20.06.1942 364день Великой Отечественной. Неудачи I периода войны не сгибают советских людей.Рейхель
Владимир Побочный. Людмила Антонова. Весенне-летние бои
[21.04 - 16.07.1942 г.] ознакомительный фрагмент:
80 лет. 20 июня 1942 года. 364 день Великой Отечественной войны
Подводная лодка «Щ-214»
В третьей декаде июня 1942 г. блокада Севастополя достигает своей вершины. Между 19 и 27 июня 1942 г. топятся авиацией и противолодочными силами противника подводная лодка Щ-214, эсминец «Безупречный», а также сильно повреждается легендарный лидер «Ташкент», развивающий скорость хода до 44 узлов.
По прибытии в базу «Щ-214» привлекают к снабжению Севастополя. 19 июня, доставив в осажденный город 26 тонн боеприпасов и 4 тонны продовольствия, подводная лодка, приняв на борт раненых защитников Севастополя, точное количество которых не установлено (вероятно, 40-65 человек) направилась в обратный путь. В районе мыса Айтодор идущая в надводном положении субмарина была замечена береговым наблюдательным постом противника. На ее перехват из Ялты сразу вышли два итальянских торпедных катера из состава 4-й флотилии - «MAS-570» и «MAS-571». Обнаружив субмарину приблизительно в 40 милях юго-восточнее мыса Айтодор (44°15′с.ш./34°30′ в.д.), катера атаковали ее торпедами.
26 июня 1942 г. эсминец «Безупречный» под командованием капитана 3 ранга П. М. Буряка был потоплен немецкими бомбардировщиками «Ю-88» в 40 милях к югу от мыса Аю-Даг, на траверзе Ялты, во время перехода Новороссийск-Севастополь с маршевым пополнением на борту. Погибли 236 членов экипажа, 320 бойцов 142-й отдельной стрелковой бригады и 16 медицинских работников. Спасено 3 человека.
Согласно сведениям источников, точка гибели эсминца 43°45′N 34°07′Е.
Глубина около 2000 метров.
Тяжесть борьбы и неудачи первого периода войны не сгибают советских людей, их волю к победе. Советский народ с честью выдерживает испытания, выпавшие на его долю. Социалистическая промышленность, колхозный строй, союз народов показывает свою мощь и несокрушимую силу. В этот период добыча угля в стране поднимается до 22,4 тыс. тонн в сутки. Принимаются меры по увеличению добычи угля в Кузбассе, Караганде, на Южном Урале (в Башкирии, Челябинской и Чкаловской областях) и Крайнем Севере (Воркуто-Интинский угольный бассейн). Так, Урал дает угля на 37, а Карагандинский бассейн - на 12 процентов больше, чем в 1940 г. Однако в целом по стране добыча угля резко снижается и составляет 46 процентов от уровня 1940 г.
Не хватает стране и нефти, несмотря на самоотверженный труд нефтяников Баку и Грозного. Нефтяные скважины в Грозном в связи с опасностью захвата территории противником частично законсервированы, а их оборудование отправлено на восток. Поэтому принимаются меры по увеличению добычи нефти в Казахстане, Туркмении, Узбекистане, Башкирской АССР и в Поволжье. Возросшая потребность в топливе вызывает необходимость увеличить лесозаготовки. Десятки тысяч советских людей работают в лесных районах на заготовке дров (к. 5).
Динамика региональной нефтедобычи в военные годы
Из таблицы видно, что в военные годы происходило бурное развитие нефтяной промышленности в Куйбышевской и Оренбургских областях, увеличилась добыча в Пермской области.
Военные действия на других театрах Второй мировой войны
Десятки миллионов людей трудятся на Германию в подвластных ей государствах. Тысячи предприятий оккупированной Европы работают непосредственно на гитлеровскую армию. Фашистской Германии служат знаменитые заводы Шнейдера-Крезо и де Венделя, Ситроена и Гочкиса, Фармана и Блерио во Франции, уникальные заводы Шкода в Чехословакии, крупнейшие машиностроительные предприятия Австрии, металлургия Льежа, Шарлеруа, Монса в Бельгии, алюминиевые и никелевые предприятия Норвегии. Страны, формально остававшиеся нейтральными, поставляют Германии важное стратегическое сырье: Швеция - железную руду и целлюлозу, Португалия - олово, Испания - вольфрам, Турция - хромовую руду. Все это позволяет немецкой промышленности в 1942 г. значительно увеличить производство вооружения, танков, самолетов, оснастить ими новые дивизии и бросить их против Красной Армии.
