Про финансирование большевиков
Меня тут в комментах спрашивали на тему того, кто финансировал большевистскую революцию. Чтобы не заниматься переписыванием хорошо известных фактов, выложу хорошо известную подборку цитат, разъясняющих, источники финансирования РСДРП(б) в дореволюционный период.
http://rksmb.ru/print.php?1361
«История № 1. Гламур по-большевистски, или благотворительный вечер в пользу революции.
Источник: Кремнев Б. Г. Красин. Серия "ЖЗЛ". М., 1968.
Главные действующие лица:
- Леонид Красин, "казначей" РСДРП(б);
- Вера Комиссаржевская, актриса.
"Выручка пришла с нежданной стороны, от Веры Федоровны Комиссаржевской, приехавшей в Баку на гастроли.
Красин покорил прославленную актрису, ошеломив ее неслыханной смелостью, размахом, откровенностью, доверием, которое, казалось, не знает границ.
В один из гастрольных спектаклей в уборную к Вере Федоровне постучали. На пороге стоял высокий, стройный мужчина, еще молодой, но виски чуть побелели и клинышек бородки кое-где слегка тронула седина.
Холеный, породистый, в светлом, отливающем сталью элегантном костюме.
Ничего не скажешь, красив.
Комиссаржевская невероятно устала. Впереди еще целый акт, тяжелый изнурительный, она не испытывала ни малейшего желания вступать в беседу.
Тем более что разговор, вероятно, предстоял банальнейший. Очередной поклонник, к тому же провинциальный.
Как бы поделикатней да побыстрей отделаться от этого господина?
Но в беседу вступил он.
И с первых же слов ошеломил ее.
- Вы революционерка? - плотно прикрыв за собой дверь и широко шагнув в комнату, спросил он в упор.
Вопрос был настолько неожидан и смел, что она даже не нашла слов для ответа. Только кивнула головой.
- В таком случае сделайте вот что…
Говорил он твердо, спокойно, звучным и ровным голосом, слегка чеканя слова.
И она подчинилась. Во всей его поводке, скупой, сдержанной, сильной, было столько воли, что не подчиниться было невозможно.
Комиссаржевская поступила точно так, как предлагал Красин. Она дала благотворительный концерт.
"В Баку меня любят, - вспоминала она. - Начальник жандармов - мой поклонник. У него в квартире мы и устроили концерт. Закрытый, только для богатых. Билеты не дешевле пятидесяти рублей… Я пела, читала, даже танцевала тарантеллу… Успех полный… В антракте мне поднесли букет… из сторублевок. Леонид Борисович, красивый, во фраке, понюхал букет, смеется: "Хорошо пахнет…" И мне на ухо: "Типографской краской пахнет!.." Дело-то в том, что сбор с концерта шел на подпольную типографию. После концерта у меня в уборной - вся местная знать… Благодарят, целуют мне руки. Леонид Борисович стоит в сторонке, ухмыляется. Распорядитель вечера подносит мне на блюде выручку с концерта… Что-то несколько тысяч. Деньги перевязаны ленточкой с бантом".
История № 2. Деньги буржуазии для диктатуры пролетариата.
Источник: Кремнев Б. Г. Красин. Серия "ЖЗЛ". М., 1968.
Главные действующие лица:
- Леонид Красин, "казначей" РСДРП(б);
- Савва Морозов, крупный капиталист, меценат;
- Максим Горький, писатель.
"Надвигалась революция. Ее неминуемость ощущалась не только в том, как все выше вздымались валы рабочего и крестьянского движения, но и в том, как росла ненависть к самодержавию во всех прочих слоях населения российской земли.
Всем этим пользовался Красин. Он разменивал ненависть к царизму на деньги, необходимые партии. Не говоря уже о крупных адвокатах, инженерах, врачах, в числе его исправных данников, ежемесячно выплачивавших от 5 до 25 рублей, были и директора банков и государственные чиновники.
В своих поисках средств для пополнения партийной кассы Красин был неистощим на выдумку, ошеломительно широк и смел.
