Коррупция и «белые ленты»
Уже сто лет обещаю выложить текст об анализе экономических причин «болотных» протестов, которые изрядно нашумели в прошлом году. Однако времени на полноценное исследование нет, поэтому выложу тот материал, который накопился.
Мифология «болотного» протеста позиционирует это движение, как протест «среднего класса» против коррупции. При этом, правда, может показаться странным, что едва ли не подавляющее большинство лидеров протеста сами замешаны в различных коррупционных делах и иных экономических преступлениях. Навальный, Касьянов и Немцов, Пономарев, Гудковы - пожалуй, самые яркие и очевидные примеры.
Кроме того, можно обратить внимание, что появлению «белых лент» предшествовал резкий спад уровня коррупции в России. Об этом говорят данные регулярных опросов населения, которые показывают, что в 2008 году с фактами коррупции сталкивались 35% респондентов, а в 2011-м - 18% (ФОМ, 12 мая 2011, с. 33). Проведенное компанией «Ernst & Young» изучение нашей бизнес-среды также зафиксировало спад уровня коррупционных связей между чиновниками и бизнесменами как раз накануне «болотных протестов» (Эксперт, 30 мая 2012).
Это закономерный итог довольно широких репрессий против чиновников, развернутых при Медведеве ( подборка сообщений). Кроме того, в обществе произошел психологический перелом: стало расти осуждение и к тем, кто берет взятки, и к тем - кто дает (ФОМ, 2012). Казалось бы «антикоррупционный протест» в этих условиях - электоральный ресурс власти, а не внесистемной оппозиции.
Но тут важно напомнить один экономический факт. По оценкам социологов, наравне, с падение уровня коррупции происходит рост размера взяток. Средний размер взятки вырос в 2005-2010 гг. почти в 2 раза, годовые затраты взяткодателей на коррупцию почти на 60% («Бытовая коррупция в России», 2011, с. 10). Само по себе это вполне логично: из-за репрессий и общественного неприятия растет опасность для чиновников-коррупционеров, поэтому они увеличивают «коррупционные премии», чтобы оправдать риск.
Почему же некоторые этому не рады? Потому что только в очень наивном представлении коррупция сводится к систематическому шантажу злобными чиновниками ангелоподобных бизнесменов. Связи, основанные на примитивном вымогательстве, непрочны, так как одна из сторон будет пытаться от них освободиться всеми способами. Иной является ситуация, когда коррупция выгодна обеим сторонам.
И дело не только в том, что бизнесмену порой кажется более выгодным дать взятку, чем реально соблюдать нормы противопожарной безопасности и санитарии производства, получать разрешение на торговлю и проч.. В России - огромный государственный сектор, включающий бюджет, расходы госпредприятий и бизнеса контролируемого государственными ведомствами через цепочку владения. Это - золотое дно для бизнеса. За возможность получать его заказы платятся откаты, делаются подношения, идет коррупционный процесс.
Признаем честно, бизнес некоторых предпринимателей выстроен, в основном, именно на коррупционных связях. И таким бизнесменам очень неприятно, когда их старый «контакт» теряет работу, садится или начинает смотреть «как не родной» и требовать за свои услуги вдвое большую сумму. А бизнесмен уже привык строить свое дело на этом, просто не умеет работать иначе. Привыкать жить без взяток - все равно что открывать принципиально новый бизнес.
Очевидно, что дальнейшее наведение порядка может совсем перекрыть кислород и уничтожить бизнес некоторых чиновников и бизнесменов.
Есть совсем неприятные примеры таких последствий. Например, в Ингушетии бывший замминистра строительства Султан-Гирей Хашагульгов, по слухам, связанный со всякими интересными коррупционными делами, - убит при задержании, потому что попытался оказать вооруженное сопротивление. Предпринимал ли он какие-то меры, чтобы предотвратить сей бесславный конец? Опять-таки, по слухам, был связан с боевиками и, возможно, надеялся, что построение «исламского халифата» на Кавказе спишет его преступления или работа на этой ниве даст шанс скрыться в арабских странах.
А вот у господина Виктор Батурина оружия не оказалось, и он был арестован без стрельбы. После отставки бывшего мэра Москвы он лишился поддержки в сферах, в результате чего - осужден за мошенничество в особо крупных размерах, имущество арестовано. Также арестовано многомиллионое имущество фигурантов по делу «Банка Москвы», начавшегося также после отставки Лужкова. Какие предпринимали меры по самозащите пострадавшие от этих расследований? В Москве строить «халифаты» не принято, а вот давать деньги «болотникам» - вполне, чем собственно и занимался г-н Бородин, проходивший по делу "Банка Москвы". Причем деньги - немаленькие, учитывая размер имущества, оказавшегося под арестом.
