История Отечества. Как Россия сберегла свой ядерный щит. 1. Наследие. Перо… и меч
Стратегические ядерные силы (СЯС) России, часто называемые ракетно-ядерным щитом, являются важнейшим элементом статуса страны как великой державы. Наряду с местом постоянного члена Совета Безопасности ООН, научно-промышленным потенциалом, военно-техническим комплексом и природными ресурсами СЯС являются одним из важнейших элементов наследия, доставшегося Российской Федерации от Советского Союза. СЯС России имеют паритетный потенциал с американскими, а совокупный, учитывая тактическое ядерное оружие (ТЯО), ядерный арсенал России, вероятно, крупнейший в мире.
Российскому руководству удалось сохранить военную ядерную отрасль и СЯС даже после распада СССР. Очевидно, ядерные силы виделись важным компонентом сохранения положения страны и последним средством обороны от гипотетической агрессии развитых держав. Особенно заметен контраст на фоне обычных вооруженных сил, закупки нового оружия и техники для которых прервались на полтора десятилетия.
Наследие. Перо…
СЯС России являются прямыми наследниками советских ядерных сил, которые, в свою очередь, к рубежу 1980-1990-х проходили очередной этап масштабной модернизации и реформирования. Концептуально облик российской ядерной триады и сейчас, более 30 лет спустя, изменился мало, а часть принятых тогда на вооружение систем продолжает службу и поныне.
Кроме того, именно в последние годы существования СССР были заключены важнейшие договоры с США об ограничении и сокращении ракетно-ядерных вооружений - в первую очередь Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), подписанный 8 декабря 1987 года и вступивший в силу 1 июня 1988-го, и Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-1), подписанный 31 июля 1991 года. Из-за последующих политических пертурбаций, распада Союза на независимые государства, на территории которых остались компоненты СЯС СССР, формальное вступление его в силу затянулось до декабря 1994 года (хотя фактически меры по сокращению стратегических ядерных сил Москва и Вашингтон начали активно принимать уже с 1992 года), и он будет ассоциироваться уже с российским периодом истории, хотя является детищем ещё советской дипломатии.
ДРСМД - один из важнейших договоров в области контроля над вооружениями. Он позволил разрешить длительный и тяжёлый кризис в области международной безопасности - так называемый кризис евроракет. Его триггером стало начало поступления на вооружение в 1976 году в СССР подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) РСД-10 «Пионер». «Пионеры» приходили на смену шахтным/ограниченно мобильным ракетным комплексам Р-12 численно примерно один к одному, но при этом превосходили их более чем вдвое по дальности (около 4700 км против 2000-2100 км) и оснащались разделяющейся головной частью с тремя боевыми блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН). Таким образом, ударная мощь советских ракетных комплексов, как и их устойчивость, возрастала в разы. У США этот вопрос первоначально не вызывал особого беспокойства (по очевидным географическим причинам), даже было успешно закончено согласование Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2), завершившееся подписанием его 18 июня 1979 года. Конгресс США не ратифицировал ОСВ-2 из-за начала антисоветской пропагандистской кампании по поводу начала войны в Афганистане. Тем не менее он рассматривался как взаимовыгодный и, будучи не скреплён формально, в целом соблюдался сторонами добровольно.
В набат по поводу «Пионеров» забили европейские союзники США, решившие, что перекос в ядерных вооружениях «внутриевропейской дальности» приведёт к тому, что в случае нужды страны Варшавского договора сумеют нанести быстрый и сокрушительный удар по НАТО, а США не пойдут на глобальную ядерную войну для защиты союзников. В декабре 1979 года по инициативе ФРГ было принято так называемое двойное решение НАТО - предложение СССР ликвидировать свои ракеты средней дальности и параллельно переговорам, на случай их провала, начать разработку и производство американских ракет и подготовить инфраструктуру для их развертывания. Москва отказалась разменивать свои существующие ракеты на угрозы и, будучи изначально в принципе готова на решение вопроса, пыталась увязать его с волнующими себя вопросами: ядерного оружия Великобритании и Франции, милитаризации космоса, работ США по построению глобальной противоракетной обороны (ПРО). Переговоры на первом этапе закончились ничем - и с конца 1983 года началось развертывание в Европе американских ракетных комплексов средней дальности: баллистических MGM-31C Pershing II («Першинг») и крылатых BGM-109G Gryphon (сухопутная версия морской крылатой ракеты Tomahawk - «Томагавк»). Комплексы были полукустарной разработки на основе имеющихся систем. В частности, вопреки укоренившемуся мифу ракеты Pershing II не могли «за несколько минут обезглавить руководство СССР» - их дальности просто не хватало с баз в Западной Германии до Москвы.