Он надоумил Горького использовать приятельские отношения с Саввой Морозовым и попросить у него денег.
- Конечно, наивно просить у капиталиста денег на борьбу против него, но "чем черт не шутит, когда бог спит"!
"Деловая беседа фабриканта с профессиональным революционером, разжигавшим классовую вражду, - пишет Горький, - была так же интересна, как и коротка. Вначале Леонид заговорил пространно и в "популярной" форме, но Морозов, взглянув на него острыми глазами, тихо произнес:
- Это я читал, знаю-с. С этим я согласен. Ленин - человек зоркий-с.
Затем произошло приблизительно следующее:
- В какой же сумме нуждаетесь? - спросил Савва.
- Давайте больше.
Савва быстро заговорил, - о деньгах он всегда говорил быстро, не скрывая желания скорее кончить разговор.
- Личный мой доход ежегодно в среднем шестьдесят тысяч, бывает, конечно, и больше, до ста. Но треть обыкновенно идет на разные мелочи, стипендии и прочее такое. Двадцать тысяч в год - довольно-с?
- Двадцать четыре - лучше! - сказал Красин.
- По две в месяц? Хорошо-с.
Леонид усмехнулся, взглянув на меня, и спросил: нельзя ли получить сразу за несколько месяцев?
- Именно?
- За пять примерно?
- Подумаем.
И, широко улыбнувшись, пошутил:
- Вы с Горького больше берите, а то он извозчика нанимает на двугривенный, а на чай извозчику полтинник дает.
Я сказал, что фабрикант Морозов лакеям на чай дает по гривеннику и потом пять лет вздыхает по ночам от жадности, вспоминая, в каком году монета была чеканена".
Деньги, деньги и еще раз деньги - вот что составляло предмет его постоянных забот. Скромные средства, какие поступали от членских взносов, почти целиком уходили на нужды местных комитетов либо переправлялись за границу в поддержку "Искры".
Как неустанный рудокоп, дни напролет долбящий и отваливающий неподатливую породу, чтобы добыть частицы драгоценной руды, Красин по скупым рублям и десяткам, по сотням и тысячам сколачивал партийную кассу".
История № 3. Кисти и краски против царской "охранки".
Источник: Тулин Б., Шварц В. Завещано революции // Факел - 1989. Историко-революционный альманах. М., 1989. С. 129 - 137.
Главные действующие лица:
- Леонид Красин, "казначей" РСДРП(б);
- Александр Игнатьев, потомственный дворянин, большевик;
- Афанасия Шмидт, художница.
" … Александр Игнатьев впервые столкнулся с проблемой финансового положения партии в 1907 г., после блестяще проведенного нападения боевиков Камо на тифлисское казначейство. Поначалу большевикам казалось, что экспроприация, проведенная на Эриванской площади, даст свои положительные результаты. Но власти немедленно установили номера всех банкнот (в сумме 250 тысяч рублей), захваченных в ходе операции…
Номера купюр были сообщены российским и европейским банкам. Товарищам, выехавшим с частью денег за границу и пытавшимся их разменять, грозил немедленный арест. И тогда главный казначей партии Леонид Борисович Красин в поисках выхода из создавшегося положения вспомнил об имении Ахиярви и его хозяине Александре Игнатьеве.
Вспомнил не случайно. Именно там существовал склад по сбору и хранению оружия для боевых групп РСДРП. А главный хранитель склада Игнатьев сумел поставить дело так, что вездесущей охранке и в голову не приходило искать оружие в имении, принадлежащем молодому, хорошо воспитанному человеку.
Охранка, конечно, знала, что местные крестьяне прозвали хозяина Ахиярви "королем золы". Но в прозвище этом они не видели ничего крамольного. Напротив, в нем звучали нотки восхищения изобретательном умом Александра Михайловича. Это ему принадлежала идея удобрять местные поля золой, получаемой в результате сжигания отходов на скотобойнях. Первая проба дала результаты поразительные: всходы поднимались густо и споро. И хозяин имения сразу же налаживает широкую коммерческую операцию. Из Петербурга в Ахиярви идут пульмановские вагоны с чудо - золой. Под ней в деревянных ящиках лежали промасленные винтовки, пистолеты, браунинги, оболочки для будущих бомб, запалы и патроны…
Способности Игнатьева были бесспорны. Вот почему Красин решил обратиться к нему за помощью. Суть плана, предложенного Леонидом Борисовичем, заключалась в том, чтобы попытаться изменить хотя бы одну цифру в номерах банкнот.