Это примеры наиболее крупные, но на коррупционных связях жило немало других более мелких представителей бизнеса в Питере и Москве столицах, где по статистике уровень коррупции один из самых высоких в стране (на уровне близком к некоторым республикам Северного Кавказа). Например, все после той же отставки Лужкова состоялся массовый снос несанкционированных ларьков, которые лично мне уже казались неотъемлемой частью ландшафта. Однако с новым мэром столицы эти привычные точки торговли исчезли, за что мэрию поспешила проклясть либеральная пресса. Трудно сказать много ли владельцев незаконных торговых точек боролись за их сохранение и против закручивающей гайки власти на Болотной площади столицы, но таковые явно были.
Рассмотрим технологию влияния этого «коррупционного лобби» на формирование «болотного движения». Здесь выделим следующие основные каналы:
1. Вывод на площадь собственных сотрудников . По свидетельству Олега Кашина, ряд бизнесменов объявляли в своих компаниях дни протестов - рабочими, но отправляли сотрудников с рабочих мест на митинги оппозиции. В частности, депутат Гудков сам признавался журналистам, что отправлял сотрудников своей охранной фирмы «Оскорд» на оппозиционные митинги для «охраны сцены».
2. Оплата наемной массовки, участие которой в митингах оппозиция возмущенно опровергает, но наличие таких фактов и расценки этих услуг - хорошо известны. (Подробнее я об этом писал в «Хрониках революции», в этом же блоге).
3. Финансирование пропаганды. Разумеется, не последнюю роль в этом же процессе играли деньги иностранных структур, как, например, в случае со скандально известной организацией «Голос», раскручивавшей истерию вокруг «фальсификаций». Однако отечественный капитал в финансировании «болотников» также мелькал.
4. Личное участие в протестном движении.
Точный «вес» вклада бизнеса в формировании массовки на митингах оппозиции определить трудно.
По данным опросов участников оппозиционных митинга 24 декабря (ВЦИОМ, 2011), только 7% заявили, что работают в бюджетном секторе. С частным бизнесом себя ассоциировали не менее 49%, еще 22% - не работали (безработные, учащиеся, пенсионеры). 4 февраля (ВЦИОМ, 2012) ситуация лишь немного изменилась: 42% однозначно работали в частном секторе, 24% - не работали нигде. Очевидно, что к первой категории относятся все мобилизованные сотрудники фирм, ко второй - те, кто участвовал в митингах на платной основе. Разумеется, в этих категориях есть и идейные протестующие, но отделить их на основе имеющихся данных - не представляется возможным.
Таким образом, «сторонников коррупции» в структуре «болотников» - 10-50%. В руководстве, по оценкам автора, 30-70%. Разумеется, коррупционные связи - не единственная социальная база антиправительственной активности, и остальные сегменты также заслуживают изучения. Однако приведенные данные показывают, что было бы ошибкой недооценивать значение криминальных структур и связей в процессе формирования белоленточного движения.
Мифология «болотного» протеста позиционирует это движение, как протест «среднего класса» против коррупции. При этом, правда, может показаться странным, что едва ли не подавляющее большинство лидеров протеста сами замешаны в различных коррупционных делах и иных экономических преступлениях. Навальный, Касьянов и Немцов, Пономарев, Гудковы - пожалуй, самые яркие и очевидные примеры.
Кроме того, можно обратить внимание, что появлению «белых лент» предшествовал резкий спад уровня коррупции в России. Об этом говорят данные регулярных опросов населения, которые показывают, что в 2008 году с фактами коррупции сталкивались 35% респондентов, а в 2011-м - 18% (ФОМ, 12 мая 2011, с. 33). Проведенное компанией «Ernst & Young» изучение нашей бизнес-среды также зафиксировало спад уровня коррупционных связей между чиновниками и бизнесменами как раз накануне «болотных протестов» (Эксперт, 30 мая 2012).
Это закономерный итог довольно широких репрессий против чиновников, развернутых при Медведеве ( подборка сообщений). Кроме того, в обществе произошел психологический перелом: стало расти осуждение и к тем, кто берет взятки, и к тем - кто дает (ФОМ, 2012). Казалось бы «антикоррупционный протест» в этих условиях - электоральный ресурс власти, а не внесистемной оппозиции.
Но тут важно напомнить один экономический факт. По оценкам социологов, наравне, с падение уровня коррупции происходит рост размера взяток. Средний размер взятки вырос в 2005-2010 гг. почти в 2 раза, годовые затраты взяткодателей на коррупцию почти на 60% («Бытовая коррупция в России», 2011, с. 10). Само по себе это вполне логично: из-за репрессий и общественного неприятия растет опасность для чиновников-коррупционеров, поэтому они увеличивают «коррупционные премии», чтобы оправдать риск.
Почему же некоторые этому не рады? Потому что только в очень наивном представлении коррупция сводится к систематическому шантажу злобными чиновниками ангелоподобных бизнесменов. Связи, основанные на примитивном вымогательстве, непрочны, так как одна из сторон будет пытаться от них освободиться всеми способами. Иной является ситуация, когда коррупция выгодна обеим сторонам.
