СССР, секс, отказники...
Этот отрывок из воспоминаний М. Дорфмана известного публициста-эмигранта я уже выкладывал, но сейчас продублирую для серии материалов о любви и сексе в СССР. Естественно, сионистский "андеграунд" в СССР довольно специфическая среда с психологией временщиков, вызванной ожиданием скоро отъезда в совершенно новую страну.
Сам отрывок скорей анекдотичен, но - пусть будет.
"Жизнь в сионистской Москве била ключом. Большинство отказников нигде не работало, но хорошо жило за счет подарков, приходивших из-за рубежа. Они постоянно куда-то ходили в гости, встречались, учили друг друга ивриту, днями просиживали на кухнях за длинными разговорами, за чашкой чая, а частенько и кое-чем покрепче. Наркотики тоже были в ходу, но водку пили больше.
Там были интересные девочки с серьезными неулыбчивыми московскими лицами, никак не соответствовавшими их вольным нравам. Дочь известных отказников, назовем ее Дина, одарила меня благосклонностью. Наш роман стремительно развивался. Уже через три дня мне было назначено прийти вечером в квартиру ее бабушки. Почему-то все знакомые москвичи имел про запас бабушек с квартирой. Я принес с собой какие-то конфеты, которые были отставлены, как «магазинные». Конфеты у них, как и все остальное, покупалось в валютной «Берёзке», где отоваривались долларовые чеки от спонсоров. Дина заварила чай по какому-то особому рецепту, и мы уселись на диван. Разговаривая о высоких материях, руками мы уже ощупывали друг друга. Вдруг Дина выяснила, что я не знаю, кто такой «Исаевич». Она гневно оттолкнула меня, и срывающимся, слегка картавым голосом высказала всю меру своего презрения к провинциалу, со своим кувшинным рылом попершимся в их калашный ряд. Там было и про неучей, про обычную невоспитанность, про лимитчиков, про то, что я не учу иврита, «как все нормальные люди»…, что я и в Израиль, наверное, не собираюсь, а ее бабушка уверена, что интересуюсь исключительно ее московской пропиской…".
Сам отрывок скорей анекдотичен, но - пусть будет.
"Жизнь в сионистской Москве била ключом. Большинство отказников нигде не работало, но хорошо жило за счет подарков, приходивших из-за рубежа. Они постоянно куда-то ходили в гости, встречались, учили друг друга ивриту, днями просиживали на кухнях за длинными разговорами, за чашкой чая, а частенько и кое-чем покрепче. Наркотики тоже были в ходу, но водку пили больше.
Там были интересные девочки с серьезными неулыбчивыми московскими лицами, никак не соответствовавшими их вольным нравам. Дочь известных отказников, назовем ее Дина, одарила меня благосклонностью. Наш роман стремительно развивался. Уже через три дня мне было назначено прийти вечером в квартиру ее бабушки. Почему-то все знакомые москвичи имел про запас бабушек с квартирой. Я принес с собой какие-то конфеты, которые были отставлены, как «магазинные». Конфеты у них, как и все остальное, покупалось в валютной «Берёзке», где отоваривались долларовые чеки от спонсоров. Дина заварила чай по какому-то особому рецепту, и мы уселись на диван. Разговаривая о высоких материях, руками мы уже ощупывали друг друга. Вдруг Дина выяснила, что я не знаю, кто такой «Исаевич». Она гневно оттолкнула меня, и срывающимся, слегка картавым голосом высказала всю меру своего презрения к провинциалу, со своим кувшинным рылом попершимся в их калашный ряд. Там было и про неучей, про обычную невоспитанность, про лимитчиков, про то, что я не учу иврита, «как все нормальные люди»…, что я и в Израиль, наверное, не собираюсь, а ее бабушка уверена, что интересуюсь исключительно ее московской пропиской…".