Красин не ошибся в выборе руководителя этого опасного дела. Игнатьев, как всегда, обставил все и сугубо конспиративно, и высокопрофессионально. Был закуплен и доставлен в усадьбу микроскоп, тщательно подобраны краски, многократно проверено качество кисточек. Когда исполнительница задуманного художница ветеринарного музея Афанасия Шмидт (конспиративное прозвище - Фаня Беленькая) углубилась в работу, стало ясно - план удался. Только одну купюру, самую первую, забраковал придирчивый партийный казначей".
История № 4. Наследство для большевиков.
Источник: Тулин Б., Шварц В. Завещано революции // Факел - 1989. Историко-революционный альманах. М., 1989. С. 129 - 137.
Главные действующие лица:
- Николай Шмит, московский фабрикант, сочувствующий РСДРП(б);
- Елизавета Шмит, сестра Николая Шмита, революционерка, в годы революции 1905-07 гг. секретарь Московской военно-технической группы большевиков;
- Александр Игнатьев, потомственный дворянин, большевик;
- Леонид Красин, "казначей" РСДРП(б).
"Шел 1908 год… Разрывая кольцо жесточайшего террора, партия вновь готовилась к боям. В этих условиях для нее все было важно, все первостепенно. И налаживание типографского дела, и переброска транспортов с литературой в Россию, и устройство побегов из тюрем и ссылок тем, кто стремился к продолжению борьбы. И на все необходимы были средства, причем средства немалые.
Уже летом 1908 г. В. И. Ленин, приглашая своего соратника Вацлава Воровского из России в Париж на V Общероссийскую конференцию РСДРП, в письме к нему скажет: "… непременно рассчитываем на Вас, как участника конференции… Деньги вышлем на поездку всем большевикам… Убедительно просим писать для нашей газеты. Можем платить теперь за статьи и будем платить аккуратно".
Значит, средства у партии появились. Но откуда? …
… Над французской столицей, усыпанной позолоченным пергаментом осенней листвы, гулко и торжественно плыл звон колоколов русской православной церкви. Купола ее, проступающие сквозь туман, словно утверждали величие российского посольства. Это ему принадлежала церковь, готовящаяся ныне к торжественному бракосочетанию молодого дворянина Александра Игнатьева и внучки московского миллионщика Шмита - Елизаветы…
Многочисленные парижские газеты и бульварные листки взахлеб обсуждали довольно редкий для чопорной российской знати альянс между аристократом и купеческой дочкой. Особую пикантность происходящему придавало участие в нем царского посланника князя Кугушева, известного жуира и кутилы, давшего "отеческое" соизволение на столь необычный брак.
Строгие лики святых апостолов безразлично смотрели с нарисованных небес на торжественный обряд, словно давно уже мирские дела и заботы перестали тревожить их благочестивые сердца.
Но были иные апостолы - апостолы самодержавного порядка, которые дорого дали бы за то, чтобы привычными российской жандармерии методами установить всю подноготную происходящего в посольской церкви. Ведь венчались здесь член Петербургской боевой группы при ЦК РСДРП Александр Михайлович Игнатьев и бывший секретарь Московской военно-технической группы большевиков Елизавета Павловна Шмит. И брак их был фиктивным, так как вступали они в него по заданию партии…
Протоиерей, естественно, не догадывался, что его подпись и церковная печать на самом деле свидетельствовали о том, что в решающую стадию вступала операция по передаче партии большевиков денежных средств погибшего в тюремном изоляторе "Бутырок" студента и владельца мебельной фабрики в Москве Николая Шмита…
В осенний Париж октября 1908 года был как бы переброшен незримый мостик из заснеженной Москвы декабря 1905-го…
Ночью 17 декабря на Новинском бульваре драгуны оцепили дом № 23, известный москвичам как дом Плевако. Бравые вояки ворвались в квартиру, кинулись к дверям, к окнам. Побледневший молодой человек медленно поднялся им навстречу… Тюремная карета помчалась в полицейский дом на Кудринской площади. Когда конвоиры втолкнули арестованного в коридор, один из офицеров спросил у начальника конвоя:
- Кто это?
