дальних торговых связей в важнейших регионах Евразийского континента.
Древнейшие признаки знакомства человека с металлом датируются весьма отдаленным от нас временем. Первые и тогда еще очень нехитрые медные поделки появляются около 10 тыс. лет назад на востоке Малой Азии, на Анатолийском нагорье. Но не из Анатолии с ее древнейшим металлом последовали основные импульсы развития горно-металлургического дела в Старом Свете.
Карта 1. Границы Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Незакрашенными кружками обозначены памятники народов, занимавшихся горным делом и производством меди; залитыми кружками - родственные им оседло-земледельческие народы безрудной зоны, получавшие металл от своих соседей; звездочками - памятники степных скотоводов, также получавших металл из Балкано-Карпатских центров; пунктиром - границы провинций.
Заря истинной эры металлов вспыхнула на три-четыре тысячи лет позднее, и произошло это на севере Балканского полуострова и в Карпатском бассейне. Именно там свершилась подлинная технологическая революция, с которой было связано формирование необычайно яркой Балкано-Карпатской металлургической провинции, целиком относившейся к медному веку. Здесь не только отливались медные орудия и оружие весьма совершенных форм - местные мастера выделывали тысячи золотых украшений - притом, безусловно, древнейших в мире.
Карта 2. Границы Циркумпонтийской провинции в раннем бронзовом веке и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Кружками обозначены памятники многочисленных групп южных оседло-земледельческих народов; звездочками - блок степных скотоводческих культур; пунктиром - границы провинции.
Карта 3. Границы Циркумпонтийской провинции в среднем бронзовом веке и распространение в ее пределах памятников с датированными по 14C образцами. Кружками обозначены памятники многочисленных групп южных оседло-земледельческих народов; незалитыми звездочками - блок степных скотоводческих культур; закрашенными кружочками - племена лесостепных и лесных территорий; пунктиром - границы провинции.
Существовала эта провинция сравнительно недолго; какие-то катастрофические события буквально взорвали ее изнутри. Ее руины поглотила возникшая позднее - гигантская по территориальному охвату и хронологической протяженности - Циркумпонтийская металлургическая провинция, с которой связаны ранний и средний периоды бронзового века.
Отметим одно наиболее существенное обстоятельство, которое придает Циркумпонтийской провинции с ее радиоуглеродной шкалой особое значение: в ее периферийно-южных районах были сосредоточены те знаменитые памятники раннего и среднего периодов бронзового века, для которых уже имелись даты, реконструированные по письменным источникам: Шумер, Аккад, Вавилония и т. д.
Изотопное время эпохи раннего металла. Ныне для памятников всех основных периодов эпохи раннего металла, сосредоточенных на территории бывшей Циркумпонтийской провинции - до, во время и после ее существования, - опубликовано почти две тысячи радиоуглеродных дат. Из них нами собрано и откалибровано более полутора тысяч датировок.
Даты - как калиброванные, так и некалиброванные - аналитики всегда выражают в некотором интервале, показывающем степень вероятности предлагаемых датировок. Чаще всего, исходя из принятых в математической статистике приемов, употребляют две степени вероятности: 68%-ю и 95%-ю. Сам интервал зависит от ряда причин: характера и размера образца, методики анализа, участка калибровочной кривой, с которой связана корректировка данных. Скажем, для некоего образца определены два интервала: 2720-2625 и 2790-2520 гг. до н. э. Проводившая анализ лаборатория полагает, что с очень высокой, 95%-й вероятностью дата «радиоуглеродной смерти» образца приходится на интервал в 270 лет (с 2790 по 2520 г. до н. э. ), а с меньшей, 68%-й - на более узкий интервал в 95 лет (2720 - 2625 гг. до н. э. ).
Мы пользуемся здесь результатами статистической обработки датировок 68%-го уровня вероятности. Такое понижение уровня восполняется в нашем случае весьма существенными по количественной представительности совокупностями дат. Тот же 68%-и уровень вероятности предпочитался нами и при оценке распределения датировок по хронологической шкале, когда обрабатывались материалы каждой из совокупностей. Диапазон датировок охватывает немногим более 5 тыс. лет - примерно от 6100 до 900 г. до н. э. Самые ранние показатели ~ конец VII и VI тыс. до н. э. - относятся к материалам Малой Азии и Северной Месопотамии, однако металл в них тогда, да и позднее был очень редок и невыразителен.