Вспомним как это было…
«Тяжелыми в отделении были двое - колхозники, большесемейные Бодров и Ракшин. У того и другого - ранение бедра с размозжением бедренной кости, большая потеря крови и истощение. По весу и по виду больше походили на мальчиков, чем на мужчин. На перевязку носили их на руках… Он берет тебя за руку и водит ею по лицу, просит не отходить. В завтрак, в обед просят ну хоть один блин, хоть пельмешек. Напрасно! Работники кухни предлагали все, что имели лучшее, приходили кормить… Умерли они оба….».
А. Сычева, Челябинская область.
Кормление раненых в военном госпитале
20 июня 1942 г. Суббота. Часть советских войск, попавших в окружение, прорывается в расположение Калининского и Западного фронтов, а остальные остаются во вражеском тылу и переходят к партизанским действиям (к. 40).
Командир партизанского отряда проводит беседу с партизанами на привале во время боевого похода. 1942 г.
Утром 20 июня. Северные укрепления Севастополя по-прежнему удерживаются нашими слабыми подразделениями.
Бои за Севастополь
Против горстки защитников северных укреплений противник направляет 3 полка пехоты с танками. Но и это не помогает. Тогда немцы решают сравнять советские укрепления с землей и уничтожить засевших там защитников (к. 44).
В эти дни. Потопляются быстроходные грузопассажирские суда «Абхазия», «Грузия», «Белосток» вражескими торпедными катерами. В связи с этим боезапас и прочие грузы снабжения транспортируются только на боевых кораблях и подводных лодках, которые не приспособлены для массовых грузовых перевозок.
Грузопассажирский теплоход «Грузия» (тип «Абхазия»). Погиб 13 июня 1942 г. у Севастополя в результате обстрела и взрыва.
Санитарный транспорт “Белосток”. Бывший грузопассажирский теплоход Черноморского государственного морского пароходства.
В 01 ч. 48 м. 19 июня на выходе с фарватера № 3 в 20 милях к югу от мыса Фиолент с тральщика был замечен силуэт торпедного катера, который был принят за свой, и огонь по нему не открывался. Это позволило трем торпедным катерам противника, не встречая противодействия, атаковать конвой. От одной из выпущенных торпед транспорт уклонился маневром. Торпеда с катера S-102 поразила транспорт, и он быстро затонул в точке 44°08′N 33°35′E.
Сторожевые катера стали подбирать плававших в воде людей. Катера противника пытались им помешать, открыв пулеметный огонь, но были отогнаны. Погибло 388 человек. Кораблям охранения удалось спасти 75 раненых, 3 пассажиров и 79 членов экипажа.
Глубина на месте гибели около 250 метров.
Исход дня 20 июня. Командующий Северо-Кавказским фронтом Буденный докладывает начальнику Генштаба Василевскому: «Итальянские подводные лодки и торпедные катера дежурят на подходе к Севастополю. Стали ходить в Севастополь лидер «Ташкент», эсминцы «Сообразительный», «Безупречный», «Бдительный», четыре быстроходных тральщика (БТЩ), 11 подводных лодок.
Семен Михайлович Буденный
По расчету штаба Северо-Кавказским фронтом в среднем в Севастополь может подаваться ежедневно около 250 тонн груза, включая доставку на самолетах «Дуглас» и примерно 545 бойцов маршевого пополнения и 60 т. бензина.
СОР (Севастопольский оборонительный рубеж) по заявке нуждается в среднем в 300 тонн боезапасов и 125 тонн продовольствия, в том числе 25 тонн для населения, а также 90 тонн бензина и 1000 бойцов маршевого пополнения в сутки. Недодача груза - 200 тонн, бензина 30 тонн, бойцов 455 человек».
Прорыв крейсера «Красный Крым» в Севастополь
Фото на память. Из жизни солдат «нового порядка».
Конец ознакомительного франмента. Вся благодарность авторам книги.
Из Хроники Великой Отечественной войны/Июнь 1942 года:
80 лет. 20 июня 1942 года. 364-й день войны
Гальдер Франц.