- Николай Шмит.
Офицер посмотрел вслед юноше, которого уводили жандармы, и грязно выругался сквозь зубы.
Шмит - фамилию эту в начале 900-х годов произносили в Москве со множеством оттенков: и почтительно, и дружески, и со злой усмешкой. А кое-кто не обходился при этом без отборной брани. Особенно преуспевали владельцы московских фабрик и заводов, давно мечтавшие проучить "мальчишку".
В реестре проступков, которые числили они за молодым фабрикантом, была и амбулатория с бесплатным лечением, и библиотека, и даже школа рисования для работающих на его фабрики. Не говоря уж о таких вызывающих злобу заводчиков "новациях", как введенный впервые в России девятичасовой рабочий день (восьмичасовой запретил градоначальник) и пожизненная пенсия для тех, кто проработал на предприятии Шмита более 25 лет.
Но главное - то, что в конце концов и легло в основу дела по обвинению Николая Шмита в участии в вооруженном восстании, - до поры до времени оставалось скрытым от глаз властей.
Начиная с 1904 г. Николай передает партии большевиков десятки тысяч рублей на вооружение московских рабочих. Деньги идут через Максима Горького и Леонида Красина. Для рабочих своей фабрики он сам закупает партию маузеров. Восставшие потом по достоинству оценят эти маузеры: беглый их огонь превосходил по быстроте и меткости оружие, которое имели московские городовые.
Один из руководителей боевых дружин вспоминал позже, как на его вопрос о причинах своего "антиклассового" поведения Николай ответил: "Я ведь фабрикант только по имени… По взглядам я социал-демократ, большевик, но в партию не вступаю, так как во мне слишком силен еще ветхий Адам. Мое состояние позволяет мне помогать товарищам в их борьбе, и, когда я его отдам и истреблю в себе ветхого Адама, я войду в партию".
Но события опередили задуманное…
… Николая сначала поместили в таганскую тюрьму, потом перевели в Бутырскую. В "Бутырках" была знаменитая Пугачевская башня, а ней - одиночная камера № 5…
С несгибаемой волей этого мужественного человека столкнулись палачи в сановных мундирах. И, осознав это, решили не доводить дело до суда. План, задуманный ими, превосходил по своей подлости преступления инквизиции: тайно убить Шмита и прикрыть содеянное грязным слухом о том, что арестант сам свел счеты с жизнью.
Его убили в ночь на 13 февраля 1907 г. Узнав о случившемся, "Бутырка" словно взорвалась. Арестанты били табуретками в стены, двери, решетки. Надзиратели врывались в камеры, валили бунтующих на пол, связывали. Для усмирения заключенных были срочно вызваны дополнительные силы.
Похороны Николая Шмита превратились в грандиозную политическую демонстрацию. Переходящий из уст в уста рассказ о его гибели звучал как политическое завещание.
Но было и еще одно завещание, сделанное им устно во время тюремного свидания со старшей сестрой Екатериной Павловной: "В случае моей гибели оставшийся капитал передать партии большевиков".
Капитал, завещанный большевикам, был немалый. По Москве циркулировали слухи, что составлял он более 3 миллионов рублей. Вот они, так необходимые партии Ленина средства на продолжение борьбы против самодержавия.