Несравненно более мощные и яркие металлургические центры Северных Балкан и Карпат медного века, образовавшие первую на нашей планете систему феноменальной Балкано-Карпатской металлургической провинции, датируются позднее. Об этом свидетельствует совокупность около 350 датировок. Максимальный размах их хронологического диапазона укладывается приблизительно в границы от 5700 до 2200 гг. до н. э. Однако при введении 68%-и степени вероятности диапазон резко сужается до интервала в 5000-3800/3700 гг. до н. э. или же 50-38 вв.
За веком меди следовал ранний бронзовый век, с которым связано формирование Циркумпонтийской металлургической провинции. К этому периоду относится наибольшее число датировок - более шести сотен. В согласии с относительной хронологией определяется и общий диапазон радиоуглеродных датировок: от 3800 до 2000/1900 гг. до н. э. Опять-таки 68%-й уровень вероятности этой совокупности датировок сужает рамки диапазона примерно до 3300-2500 гг. до н. э. (33-25 вв.).
Ранний бронзовый век сменяется средним бронзовым; материалы по-прежнему связаны с памятниками Циркумпонтийской металлургической провинции. Число откалиброванных датировок уменьшается почти на две сотни (более 300), а их общий диапазон представлен в интервале 3400-1400 гг. до н. э. Однако в сравнении с предшествующим периодом характер распределения датировок выглядит далеко не столь монолитным; легко заметить многовершинность фигур распределения. Бросается также в глаза, что один из максимумов фигуры среднего бронзового века 29-28 вв. до н. э. практически синхронен тому отрезку, что наиболее отчетливо выражен у фигуры раннебронзового века. Видимо, реальный 68% диапазон имеющихся датировок среднебронзового века должен располагаться в пределах 28-19 вв. до н. э.
Наконец, сравнительно немногочисленная совокупность материалов позднебронзового века соотносится с памятниками, существовавшими уже после распада Циркумпонтийской провинции. Общий диапазон датировок колеблется от 2400 (2300) и вплоть до 900-х годов до н. э. Однако наиболее реальный хронологический период для этой серии - от 1900 (1800) вплоть до 1000 (900) гг. до н. э.
Здесь уже требуются комментарии. Так, не может не броситься в глаза определенное повторение в ритмике датировок: на каждый из периодов приходится около тысячи лет; это относится по крайней мере ко всем трем фазам бронзового века. Далее возникает целый ряд вопросов. Остановимся хотя бы на важнейших. Как, например, понять, что между хронологическими шкалами медного и раннебронзового веков существовал «провал» почти в пять столетий - между 38 и 33 вв. до н. э. ? С другой стороны, мы фиксируем явление как бы обратного порядка: почему происходит «наложение» друг на друга датировок раннего и среднего периодов бронзового века на протяжении 3-4 столетий - с 28 по 25 вв. до н. э. ?
Объяснения (к сожалению, пока гипотетические) могут быть получены, исходя из характера исторических процессов, происходивших в эпоху раннего металла. К примеру, исчезновение ярких культур, втянутых в систему Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века, представляло собой реальную катастрофу: этнокультурная картина плавного и относительно спокойного развития на значительном пространстве сменилась трагическим, взрывоподобным ее распадом6. Этот процесс, вероятно, был похож на гораздо более позднюю эпоху Великого Переселения народов середины I тысячелетия н. э. : тогда их «броуново движение», длившееся около пяти столетий, охватило неохватные области Евразии. Тогда в огне и хаосе этих перемещений погибли такие казавшиеся неколебимыми социальные колоссы как Римская или Ханьская империи. Сорванные с мест своего постоянного обитания народы почти не оставили после себя памятников стабильного существования.
Культуры Балкано-Карпатья распались, и - на удивление - от их блеска мало что было воспринято в следующую эпоху. Контраст между социальными объединениями эпохи ранней бронзы и сообществами, которые им предшествовали, но к тому времени уже сгинули, весьма впечатляет. Облик культур, пришедших на смену исчезнувшим, был совершенно иным. Несходными оказались и основные их технологии производств.
А как объяснить другой, противоположный по характеру феномен - наложение друг на друга шкал раннего и среднего периодов бронзового века? Культуры второй половины IV и III тысячелетий до н. э. плавно развивались в рамках единой системы Циркумпонтийской провинции. Процессы эти были непрерывными и тесно взаимосвязанными на огромных пространствах. Археологические памятники сравнительно похожи; их трудно отличать между собой, из-за чего возникает путаница в относительной датировке и разнесении их по фазам внутри бронзового века. Эта неопределенность сильно отражается на релятивно-хронологических построениях, приводит к размытости границ между обеими шкалами внутри той единой системы, в которую они оказались втянутыми.