Ракетный комплекс средней дальности «Пионер», Музей Вооруженных сил, Москва
Ракетный комплекс средней дальности «Пионер», Музей Вооруженных сил, Москва
Однако американские ракетные комплексы годились, чтобы создать неравноправную ситуацию: СССР целил в союзников США, но США с территории союзников мог атаковать европейскую часть СССР. В ответ Москва не «мгновенно капитулировала перед сплоченной и твёрдой позицией НАТО», как пытаются подать сейчас в западном нарративе, а возобновила ранее прерванные переговоры.
Население Советского Союза, США и в особенности стран Европы нервно пережило этот «горячий» этап холодной войны. Период морального напряжения дал, вероятно, наивысший подъем пацифистского и антиядерного движения, который воплотился в широчайших протестах (например, «Женском лагере мира Гринэм-Коммон» - многолетнем масштабном протесте у ракетной базы в Великобритании) и таких культурных памятниках эпохи, как фильмы «На следующий день» (США, 1983 г.), «Нити» (Великобритания, 1984 г.) и «Письма мёртвого человека» (СССР, 1986 г.). Кроме них хотелось бы отметить менее известный советский трехсерийный телефильм «Конец света с последующим симпозиумом» (1986 г.) - кроме объединяющего его с вышеупомянутыми пессимистично-обречённого настроя, он простыми словами рассказывает зрителю об основах ядерной стратегии.
Можно встретить мнения, что в конце 1983 года мир подошел к ядерной войне почти так же близко, как во время Карибского кризиса, когда советское руководство якобы посчитало, что под прикрытием командно-штабных учений Able Archer, завершающих масштабные учения Reforger, НАТО готовит внезапное нападение. Существуют различные трактовки того, насколько велика была реальная обеспокоенность Москвы, но то, как её постфактум попыталась трактовать американская разведка, в числе прочего повлияло на взгляды радикального антисоветчика - президента США Рональда Рейгана, который стал стремиться к встрече с советским лидером и разрядке.
Только вспомнив искренний настрой людей того времени, их совершенно серьёзный страх гибели цивилизации от ядерной войны, можно понять, что курс нового советского руководства на разрядку, снижение вероятности ядерной войны и сокращение ядерных вооружений тогда соответствовал пожеланием народов как СССР, так и других стран. По опросам английских социологов, в 1985 году 48% считали, что СССР способен нанести ядерный удар первым, а 24,5% - что США. Уже через два года наиболее вероятным виновником развязывания ядерной войны СССР назвали только 24%, а США - 45%. В Нидерландах советскую позицию в области сокращения вооружений более конструктивной назвали 46% опрошенных, а американскую - только 6%. Сейчас это кажется трагикомичным, но западные разведки совершенно серьёзно подозревали советского руководителя Михаила Горбачёва не просто в популизме, а в попытках развалить НАТО своей риторикой. (А.В. Зинченко. «Ядерная политика Франции». УРСС, 2010, стр. 175-176). Советское руководство в тот период, когда под ним уже серьёзно «шатался трон», рассматривало достижения в этих сферах как последние ресурсы для повышения своего внутриполитического рейтинга. Так, договор СНВ-1 был подписан непосредственно перед августовским путчем.