Но получить их оказалось непросто…
… Событие это (совещание с участием Владимира Ленина, посвященное передаче наследства Николая Шмита большевикам - ред.), играющее решающую роль во всей истории "дела о наследстве", охранка проморгала. Департаменту полиции казалось, что законы империи гарантировали наследство Шмита от любых неугодных жандармам перемещений…
Выход, с которым согласились все участники совещания, был найден. Существовал единственно возможный обходной маневр: Алексей Шмит, младший брат Николая, отрекается от наследства в пользу сестер Елизаветы и Екатерины, а те, выполняя волю покойного брата передают деньги в кассу большевиков…
Суд, не усмотрев в отменно составленных бумагах ничего противозаконного, решил дело довольно быстро. Но, преодолев барьеры юридические, участники проводимой операции столкнулись с барьерами, которые скорее можно было бы отнести к категории нравственных.
Главное действующее лицо в истории, завершившейся бракосочетанием в церкви - Елизавета Шмит.
Несмотря на молодость, она уже накопила к тому времени солидный опыт революционной борьбы. Мало кто мог заподозрить в хрупкой девушке, с отличием окончившей частную гимназию, активного члена одной из московских боевых групп, руководимых большевиками. В грозные дни 1905-го года она стала секретарем этой группы.
Достигнув в 1908 г. гражданского совершеннолетия, Лиза получила формальное право самостоятельно распоряжаться полученными по завещанию деньгами. Но ее дядя - оборотистый и прижимистый фабрикант Иван Викулович Морозов (это в паях его "Товарищества мануфактур" находились деньги племянника и племянниц) отнюдь не торопился передать крупные суммы в руки ничего не смыслящей в коммерции слушательницы историко-философского факультета московских Высших Женских Курсов. Другое дело, если бы племянница вышла замуж, а ее будущий супруг знал бы толк в векселях и кредитных бумажках. Что ж, в случае удачного замужества можно было бы потолковать и о деле…
Красин снова вспомнил об Игнатьеве. Отец Александра в 1907 году уже был действительным статским советником, то есть особой, стоящей на верхних ступеньках в "Табели о рангах" Российской империи. Из семьи потомственных аристократов была и мать Александра, урожденная Казимирская.
Естественно, что с точки зрения родословной молодой дворянин не мог вызвать никаких возражений у привередливого клана Морозовых.
Оставалось самое деликатное - довести до сведения исполнителя, что ему поручается особое партийное задание, в результате выполнения которого большевики получат материальные средства для продолжения революционной борьбы.
Отказа не последовало - слишком ясно было Александру, что лучшей кандидатуры для выполнения задания у партии не было. Игнатьев выехал в столицу Франции.
После церковного обряда невесту отвезли в роскошно обставленную пятикомнатную квартиру. А жених поселился в комнатушке на седьмом этаже захолустного парижского дома.
Роли были сыграны.
Лишь один человек продолжал еще играть роль представителя новоиспеченной "дворянки Игнатьевой, урожденной Шмит". С. П. Шестернину предстояло довести операцию до своего логического завершения.
Сергей Павлович стал частенько наведываться в кабинет директора Морозовского товарищества мануфактур. Морозов, признавая теперь вполне естественным желание племянницы вложить деньги в коммерческие начинания своего блестящего мужа, тем не менее торговался отчаянно. А в Москве уже стали распространяться слухи, будто бы власти в курсе фиктивной свадьбы и не позволят, чтобы капитал Шмита пошел на нужды революции.
И вот наступил день, когда Шестернин и Морозов ударили по рукам. Деньги были тщательно пересчитаны и упрятаны в недра большого черного портфеля, который Сергей Павлович крепко прижал к себе.
Теперь нужно было действовать как можно быстрее. От Варварки, где помещалась контора Морозовых, до московского отделения банка "Лионский кредит" всего десять минут на хорошем рысаке. Ходу, еще ходу! Что это были за минуты! Сергею Павловичу казалось, что вот-вот свисток городового остановит "лихача"…
Он заставил себя спокойно рассчитаться с хозяином рысака, неторопливо вошел внутрь отделения банка, непринужденно, как будто речь шла о привычной операции, проделал все необходимые формальности. По существующему тогда курсу, в Париж ушло 510 тысяч франков"».