Давний пожар. Memento мori-1
Последние события напомнили. Старый "обрывочек".
***
Февраль 1972 года. Верхне-Садовое под Севастополем. Приемный центр 529-го Краснознаменного Узла Связи штаба КЧФ. Телефонный позывной и обиходное название "Лафет".
Уже закончилась короткая крымская зима, но еще не началась настоящая весна. По ночам еще холодно, днем на солнце - жарко. Травяной покров уже сухой. Новая трава еще не появилась.
***
Смена с вахты. Обед. Развод.
На разводе получаю наряд на ремонт антенных фидеров mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[1].
С группой штатных вольнонаемных рабочих идем в глубь антенного поля mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2] для производства работ.
Находим обрыв фидера. Убеждаемся в необходимости пайки контактов. Один из рабочих разжигаетпаяльную лампу. Курим вокруг, сняв шинели и греясь на солнце. Аккуратничаем с с пеплом сигарет, ибо земля опасно покрыта толстым слоем сухой травы и листьев.
Холодная паяльная лампа выбрасывает язык желтого коптящего пламени. Медленным огнем занимается трава в радиусе метра.
Ругая работяшу за нарушенный перекур, лениво затаптываем огонь. Для четверых это не проблема.
Когда огня уже почти не остается, над землей пролетает легкий порыв ветра. И вдувает остатки огня под плотную кучу грабовых кустов. Туда нам, естественно, не забраться.
Не успевают отзвучать досадливые матюги, как огонь, пройдя под кустами, появляется с другой стороны грабов. Уже бодрый и веселый он быстро движется по ветру полосой метров в 15-20.
Шире…
Еще шире…
Пока обегаем злосчастные кусты, края пламени исчезают из глаз в обе стороны, скрываясь под другими зарослями.
Сквозь треск огня слышу уже далекие голоса своих коллег о том, что надо срочно бежать на «Лафет». И больше уже никого не вижу и не слышу.
Машинально бегу по дымящейся опаленной земле по направлению ветра вслед за пожаром. Ибо в том же направлении - люди и помощь.
Мне бы пробежать назад метров двадцать-тридцать. Против ветра. И я выскочу на нетронутое огнем пространство. Но я бегу и бегу по направлению горящих сухих листьев и травы.
Он не сильный, этот огонь. Он даже не жжет мои ноги, закрытые плотной тканью матросской «робы» и толстой юфтевой кожей матросских ботинок. И лишь попадая в кусты, он расходится по их веткам, крепнет и поднимается вверх.
Но от него очень много дыма. И очень мало воздуха. очень кружится голова.
Вокруг только дымящаяся черная зола и горящие кусты. Фронт огня уже ушел далеко вперед. Нечем дышать. Не знаю, где края этого мертвого пространства. И назад уже поздно.
Бегу отчаянно, из последних сил.
Дым душит. Дым слепит. Уже не вижу ни оранжевых языков, ни черной золы. Только душащий молочный дым…
Осознаю, что пришел конец. А ноги еще, машинально, несут вперед.
Вдруг вижу линию пламени. Перепрыгиваю. Выскакиваю из дыма и вижу под ногами нормальную сухую траву. Сразу чувствую вдыхаемый мною нормальный воздух.
А метрах в ста через поляну навстречу мне бегут матросы с лопатами и прочим инструментом.
***
В последний момент кончающейся жизни я умудрился догнать полосу огня и перескочить через нее. Перескочить с того света в этот.
***
Пожар потушить было невозможно. Пришлось бульдозерами рыть защитную полосу для предотвращения движения огня. До позднего вечера хватило работы пожарным.
"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:
AR-SA">[1] Провод от антенны к приемнику.
mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2] Пространство дикой природы в пологих отрогах Крымских гор площадью в 380 гектаров, огороженное заборами и напичканное различными антеннами.
(См. Memento mori-2)
***
Февраль 1972 года. Верхне-Садовое под Севастополем. Приемный центр 529-го Краснознаменного Узла Связи штаба КЧФ. Телефонный позывной и обиходное название "Лафет".
Уже закончилась короткая крымская зима, но еще не началась настоящая весна. По ночам еще холодно, днем на солнце - жарко. Травяной покров уже сухой. Новая трава еще не появилась.
***
Смена с вахты. Обед. Развод.
На разводе получаю наряд на ремонт антенных фидеров mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[1].
С группой штатных вольнонаемных рабочих идем в глубь антенного поля mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2] для производства работ.
Находим обрыв фидера. Убеждаемся в необходимости пайки контактов. Один из рабочих разжигаетпаяльную лампу. Курим вокруг, сняв шинели и греясь на солнце. Аккуратничаем с с пеплом сигарет, ибо земля опасно покрыта толстым слоем сухой травы и листьев.
Холодная паяльная лампа выбрасывает язык желтого коптящего пламени. Медленным огнем занимается трава в радиусе метра.
Ругая работяшу за нарушенный перекур, лениво затаптываем огонь. Для четверых это не проблема.
Когда огня уже почти не остается, над землей пролетает легкий порыв ветра. И вдувает остатки огня под плотную кучу грабовых кустов. Туда нам, естественно, не забраться.
Не успевают отзвучать досадливые матюги, как огонь, пройдя под кустами, появляется с другой стороны грабов. Уже бодрый и веселый он быстро движется по ветру полосой метров в 15-20.
Шире…
Еще шире…
Пока обегаем злосчастные кусты, края пламени исчезают из глаз в обе стороны, скрываясь под другими зарослями.
Сквозь треск огня слышу уже далекие голоса своих коллег о том, что надо срочно бежать на «Лафет». И больше уже никого не вижу и не слышу.
Машинально бегу по дымящейся опаленной земле по направлению ветра вслед за пожаром. Ибо в том же направлении - люди и помощь.
Мне бы пробежать назад метров двадцать-тридцать. Против ветра. И я выскочу на нетронутое огнем пространство. Но я бегу и бегу по направлению горящих сухих листьев и травы.
Он не сильный, этот огонь. Он даже не жжет мои ноги, закрытые плотной тканью матросской «робы» и толстой юфтевой кожей матросских ботинок. И лишь попадая в кусты, он расходится по их веткам, крепнет и поднимается вверх.
Но от него очень много дыма. И очень мало воздуха. очень кружится голова.
Вокруг только дымящаяся черная зола и горящие кусты. Фронт огня уже ушел далеко вперед. Нечем дышать. Не знаю, где края этого мертвого пространства. И назад уже поздно.
Бегу отчаянно, из последних сил.
Дым душит. Дым слепит. Уже не вижу ни оранжевых языков, ни черной золы. Только душащий молочный дым…
Осознаю, что пришел конец. А ноги еще, машинально, несут вперед.
Вдруг вижу линию пламени. Перепрыгиваю. Выскакиваю из дыма и вижу под ногами нормальную сухую траву. Сразу чувствую вдыхаемый мною нормальный воздух.
А метрах в ста через поляну навстречу мне бегут матросы с лопатами и прочим инструментом.
***
В последний момент кончающейся жизни я умудрился догнать полосу огня и перескочить через нее. Перескочить с того света в этот.
***
Пожар потушить было невозможно. Пришлось бульдозерами рыть защитную полосу для предотвращения движения огня. До позднего вечера хватило работы пожарным.
"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:
AR-SA">[1] Провод от антенны к приемнику.
mso-fareast-font-family:"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:
RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2] Пространство дикой природы в пологих отрогах Крымских гор площадью в 380 гектаров, огороженное заборами и напичканное различными антеннами.
(См. Memento mori-2)