ДСНВ-1 стал ещё одной революцией - СССР и США уже заключали соглашения по ограничению гонки стратегических ракетно-ядерных вооружений, но ранее (ОСВ-1, ОСВ-2) это были договоренности об установке верхних потолков численности арсеналов, не строительстве новых ракетных шахт или отказе от создания каких-либо видов носителей. В рамках ДСНВ-1 стороны впервые перешли к значительному сокращению стратегических вооружений - примерно на четверть по носителям и вполовину по боезарядам. Кроме того, начались практика обмена чувствительной информацией, инспекции на местах и другие меры повышения понимания друг друга. Инспекции были уже отработаны и в рамках ДРСМД, но там была иная специфика - контролировался в первую очередь процесс ликвидации вооружений, а не их постоянного жизненного цикла в войсках. Под пониманием имеется в виду не житейское чувство между людьми, а правильное видение оппонента и верная интерпретация его действий в той или иной ситуации. Это может оказаться критически важным в ситуации кризиса, когда сотни миллионов могут погибнуть просто потому, что действие одного из участников будет неправильно трактовано вторым.
ДСНВ-1 заключался уже в ситуации шатающегося СССР - и ускорение переговоров было более важно Москве. Вашингтон, видя это, сумел добиться ряда преимуществ. Так, особенности зачёта боезарядов тяжёлых бомбардировщиков позволяли США иметь больший арсенал, налагались ограничения на позиционные районы мобильных комплексов, которых не было у Штатов, и отдельные ограничения на тяжёлые межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), имевшиеся на вооружении к тому моменту только у СССР. Однако, справедливости ради, необходимо отметить, что США не воспользовались своим преимуществом по количеству зарядов (стороны сократили свои арсеналы больше требуемого), а позиционные районы отечественных ПГРК и так были бы ограничены в той или иной мере (хотя не так жёстко) соображениями безопасности и необходимостью поддержания инфраструктуры в условиях ограниченных финансов. Оглядываясь назад, спешка Горбачёва с заключением ДСНВ-1 оказалась удачной, так как сокращать непомерные СЯС сторонам пришлось бы так или иначе, а переговоры США вели бы в 1990-х годах куда жёстче.
Даже в случае, если бы катастрофического для экономики и вооружённых сил распада СССР не произошло, взаимное и упорядоченное сокращение СЯС было бы полезно недавно модернизировавшей их Москве. Так, авторы в целом критического к позднесоветскому руководству и контролю над вооружениями труда «Стратегический аргумент Отечества» по этому вопросу пишут:
«…Советский Союз, сохраняя во второй половине 1980-х годов достигнутый ранее военно-стратегический паритет с США, в недалекой перспективе, так или иначе, должен был решать проблему вывода из боевого состава стратегических ракетных систем, вырабатывающих свои эксплуатационные ресурсы, не успевая вводить им на замену новые…» (Г. Ленский, М.М. Цыбин. «Стратегический аргумент Отечества. Строевые ракетные формирования РВСН (1959-2019). Справочник. Часть II», ИЦ Гуманитарная Академия, 2021, стр. 71).
Однако в общественном мнении распространено негативное отношение к ДРСМД и ДСНВ-1. По этому поводу один из участников переговоров ДСНВ-1, академик РАН А.Г. Арбатов написал:
«…Вопреки многочисленным заявлениям в России на протяжении последних пятнадцати лет, тот договор (ДРСМД - прим. ВЗГЛЯД) отнюдь не был необъяснимой «капитуляцией» Горбачёва и главы МИД СССР Шеварднадзе, хотя Советский Союз ликвидировал вдвое больше ракет и втрое больше боеголовок, чем США. На деле ДРСМД стал фактически первым актом сокращения американских стратегических вооружений, причём актом односторонним. Ведь американцы ликвидировали почти 1 тыс. носителей и боеголовок, простреливавших советскую территорию на большую глубину, включая Москву, и потому имевших стратегическое значение. А СССР в ответ отказался от носителей и боеголовок для Евроазиатского театра военных действий, не достигавших основной американской территории… Бытующее сейчас в России негативное отношение к двум упомянутым ключевым соглашениям (ДРСМД и ДСНВ-1 - прим. ВЗГЛЯД), скорее всего, обусловлено тем, что они совпали по времени с травматическим распадом Варшавского договора, роспуском Советского Союза и крахом советской экономики, государственности, идеологии и империи, вслед за которыми началось расширение НАТО на восток и возникли претензии США на управление миром. Однако в истории «после» не обязательно означает «из-за». Радикальные перемены миропорядка происходили совершенно в иной плоскости, нежели прогресс в деле контроля над вооружениями. Более того, без ключевых договоров того времени геополитические катаклизмы могли бы повлечь за собой растаскивание ядерного оружия и даже большую войну с неуправляемой ядерной эскалацией...»