И дело не только в том, что бизнесмену порой кажется более выгодным дать взятку, чем реально соблюдать нормы противопожарной безопасности и санитарии производства, получать разрешение на торговлю и проч.. В России - огромный государственный сектор, включающий бюджет, расходы госпредприятий и бизнеса контролируемого государственными ведомствами через цепочку владения. Это - золотое дно для бизнеса. За возможность получать его заказы платятся откаты, делаются подношения, идет коррупционный процесс.
Признаем честно, бизнес некоторых предпринимателей выстроен, в основном, именно на коррупционных связях. И таким бизнесменам очень неприятно, когда их старый «контакт» теряет работу, садится или начинает смотреть «как не родной» и требовать за свои услуги вдвое большую сумму. А бизнесмен уже привык строить свое дело на этом, просто не умеет работать иначе. Привыкать жить без взяток - все равно что открывать принципиально новый бизнес.
Очевидно, что дальнейшее наведение порядка может совсем перекрыть кислород и уничтожить бизнес некоторых чиновников и бизнесменов.
Есть совсем неприятные примеры таких последствий. Например, в Ингушетии бывший замминистра строительства Султан-Гирей Хашагульгов, по слухам, связанный со всякими интересными коррупционными делами, - убит при задержании, потому что попытался оказать вооруженное сопротивление. Предпринимал ли он какие-то меры, чтобы предотвратить сей бесславный конец? Опять-таки, по слухам, был связан с боевиками и, возможно, надеялся, что построение «исламского халифата» на Кавказе спишет его преступления или работа на этой ниве даст шанс скрыться в арабских странах.
А вот у господина Виктор Батурина оружия не оказалось, и он был арестован без стрельбы. После отставки бывшего мэра Москвы он лишился поддержки в сферах, в результате чего - осужден за мошенничество в особо крупных размерах, имущество арестовано. Также арестовано многомиллионое имущество фигурантов по делу «Банка Москвы», начавшегося также после отставки Лужкова. Какие предпринимали меры по самозащите пострадавшие от этих расследований? В Москве строить «халифаты» не принято, а вот давать деньги «болотникам» - вполне, чем собственно и занимался г-н Бородин, проходивший по делу "Банка Москвы". Причем деньги - немаленькие, учитывая размер имущества, оказавшегося под арестом.
Это примеры наиболее крупные, но на коррупционных связях жило немало других более мелких представителей бизнеса в Питере и Москве столицах, где по статистике уровень коррупции один из самых высоких в стране (на уровне близком к некоторым республикам Северного Кавказа). Например, все после той же отставки Лужкова состоялся массовый снос несанкционированных ларьков, которые лично мне уже казались неотъемлемой частью ландшафта. Однако с новым мэром столицы эти привычные точки торговли исчезли, за что мэрию поспешила проклясть либеральная пресса. Трудно сказать много ли владельцев незаконных торговых точек боролись за их сохранение и против закручивающей гайки власти на Болотной площади столицы, но таковые явно были.
Рассмотрим технологию влияния этого «коррупционного лобби» на формирование «болотного движения». Здесь выделим следующие основные каналы:
1. Вывод на площадь собственных сотрудников . По свидетельству Олега Кашина, ряд бизнесменов объявляли в своих компаниях дни протестов - рабочими, но отправляли сотрудников с рабочих мест на митинги оппозиции. В частности, депутат Гудков сам признавался журналистам, что отправлял сотрудников своей охранной фирмы «Оскорд» на оппозиционные митинги для «охраны сцены».
2. Оплата наемной массовки, участие которой в митингах оппозиция возмущенно опровергает, но наличие таких фактов и расценки этих услуг - хорошо известны. (Подробнее я об этом писал в «Хрониках революции», в этом же блоге).
3. Финансирование пропаганды. Разумеется, не последнюю роль в этом же процессе играли деньги иностранных структур, как, например, в случае со скандально известной организацией «Голос», раскручивавшей истерию вокруг «фальсификаций». Однако отечественный капитал в финансировании «болотников» также мелькал.
4. Личное участие в протестном движении.
Точный «вес» вклада бизнеса в формировании массовки на митингах оппозиции определить трудно.
По данным опросов участников оппозиционных митинга 24 декабря (ВЦИОМ, 2011), только 7% заявили, что работают в бюджетном секторе. С частным бизнесом себя ассоциировали не менее 49%, еще 22% - не работали (безработные, учащиеся, пенсионеры). 4 февраля (ВЦИОМ, 2012) ситуация лишь немного изменилась: 42% однозначно работали в частном секторе, 24% - не работали нигде. Очевидно, что к первой категории относятся все мобилизованные сотрудники фирм, ко второй - те, кто участвовал в митингах на платной основе. Разумеется, в этих категориях есть и идейные протестующие, но отделить их на основе имеющихся данных - не представляется возможным.
Таким образом, «сторонников коррупции» в структуре «болотников» - 10-50%. В руководстве, по оценкам автора, 30-70%. Разумеется, коррупционные связи - не единственная социальная база антиправительственной активности, и остальные сегменты также заслуживают изучения. Однако приведенные данные показывают, что было бы ошибкой недооценивать значение криминальных структур и связей в процессе формирования белоленточного движения.