Под Севастополем отмечаются местные успехи на участках 54-го и 30-го армейских корпусов. На Ловати успешно отбиты крупные атаки противника. В остальном - без изменений… Самолёт с майором Рейхелем (начальник оперативного отделения 23-й танковой дивизии) с исключительно важными приказами на операцию «Блау», по-видимому, попал в руки противника.
Совинформбюро.
В течение 20 июня на Севастопольском участке фронта продолжались ожесточённые бои. На одном участке Харьковского направления наши войска вели бои с наступающим противником. На других участках фронта происходили бои местного значения и поиски разведчиков.
Из книги "Соколов Борис Вадимович. Невидимый фронт Второй мировой [Мифы и реальность]"
Дело майора Рейхеля
После того как Красная армия в мае 1942 года потерпела тяжелые поражения в Крыму и под Харьковом, Сталин, наоборот, склонен был не преуменьшать, а преувеличивать силы вермахта. Он ожидал главного удара немцев на московском направлении. Гитлер же задумал генеральное наступление на юге - к Сталинграду и кавказской нефти. Сама судьба дала Красной армии шанс точно определить истинное направление главного удара противника.
20 июня 1942 года немецкий самолет связи из-за ошибки пилота оказался над нейтральной полосой и был сбит огнем советской зенитной артиллерии. На его борту находился начальник оперативного отделения 23-й танковой дивизии майор Рейхель с важными документами, раскрывающими замысел операции «Блау» («Голубая») - немецкого наступления на юге. Майор был убит, а портфель с документами попал в руки советских разведчиков. Немцы не стали переносить направление генерального наступления, начавшегося 28 июня. Потеря времени, связанная с перегруппировкой войск на новое направление, была для них опаснее, чем возможные меры, которые советское командование успело бы предпринять, получив бумаги Рейхеля.
Вечером 20 июня между главнокомандующим Юго-Западным фронтом и направлением Тимошенко и Сталиным состоялся следующий разговор по прямому проводу:
«ВАСИЛЕВСКИЙ. Здравствуйте. Товарищ СТАЛИН сейчас будет говорить. Ставка просит вас кратко доложить обстановку, ваше отношение к перехваченным у немцев документам и какие мероприятия вы считаете необходимым провести в ближайшее время.
ТИМОШЕНКО. Перехваченные документы с плановыми действиями противника не вызывают сомнений, потому что направлялись они боевым самолетом, на котором были офицеры. Самолет в силу плохой погоды потерял ориентировку и попал в сферу нашей войсковой зенитной артиллерии, которой был сбит. Два офицера, в том числе летчик, при падении сгорели, и один офицер в звании майора остался живым, пытался уничтожить документы, но был достигнут нашими войсками в момент падения на землю и убит в перестрелке. Кроме переданных вам документов, захвачено еще много других, которые расшифровываются. Среди них уже расшифрован один документ, в котором указывается, что это наступление отложено до 23.6 (немецкое наступление началось 28 июня, а 23 июня намечалось завершить последние перегруппировки по плану „Блау“. 20 июня точный день начала наступления еще не был установлен. - Б. С.). Не исключена возможность, что противник узнает о том, что самолет сбит в расположении наших войск, и сможет внести кое-какие изменения или отложить во времени. Нам думается, что коренного изменения не последует, поскольку группировки противника, видимо, в основном уже сосредоточены и направление, избранное им для удара, до сегодняшнего дня являлось выгодным по части наших мероприятий. До получения настоящей директивы мы намечали следующее решение:
1. Вывести на фронт СУРКОВО, НЕСТЕРНОЕ еще две стрелковые дивизии и расположить их в обороне, имея в первом эшелоне две стрелковые дивизии и во втором эшелоне одну. Эти две стрелковые дивизии мы берем от Рябышева (командующего 28-й армии. - Б. С.), у которого остается пять стрелковых дивизий.
2. На этот же фронт за пехоту предполагали вывести 13 танковый корпус.
3. Просим дополнительно к решению Ставки Верховного Главнокомандования утвердить изложенное нами решение.
4. Нам несколько неясно, что предпринимается Ставкой для обеспечения нашего стыка с Голиковым (командующим Брянским фронтом. - Б. С.), поскольку там противник замышляет главный удар.
5. Сегодня к исходу дня нашей авиацией выявлена к югу от ИЗЮМ крупная группировка танков и мотопехоты, и к этому месту во второй половине дня обнаружено движение танков и автомашин со стороны БАРВЕНКОВО.