Сейчас, в период господствующего в массмедиа отношения к ядерной войне с разухабисто-весёлым цинизмом, а к контролю над вооружениями почти как к форме национал-предательства (к слову, это справедливо по обе стороны Атлантики), попытка повышать себе рейтинг, подписывая соглашения о сокращении стратегических вооружений, покажется смехотворной. Но это только ещё один результат того, что 30 с лишним лет назад резко снизилась, а до недавнего времени казалось, что и полностью исчезла вероятность ядерной войны сверхдержав.
Многое написано о причинах распада СССР. Но совершенно определённо в списке этих причин не фигурировало недостаточное количество ядерного оружия. При подписании СНВ-1, по состоянию на 31 июля 1991 года, СССР отчитался о том, что имеет только развернутыми 2500 стратегических носителей (сухопутных МБР, морских баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и тяжелых бомбардировщиков), за которыми числился 10 271 боезаряд. За скобками был внушительный по размерам арсенал тактического ядерного оружия (ТЯО). Современная Россия вполне успешно обходится в пять раз меньшим количеством стратегических носителей и в семь - боезарядов (согласно опубликованным в рамках ДСНВ-3 показателям на 1 марта 2022 года у России 526 носителей и 1474 боезаряда). Опять же вряд ли, будь он больше, что-то для безопасности нашей страны изменилось бы в лучшую сторону - только меньше средств оставалось бы на обычные вооруженные силы.
… и меч
Как уже упоминалось, в конце 1980-х годов подходила к завершению модернизация СЯС СССР - по крайней мере, к завершению очередного этапа этого процесса, поскольку он непрерывен. Это стало следствием ряда эволюционных изменений в технике и принципиальных решений по развитию СЯС, непосредственные последствия которых мы наблюдаем и сейчас.
В первую очередь это прогресс в 1970-х годах с созданием ракет с РГЧ ИН. Как результат в сухопутной части, являвшейся основной, советской ядерной триады было решено сосредоточиться на создании: а) тяжёлых МБР с большим забрасываемым весом; б) мобильных комплексов - в частности, передвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) и боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК). Последнее было связано с опасением, что американские СЯС, за счет оснащения ракетами с РГЧ ИН и повышения их точности, смогут нанести по советским ракетным шахтам эффективный обезоруживающий (так называемый контрсиловой) удар. Министру обороны Маршалу Советского Союза Дмитрию Устинову приписывается следующее выражение, полностью отражающее позднесоветский и отчасти современный подход:
«Мы должны создавать вооружения, которые бы обеспечивали гарантированную возможность нанесения ответного удара. Единственным способом на сегодня обеспечить гарантированный ответный удар является создание условий неопределенности положения ракетных комплексов. Это можно реализовать только за счет мобильности» (А.Г. Ленский, М.М. Цыбин. «Стратегический аргумент Отечества. Строевые ракетные формирования РВСН (1959-2019). Справочник. Часть II», ИЦ Гуманитарная Академия, 2021, стр. 68).
