Благотворительность.
Название немецкой больницы напомнило.
Где лечат Навального.
"Чарити".
***
...Конец осени 1991-го. Крах совка.
В магазинах хоть шаром покати. Даже в Москве.
Рубль нахрен никому не нужен. Даже в России.
Лечу в Нью-Йорк.
350-местный "Ил" забит эмигрантами.
Армяне.
Улетают большими семьями.
В "экономе", как в давних теплушках. Спящие друг на друге люди. Плачущие дети.
Долго их мурыжили в Шереметьево.
Замученные отъездом. Растерянные. Из последних сил радостные. Оптимистичные.
Шеннон. Мы за бугром!
Первая остановка за обрыдлым рубежом.
Шикарный для совкового глаза зал. Магазины-бары. Еда-питье-шмутье. Свет-музыка-дезодорант.
Посреди зала большой прозрачный шар. Закрытый, с прорезью.
Надпись на шаре "СHARITY".
Внутри, почти под завязку, советские деньги. Все купюры. Включая сотенные.
Благотворительный советский народ скидывает мусор. Ежедневно. С каждого рейса.
Попутчики армяне кидают мало. Общипаны дочиста при отправке.
***
Времена возвращаются?
25.10. 2020
Где лечат Навального.
"Чарити".
***
...Конец осени 1991-го. Крах совка.
В магазинах хоть шаром покати. Даже в Москве.
Рубль нахрен никому не нужен. Даже в России.
Лечу в Нью-Йорк.
350-местный "Ил" забит эмигрантами.
Армяне.
Улетают большими семьями.
В "экономе", как в давних теплушках. Спящие друг на друге люди. Плачущие дети.
Долго их мурыжили в Шереметьево.
Замученные отъездом. Растерянные. Из последних сил радостные. Оптимистичные.
Шеннон. Мы за бугром!
Первая остановка за обрыдлым рубежом.
Шикарный для совкового глаза зал. Магазины-бары. Еда-питье-шмутье. Свет-музыка-дезодорант.
Посреди зала большой прозрачный шар. Закрытый, с прорезью.
Надпись на шаре "СHARITY".
Внутри, почти под завязку, советские деньги. Все купюры. Включая сотенные.
Благотворительный советский народ скидывает мусор. Ежедневно. С каждого рейса.
Попутчики армяне кидают мало. Общипаны дочиста при отправке.
***
Времена возвращаются?
25.10. 2020