6. По нашей оценке, замысел противника сводится к следующему: противник стремится нанести поражение нашим фланговым армиям, а затем создать нашим войскам (очевидно, угрозу. - Б. С.) с фронта ВАЛУЙКИ - КУПЯНСК.
7. В связи с этим и решением Ставки по усилению левого фланга мы считаем целесообразным оставить 1-ю истребительную дивизию для обеспечения Купянско-Изюмского направления. В основном все. ТИМОШЕНКО, ХРУЩЕВ, БАГРАМЯН.
У аппарата СТАЛИН.
8. Постарайтесь держать в секрете, что нам удалось перехватить приказ.
9. Возможно, что перехваченный приказ вскрывает лишь один уголок оперативного плана противника. Можно полагать, что аналогичные планы имеются и по другим фронтам. Мы думаем, что немцы постараются что-нибудь выкинуть в день годовщины войны и к этой дате приурочивают свои операции.
10. Ставка утверждает ваше решение о выводе двух дивизий в указанный вами район, а также о сосредоточении 13-го танкового корпуса в этом же районе.
11. Истребительную дивизию нужно оставить на месте ее нынешнего расположения.
12. Насчет стыка вашего фронта с Брянским фронтом Ставка принимает меры, о которых будет сообщено дополнительно.
13. Очень важно, чтобы противник не предупредил нас массированными авиаударами. А поэтому мы считаем нужным, чтобы вы начали обработку района сосредоточения противника нашими авиационными ударами как можно скорее. Нужно перебить с воздуха живую силу противника, танки, узлы связи, авиацию на аэродромах раньше, чем противник предпримет удары против наших войск. Для этого посылают вам тов. Ворожейкина. Мы думаем также направить вам тов. Василевского. Все. И. СТАЛИН, ВАСИЛЕВСКИЙ.
ТИМОШЕНКО. Первую истребительную дивизию мы уже сняли с участка Крюченкина (командира 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. - Б. С.) и, в связи с угрозой удара на Изюмско-Купянском направлении, переправили ее в район юго-западнее КУПЯНСК, куда она в на…
СТАЛИН. Это нам известно. Поступили правильно. Все.
ТИМОШЕНКО. Хорошо. Было бы хорошо, если бы в районе КОРОЧА можно было бы от вас получить одну стрелковую дивизию. Остальное все изложенное вами устраивает нас, будем выполнять. Все. ТИМОШЕНКО, ХРУЩЕВ, ГУРОВ, КИРИЧЕНКО, БАГРАМЯН, БОРДОВСКИЙ.
СТАЛИН. Если бы дивизии продавались на рынке, я бы купил для вас 5-6 дивизий, а их, к сожалению, не продают. Все. И. СТАЛИН, ВАСИЛЕВСКИЙ, БОДИН. Всего хорошего. Желаю успеха.
ТИМОШЕНКО. У нас тоже все. Благодарю за пожелание. До свидания».
Да, любил Иосиф Виссарионович пошутить, на этот раз - насчет дивизий, как картошка, продающихся на рынке. Но Тимошенко было не до шуток. Ведь Сталин так и не рискнул перебросить резервы с западного направления на юг. Немцы же из-за инцидента с Рейхелем даже не стали откладывать начало наступления.
Германской разведкой были предприняты все меры к тому, чтобы выяснить, попали ли документы злосчастного майора в руки русских. Гальдер 20 июня записал в дневнике: «Самолет с майором Рейхелем… с исключительно важными приказами на операцию „Блау“, по-видимому, попал в руки противника». А 22 июня, после доклада начальника отдела устройства службы войск полковника Радке, констатировал: «Выводы из дела Рейхеля - воспитание личного состава в духе более надежного сохранения военной тайны оставляет желать лучшего».
27 июня, когда уже точно выяснилось, что документы - у противника, последовал «разбор полетов»: со своих постов были сняты командир 23-й танковой дивизии и командир и начальник штаба 40-го моторизованного корпуса, в состав которого входила 6-я дивизия.