Первый в мире ПГРК с МБР «Темп-2С» начал ограниченно поступать в РВСН СССР уже в середине 1970-х годов. Но из-за политических (шли переговоры по ОСВ-2) и технических (шасси оказалось перегружено) соображений в крупную серию он не пошёл, было выпущено порядка сорока серийных пусковых установок. Забавно, что формально он никогда не был на боевом дежурстве, его служба называлась «программой длительного хранения». В середине 1980-х он был снят с этого «хранения» и утилизирован. Ещё одним интересным фактом является то, что комплекс был столь секретен, что до сих пор идут споры о достоверности немногих низкокачественных снимков, попавших в «общественный оборот», а облик комплекса в основном реконструируется по косвенным данным.
На основе «Темпа-2С» был создан гораздо более удачный мобильный комплекс с ракетой средней дальности - упоминавшийся выше герой «кризиса евроракет» «Пионер». Более легкая, во многом унифицированная ракета отлично вписалась в то же шасси, части на «Пионерах» массово наработали полезный опыт строевой эксплуатации ПГРК.
Было решено разработать, с учётом конструкционных решений, новый ПГРК с МБР: летом 1977 года в постановлении Совета Министров СССР прозвучало столь знакомое всем нам имя - «Тополь» (Совершенно секретное постановление Совмина СССР № 668-212 от 19 июля 1977 года «О разработке ракетного комплекса «Тополь»). Официально комплекс был принят на вооружение 1 декабря 1988 года, фактическое поступление в части в значительном количестве - с 1986 года. Время, с одной стороны, для страны тяжёлое, но с другой - именно для нового ПГРК крайне удачное. Дело в том, что именно в это время набирал обороты процесс утилизации по ДРСМД ракетных комплексов «Пионер». Фактически один мобильный комплекс сменял другой, но теперь вместо ракеты средней дальности была межконтинентальная. Раньше для «Тополей» пришлось бы перевооружать незнакомые со спецификой ПГРК полки, служившие на стационарных комплексах, позже - сложившиеся коллективы были бы разбросаны по стране, а инфраструктура могла бы прийти в негодность.
В итоге с «Пионеров» на «Тополя» было к лету 1991 года перевооружено примерно 3/5 полков - удачный момент с реализацией ДРСМД, который не упоминают критики договора. В 1990 году, в последнем советском параде в честь Октябрьской революции, «Тополя» впервые прошли по Красной площади - вернутся туда они уже только спустя почти 18 лет, в 2008 году. Парады на День Победы на Красной площади с 1995 по 2007 год проводились без крупной техники по логистическим соображениям.
Однако на колёсном шасси в тот момент можно было сделать только МБР с достаточно небольшим забрасываемым весом, то есть моноблочную. Даже в этом случае пусковая установка получалась не до конца удовлетворявшей изначальным пожеланиям по мобильности. Велись работы над меньшими по габаритам ракетами - например, разрабатывался комплекс РСС-40 «Курьер», который по ранним планам должен был помещаться в стандартных грузовых контейнерах и перевозиться «фурами», надёжно теряющимися на дорогах. К сожалению, этот «широко известный в узких кругах» миф необходимо разрушить - «Курьер» только на стадии раннего проектирования помещался в контейнер. Когда программа приблизилась к лётным испытаниям и закрытию в конце 1991 года, она уже плотно прописалась на специальном шасси.
Даже моноблочная МБР в то время не могла обойтись без крупного колёсного шасси. Ракете с большим количеством боезарядов РГЧ ИН однозначно уже требовалась иная база: летом 1983 года официально стартует программа единственного в мире построенного боевого железнодорожного ракетного комплекса «Мо́лодец» с твердотопливной ракетой РТ-23УТТХ. (Совершенно секретное постановление Совмина СССР № 768-247 от 9 августа 1983 года). Эта ракета оснащалась 10 боезарядами, а каждый из железнодорожных составов БЖРК включал в себя три вагона-пусковых установки - такой солидный по сравнению с колёсными ПГРК «залп» приводил к тому, что каждый БЖРК числился в штате РВСН как полк, а четыре состава составляли ракетную дивизию. Первый пробный выход «сухопутной подлодки» (по характеристике-замыслу министра обороны СССР Дмитрия Устинова) на пробное боевое патрулирование состоялся уже в конце 1986 года - помогло и то, что ракета была развитием существующей, и что работы над ракетными поездами шли довольно давно. Последний из 12 заложенных БЖРК успели сдать заказчику весной 1991 года.