Этим же, кстати, объясняется в основном и частичное взаимное наложение шкал среднего и позднего периодов бронзового века. Распад Циркумпонтийской провинции не носил столь внезапного катастрофического характера, как в случае с более ранней Балкано-Карпатской системой. Но, в отличие от последней, отчетливые следы ее воздействия ощутимы в культурах позднего бронзового века почти на всех территориях. Видимо, поэтому и здесь возникла неопределенность при отнесении материалов того или иного поселения или погребения к соответствующей эпохе.
И, наконец, последнее: о соотношении между радиоуглеродными и письменными системами дат. Целый ряд весьма ярких материалов из Месопотамии уже давно датирован в традиционной археологической манере на базе письменных источников. К ним относятся великолепные «золотые» комплексы из знаменитого Царского некрополя Ура и другие, в основном синхронные им. Большинство «традиционных» исследователей датирует их средними столетиями III тысячелетия до н. э. (т. е. около 26-25 вв.) Серии радиоуглеродных калиброванных дат говорят, что их следует отнести на 2-4 столетия раньше, т. е. к 29-27 вв. до н. э.
К последним определениям примыкают большие серии датировок органики из слоев легендарной Трои, в которых более 100 лет назад Г. Шлиманом были найдены всемирно известные и богатейшие золотые сокровища. (Шлиман их считал золотом царя Приама). Все даты этих «золотых» троянских слоев также колеблются по преимуществу в пределах первой половины III тысячелетия до н. э. Мы ограничимся здесь лишь этими примерами. Добавим только, что после того, как корректировка дат с помощью калибровочных кривых вошла в практику археологических исследований, когда стали применяться не единичные даты, а их большие серии, отчетливо проявилась необходимость в целом заметно удревнить все основные периоды эпохи раннего металла в Старом Свете.
Радиоуглеродный метод датирования был открыт и внедрился в практику археологических работ около 50 лет назад. Еще раньше стала широко применяться дендрохронология. Давно ушли в прошлое споры о возможности и целесообразности включения этих приемов в арсенал археологических методов. Ныне 14C - это важнейший метод установления возраста древних культур от позднего палеолита до железного века. Дендрохронология «отвечает» за возраст более поздних памятников археологии и истории. Что же касается наложения шкал, неточностей, провалов, то это - обычные, рутинные для любой исследовательской практики вопросы, которые должны совместно решать и физики, и биологи, и археологи.
Библиография
Бикерман Э. Хронология Древнего мира. М. , 1975
Вагнер Г. Естественнонаучные методы датирования в геологии, археологии и истории. М. : Техносфера, 2004
Колчин Б. А. Дендрохронология Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. 1963. № 117
Колчин Б. А., Черных Н. Б. Дендрохронология Восточной Европы. М. , 1977
Мунчаев Р. М., Черных Е. Н.. Дендрохронологическая шкала Новгорода - самая надежная в мире древностей // Вестник РАН. 2002. Т. 72. № 2
Черных Е. Н. На пороге несостоявшейся цивилизации // Природа. 1976. № 2
Черных Н. Б. Дендрохронология и археология. М. , 1996
Черных Е. Н. Эпоха раннего металла: темп и ритм кардинальных инноваций // Труды Государственного Исторического музея. Вып. 113. Современные концепции первобытной истории. М. , 2000
Черных Е. Н. Биокосмические «часы» археологии / История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А. Т. Фоменко. М. , 2000
Черных Е. Н., Авилова Л. И., Орловская Л. Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М. , 2000
Archaeology, Dendrochronology and the Radiocarbon Calibration Curve / Ed. by B. S. Ottaway. Edinburgh, 1983
Baillie M. G. L. Tree-ring Dating and Archaeology. London, 1982
Bowman Sh. Radiocarbon Dating. London, 1990
Chernykh E. N. Ancient Metallurgy in the USSR: The Early Metal Age. Cambridge, 1992
Gillespie R. Radiocarbon User’s Handbook. Oxford, 1984
Libby W. F. Radiocarbon Dating. Chicago, 1952
Taylor R. E. Radiocarbon Dating. An archaeological perspective. Orlando: Academic Press, 1987
Об авторе
Евгений Николаевич Черных - доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией естественно-научных методов Института археологии РАН.