Вот что рассказал о поисках бумаг Рейхеля бывший офицер разведотдела VIII армейского корпуса 6-й немецкой армии Иоахим Видер: «Я считаю, что одно роковое событие, происшедшее незадолго до начала нашего летнего наступления… существенно облегчило противнику разработку и осуществление плана стратегического отступления. Лишь узкий круг людей знал в то время об этом злосчастном инциденте, который заставил штаб армии в Харькове и наш корпусной штаб в городишке Волчанск в течение нескольких дней развернуть лихорадочную активность и поставил главное командование сухопутных сил перед ответственными решениями. А случилось вот что: в середине июня, когда наши части занимали исходные рубежи для большого наступления на Донецком предмостном укреплении, только что захваченном после кровопролитных боев, начальник штаба одной из наших дивизий, молодой майор, вылетел на разведывательном самолете „Физелер-Шторх“ в штаб соседнего соединения, чтобы обсудить там вопрос о предстоящих операциях. Портфель майора был битком набит секретными приказами и штабными документами. Самолет не прибыл к месту назначения. По-видимому, сбившись с курса в тумане, он перелетел линию фронта. Вскоре мы, к ужасу своему, обнаружили обломки сбитого „Физелер-Шторха“ на „ничейной земле“ между окопами. Русские уже успели буквально растащить машину по винтикам, а наш майор исчез, не оставив никаких следов. Немедленно возник вопрос: попал ли в руки противника его портфель, в котором находились важнейшие секретные документы - приказы вышестоящих штабов?
Несколько дней подряд все линии связи между главным командованием сухопутных сил, штабом армии и штабом нашего корпуса (на участке которого были найдены обломки самолета майора Рейхеля. - Б. С.) были постоянно заняты: срочные вызовы к аппарату следовали один за другим. Поскольку беда стряслась в расположении нашего корпуса, мы получили задание до конца выяснить все обстоятельства дела и избавить командование от мучительной неопределенности. Мы провели несколько разведывательных поисков с сильной огневой поддержкой на участке фронта, где был сбит самолет, и захватили несколько пленных. Вначале полученные от них сведения были крайне противоречивы, но постепенно картина стала проясняться. Оказалось, что самолет подвергся обстрелу и совершил вынужденную посадку на „ничейной земле“. Находившийся в нем „офицер с красными лампасами на брюках“ (Рейхель был офицером Генштаба, которые, в отличие от обычных армейских офицеров, носили на брюках красные лампасы. - Б. С.) был убит не то еще в воздухе, не то при попытке к бегству, а его портфель взял с собой „кто-то из комиссаров“. Наконец, пленный, захваченный в результате нашего последнего по счету поиска, точно указал нам место, где, по его словам, был зарыт этот погибший немецкий офицер. Мы начали копать на этом месте и вскоре обнаружили труп злополучного майора. Итак, наши наихудшие предположения подтвердились: русским было теперь известно все о крупном наступлении из района Харьков - Курск на восток и юго-восток, которое должны были начать наши 6-я и 2-я армии в конце июня. Противник знал и дату его начала (на самом деле все-таки не знал. - Б. С.), и его направление, и численность наших ударных частей и соединений. Точно так же мы против воли осведомили русских и о наших исходных позициях, детально ознакомили их с нашими боевыми порядками.
Вскоре рассеялись и последние сомнения на этот счет: начались яростные воздушные налеты на районы развертывания наших частей, а также на штаб нашего корпуса, причинившие нам немалый ущерб. К тому же мы вскоре установили, что противник производит перегруппировку сил на противостоящих нам участках. Но было поздно - главное командование сухопутных сил уже не могло пересмотреть принятые решения и отменить столь тщательно подготовленную операцию. Таким образом, наше наступление на Сталинград с самого начала проходило под несчастливой звездой».
Об инциденте с Рейхелем пишет в своих мемуарах и бывший адъютант командующего 6-й немецкой армией фельдмаршала Паулюса полковник Вильгельм Адам. Правда, он датирует происшествие днем раньше: «19 июня после напряженного рабочего дня я сидел в комнате полковника Фельтера. Он отбирал донесения корпусов, чтобы передать их дальше в группу армий. Было около 20 часов. В эту минуту позвонил телефон. Фельтера срочно вызывал начальник оперативного отдела XXXX танкового корпуса.
- Соедините немедленно!
Смысл последовавшего длинного разговора я не мог уловить. Однако я заметил, что лицо Фельтера все мрачнеет. Он с раздражением брякнул трубкой.
- Только этого нам не хватало. Сбит „Физелер-Шторх“ с начальником оперативного отдела 23-й дивизии майором Рейхелем. Он вез с собой карты и приказы на первый период нашего наступления.