В рамках ДСНВ-1 базирование БЖРК ограничивалось позиционными районами, как и ПГРК. Впрочем, обеспечение безопасности их патрулирования и влияние на гражданские грузопассажирские перевозки сделало бы их постоянную эксплуатацию на всём просторе путей сообщения в 1990-х, вероятно, крайне проблематичной.Другой опорой РВСН, кроме мобильных комплексов, были, как уже упоминалось выше, МБР с большим количеством боезарядов. В первую очередь необходимо вспомнить последних представителей заслуженных ракетных семейств - жидкостных МБР Р-36М2 «Воевода» и УР-100Н УТТХ. Первая крайне известна в масскульте благодаря западному условному имени «Сатана». В стандартизированной классификации НАТО наши ракетные комплексы «земля - земля», кроме индекса «SS-», получали и имя на английскую букву S, не всегда имеющее смысл. Например, «Тополь» - «Серп» (Sickle), а «Искандер» и вовсе «Камень» (Stone). Но для Р-36М имя, конечно, выбирали от души.
Модернизированные ракеты семейства Р-36М будут для молодой России одним из основных стратегических носителей - в 1993 году на них будет развернуто примерно 60% боеголовок РВСН (М.А. Кардашев. «Запрещённые стратегические вооружения». М., «Новое время», 2019, стр. 78). Учитывая низкую боеготовность флота и стратегической авиации в тот период, можно считать, что это могла быть половина арсенала страны. Кроме того, порядка трёх десятков обнаруженных на заводском складе на Украине в незаправленном и несобранном состоянии (то есть с нулевой выработкой ресурса) УР-100Н УТТХ были приобретены Россией в 2002-2004 годах - и стали носителями гиперзвуковых планирующих боевых блоков «Авангард».
Так сложилось, что воздушная и морская компонента триады несли и несут в СССР/России вспомогательный характер. Этому есть объективные как географические (замерзающие или закрытые моря, неудобное для обеспечения удара по США расположение союзников, с другой стороны - хорошо защищённые просторы суши), так и исторические (менее развитый, чем в США, флот) причины.
Важнейшим плодом технического прогресса в конце холодной войны для стратегической авиации стало создание малогабаритных авиационных крылатых ракет большой дальности (КРБД). Родившиеся благодаря прогрессу в электронике и созданию малогабаритных экономичных турбореактивных двигателей новые КРБД могли размещаться на стратегических бомбардировщиках в большом количестве (в то время как тяжелых КРБД большой дальности прошлого поколения они несли одну-две), обладали высокой точностью и были крайне сложными целями для противовоздушной обороны (ПВО) того времени, так как обладали низкой заметностью из-за малых габаритов и прорывались к цели на предельно малых высотах.
Первыми такими революционными крылатыми ракетами в США стали AGM-86B, поступившие на вооружение в конце 1982 года (Bill Yenne. «The Complete History of U.S. Cruise Missiles: From Kettering's 1920s' Bug & 1950's Snark to Today's Tomahawk», Specialty Press, 2018, стр. 119). Советский аналог - Х-55 - отстал всего на год. Сначала они поступали на вооружение полков, вооруженных Ту-95МС - специально созданной в качестве временного решения ракетоносной модификации заслуженного бомбардировщика. Хотелось бы отметить, что из-за несколько архаичного внешнего вида эти турбовинтовые бомбардировщики становятся порой в интернете жертвами сомнительного ума подколов, но для своего класса это физически молодые самолёты, выпускавшиеся в 1982-1992 годах. Для сравнения: все ныне служащие американские B-52H Stratofortress были выпущены в 1961-1962 годах. Всего было выпущено 99 серийных Ту-95МС (А.М. Затучный, В.Г. Ригмант, П.М. Синеокий. «Авиационные комплексы Ту-142, Ту-95МС, Ту-160, Ту-22М3», Полигон-Пресс, 2018, стр. 61), которые были основными позднесоветскими - раннероссийскими стратегическими ракетоносцами. Незадолго до распада СССР была создана модификация ракеты Х-55 с увеличенной дальностью: Х-55СМ с увеличенным запасом топлива летела до 3500 км, тогда как обычная Х-55 и AGM-86B - по 2500 км. Немного большей дальности американцам удалось добиться в те же годы только на принципиально новой AGM-129 ACM, которая из-за сложной и дорогостоящей эксплуатации будет снята с вооружения в 2012 году.
