Стихи о еврейской эмиграции
Попались стихи еврейского поэта-эмигранта 1970-х гг. Бориса Камянова.
Интересно в социологическом плане, но и написано неплохо. Подчеркну, метафоры и идеи типичны для его творчества: он часто сравнивает Родину с тюрьмой, а эмиграцию - с освобождением, декларирует болезненное отвращение к коммунизму и коммунистам (в другом стихотворении называл 7 ноября "праздником беснующейся нежити"), восхищенно пишет об Израиле и сионизме.
Тридцать лет любви и ласки,
Пониманья и добра.
Из какой волшебной сказки
Ты пришло, мое вчера?
Был любим, купался в счастье
И не видел берегов.
Окромя советской власти
Больше не было врагов.
Мама старая жалела,
Льнули дети и зверье.
Женщины любили тело
Неленивое мое.
Сто друзей прекрасных было,
Было выпить с кем винца.
Дочка малая любила
Приходящего отца.
И когда бывало плохо -
На судьбу грешно пенять, -
Было и кому поохать,
И утешить, и понять.
Относясь к себе нестрого,
Не ценил тогда того.
Но позвал меня в дорогу
Голос Бога моего.
И, закормленный любовью,
Я сбежал, как из тюрьмы,
Орошать своею кровью
Иудейские холмы.
…Средь любимого народа,
На земле моих отцов,
Два прекрасных долгих года
Счастлив я, в конце концов.
Слава Богу - есть свой угол,
Бросил пить, обут, одет.
Слава Богу - красных пугал
Тут у нас покуда нет.
Все - Абрамы да Эсфири,
Все - Шапиры да Леви…
И, однако, в этом мире
Не хватает мне любви.
Где вы, милые славянки?
Сионизму на беду,
На какой московской пьянке
Льнете к новому жиду?
Быстро вы меня забыли!
Вам с жидами не везет…
В облаках горячей пыли
Танк по Негеву ползет.
И кому осталась пьянка
Посреди пустого дня,
А кому досталась танка
Воспаленная броня,
Ощущение отчизны,
Воплотившейся мечты,
И осмысленности жизни,
И особой правоты.
Счастье - вырваться из бездны
К свету вечного огня!
Только бы Отец небесный
Продолжал хранить меня.
Так отжить, и отписаться,
И - пируйте, воронье!
А любовь - куда ж деваться -
Доживу и без нее.
Потому что древней страсти
Зов, проснувшийся в крови, -
Выше жизни, выше счастья,
Даже, может быть, - любви.
1978
Интересно в социологическом плане, но и написано неплохо. Подчеркну, метафоры и идеи типичны для его творчества: он часто сравнивает Родину с тюрьмой, а эмиграцию - с освобождением, декларирует болезненное отвращение к коммунизму и коммунистам (в другом стихотворении называл 7 ноября "праздником беснующейся нежити"), восхищенно пишет об Израиле и сионизме.
Тридцать лет любви и ласки,
Пониманья и добра.
Из какой волшебной сказки
Ты пришло, мое вчера?
Был любим, купался в счастье
И не видел берегов.
Окромя советской власти
Больше не было врагов.
Мама старая жалела,
Льнули дети и зверье.
Женщины любили тело
Неленивое мое.
Сто друзей прекрасных было,
Было выпить с кем винца.
Дочка малая любила
Приходящего отца.
И когда бывало плохо -
На судьбу грешно пенять, -
Было и кому поохать,
И утешить, и понять.
Относясь к себе нестрого,
Не ценил тогда того.
Но позвал меня в дорогу
Голос Бога моего.
И, закормленный любовью,
Я сбежал, как из тюрьмы,
Орошать своею кровью
Иудейские холмы.
…Средь любимого народа,
На земле моих отцов,
Два прекрасных долгих года
Счастлив я, в конце концов.
Слава Богу - есть свой угол,
Бросил пить, обут, одет.
Слава Богу - красных пугал
Тут у нас покуда нет.
Все - Абрамы да Эсфири,
Все - Шапиры да Леви…
И, однако, в этом мире
Не хватает мне любви.
Где вы, милые славянки?
Сионизму на беду,
На какой московской пьянке
Льнете к новому жиду?
Быстро вы меня забыли!
Вам с жидами не везет…
В облаках горячей пыли
Танк по Негеву ползет.
И кому осталась пьянка
Посреди пустого дня,
А кому досталась танка
Воспаленная броня,
Ощущение отчизны,
Воплотившейся мечты,
И осмысленности жизни,
И особой правоты.
Счастье - вырваться из бездны
К свету вечного огня!
Только бы Отец небесный
Продолжал хранить меня.
Так отжить, и отписаться,
И - пируйте, воронье!
А любовь - куда ж деваться -
Доживу и без нее.
Потому что древней страсти
Зов, проснувшийся в крови, -
Выше жизни, выше счастья,
Даже, может быть, - любви.
1978