Я так растерялся, что ничего толком не мог спросить. Мало-помалу до моего сознания дошло то, что в нескольких словах наспех объяснил мне Фельтер. После совещания, состоявшегося при XXXX танковом корпусе в Харькове, майор Рейхель решил вернуться в свою дивизию на „Физелер-Шторхе“. Но уже стемнело, а он еще не вернулся. Офицер связи позвонил в штаб корпуса, чтобы проверить, не вылетел ли обратно Рейхель с опозданием. Но это предположение не оправдалось. Танковый корпус немедленно организовал поиски исчезнувшего офицера. Тогда одна из дивизий сообщила печальную весть, что во второй половине дня противник сбил какой-то „Физелер-Шторх“ за линией фронта. Разведывательные группы пехоты нашли самолет километрах в четырех от нашей передовой. Очевидно, он совершил вынужденную посадку, потому что при обстреле у него был пробит бензобак. Трупы майора Рейхеля и летчика были подобраны там же. А приказы и карты исчезли бесследно. Их захватили русские. Это грозило роковыми последствиями еще и потому, что в приказах имелись сведения о предстоящих операциях соседей слева - 2-й армии и 4-й танковой армии.
В это дело вмешался Гитлер. Командир корпуса генерал танковых войск Штумме, начальник его штаба полковник Франц и командир 23-й танковой дивизии генерал-лейтенант фон Бойнебург были отстранены от должности и преданы военному суду. За них немедленно же заступились генерал Паулюс и генерал-фельдмаршал фон Бок, так как все трое не являлись прямыми виновниками происшедшего (все же часть вины лежала и на командовании корпуса, которое не воспротивилось рискованному полету легкомысленного майора. - Б. С.). Никакого впечатления это не произвело ни на Гитлера, ни на Геринга, председательствовавшего в военном суде. Штумме был приговорен к 5 годам, а Франц - к 3 годам заключения в крепость, только фон Бойнебург избежал кары[2].
„Дело Рейхеля“ дало повод для приказа Гитлера, согласно которому ни один командир впредь не должен был знать о задачах, поставленных перед соседними подразделениями. Приказ этот приходилось соблюдать с таким тупым формализмом, что он крайне затруднял координацию боевых действий…
- Можем ли мы вообще провести нашу операцию „Блау I“ в той форме, в какой она была запланирована, и в установленный срок? - спросил я Фельтера. - Противник ведь не глуп. Он будет всячески стараться испортить нам все дело.
- Разумеется, мы должны быть готовы к неприятным неожиданностям. Но что делать? Изменить план мы не можем. Изменить его значило бы на несколько недель отложить операцию. А там нагрянет зима, и с нами, чего доброго, случится что-нибудь похуже того, что случилось в прошлом году под Москвой. Это учитывает и ОКХ, и командование группы армий.
Спустя несколько дней Паулюс сообщил нам, что группа армий возражает против изменения плана, однако требует отодвинуть срок наступления».
Противодействие с советской стороны ограничилось бомбардировкой указанных в захваченных документах районов сосредоточения немецких ударных группировок. Между тем можно и нужно было бы принять более радикальные меры. Конечно, после харьковского разгрома сил для упреждающего удара у Юго-Западного фронта не было. Но что мешало заранее скрытно отвести основную часть войск на новые рубежи? Тогда бы немецкий удар пришелся бы по пустому месту. Кроме того, следовало заранее перебросить резервы с московского направления для занятия оборонительных позиций в тылу фронтов Юго-Западного направления. Тогда бы немцы вряд ли дошли до Сталинграда и Кавказа.
Конец ознакомительного фрагмента.
Увы. Поражения - путь к Победе.
В этом величие подвига и величие духа наших предков и полководцев в Великой Отечественной войне: от поражений шли к Победе.
Немцы в октябре 1941 года стояли под Москвой, а Рокоссовский готовился к параду Победы над фашиским зверьём.
«Воюя под Москвой, надо думать о Берлине…»
Такую надпись сделал 20 октября 1941 года на полевой карте корреспондента «Красной звезды» П.И. Трояновского командующий 16-й армией К.К. Рокоссовский.
PS. История не знает сослагательного наклонения.
Если бы да кабы... Если бы во рту росли грибы, то это был бы не сад, а огород.