Основным, а не временным ракетоносцем советских ВВС должен был стать Ту-160 (в СМИ получивший прозвище «Белый лебедь»). В апреле 1987 года на вооружение первого строевого полка - 184-го гвардейского - начали поступать новые машины. К августу 1991 года полк получил 19 самолётов, был почти укомплектован, но базировался он в Прилуках Черниговской области УССР, стремительно превращавшейся в независимую Украину. Начиналась долгая и трагическая эпопея попыток спасения «Лебедей».
Хотя в составе ВМФ СССР находилось большое количество атомных подводных ракетоносцев (ПЛАРБ), называемых, не считая самых ранних, в нашей традиции ракетными подводными крейсерами стратегического назначения (РПКСН), они не занимали такой важной роли в триаде, как в США. Исторически это было связано с географией и конфигурацией союзов в холодной войне: американские лодки могли использовать базы Великобритании, Испании и тихоокеанских островов, развертываться под прикрытием своего и союзных флотов близко у советских границ, а советские могли использовать только свои базы и для выхода на дистанцию пуска по США было необходимо прорывать противолодочную оборону Штатов и союзников. С конца 1970-х годов начали поступать на вооружение баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) межконтинентальной дальности, которые дали возможность вести патрулирование в омывающих, относительно безопасных морях. Однако оставалась проблема заметно более низкой точности, которая делала БРПЛ неэффективными для поражения защищённых целей, таких как шахты МБР или командные пункты.
В общей сложности, по состоянию на конец 1991 года, в списочном составе ВМФ СССР числилось 57 РПКСН, из них шесть огромных тяжёлых РПКСН проекта 941 «Акула» (также известных по западному имени Typhoon) с твердотопливными БРПЛ Р-39. Программу создания лодок проекта 941 и ракет Р-39 нельзя назвать полностью удачной - ставилась цель любой ценой создать комплекс вооружения, равный по характеристикам американским лодкам типа Ohio с БПРЛ UGM-133A Trident II D5, но в итоге при меньших габаритах американская лодка несла больше ракет с большей нагрузкой. Однако для советских ракетчиков это было уже прорывом, так как Р-39 стала первой крупносерийной твердотопливной БРПЛ и опыт её создания оказался полезен.
Остальной флот РПКСН состоял из лодок большого семейства проекта 667, известных на Западе под именами Yankee, Delta I/II/III/IV (в зависимости от поколения). Они вооружались жидкостными БРПЛ, имеющими как достоинства (хорошие характеристики по дальности и забрасываемому весу при относительно небольших габаритах), так и недостатки, к последним относятся в первую очередь неудобства в эксплуатации. Часть этих лодок, как и других кораблей советского ВМФ, уже значительно устарела морально и физически, испытывала проблемы с обеспечением ремонта и условий эксплуатации. На протяжении послевоенного периода в СССР интенсивное строительство новых кораблей не сопровождалось соответствующим развитием инфраструктуры и судоремонтной базы. Это негативно отражалось на техническом обслуживании кораблей, в особенности крупных. В результате их списание без замены «один к одному» и значительное сокращение боевого состава флота было неизбежно и только ускорилось с развалом СССР.
Однако необходимо отметить, что последние из советских подводных стратегических крейсеров продолжают службу и в наши дни.
Фото: URA.RU
Текст: Александр Ермаков