Факты о Михаиле Ломоносове. Поморский мужик, русский Леонардо да Винчи.
310 лет со дня рождения основателя первого университета
Он родился в свободной Архангельской губернии, с десяти лет отец стал брать его на рыбный промысел. Так бы и вырос в хорошего архангельского мужика, но была в нем одна особенность - он хотел учиться.
Удивительное дарование
Такая необычная жизнь по закону жанра полнится легендами. Что из них вымысел, что правда - уже не всегда разберешь. Дьячок упал перед «вундеркиндом» на колени, честно признавшись, что ему больше нечего передать мальчику - запас его знаний исчерпался.
У односельчан Михайло раздобыл тот книжный максимум, который вообще можно было найти в русской провинции того времени - «Грамматику» церковнославянского языка Мелетия Смотрицкого и «Арифметику» Леонтия Магницкого, в которой были изложены основы геометрии, астрономии и навигации. С равным рвением и удовольствием он изучал и числа, и «Псалтирь рифмотворную» Симеона Полоцкого - через нее он познакомился с азами поэзии.
Как в любой сказке, он с самого зачина терпит лишения и трудности.
Деревенские парни однажды даже поколотили Михайлу - за чтение прихожанам псалмов. Драка произошла прямо при выходе из церкви.
Меня оставил мой отец
И мать еще в младенстве,
Но восприял меня Творец
И дал жить в благоденстве.
В этих строках, написанных много лет спустя, Ломоносов довольно откровенно расскажет, что полноценного семейного счастья в родительском доме он так и не познал.
Злая мачеха
Когда Михайле было девять лет, его мама умерла и отец женился снова. Но и вторая жена вскоре умерла - отец женился в третий раз. Обе женщины относились к пасынку как совершенно классические мачехи из сказок. Даже его - казалось бы, очевидно похвальную - тягу к знаниям они обернули в желание отлынуть от дела и сидеть «попусту за книгами». И постоянно настраивали против него родного отца:
«Я… имеючи отца, хотя по натуре доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моем, представляя, что я всегда сижу по-пустому за книгами. Для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных местах и терпеть стужу и голод, пока не ушел в Спасские школы».
О. Кочаров. «Ломоносов на родине» 1954 г.
Ирина Семеновна, вторая мачеха, надолго поселила в душе Михайлы чувство подавленности и одиночества. Возможно, жадное впитывание новых знаний было для него своего рода заместительной терапией - способом компенсировать нехватку родительского тепла.
<...>
Хитроумный обман
В сказках главный герой всегда обнаруживает смекалку и применяет хитрость, граничащую с легким мошенничеством. Вот и Михайло, явившись к ректору Славяно-греко-латинской академии Герману Копцевичу (отметим, что в то время вообще явиться к ректору академии в принципе было возможно), ловко выдал себя за сына холмогорского дворянина. Впечатление, надо полагать, было закреплено дивным светлым умом юноши и его трудно скрываемой страстью к наукам.
А. Васильев. «Ломоносов в Москве»
Ломоносова зачислили в учебное заведение, но в самый низший класс - академия хоть и была Славяно-греко-латинской, но преподавание велось собственно на латыни, которую двинский самородок по понятным причинам не знал.
Трудности и удачи
В белокаменной Ломоносов еле сводил концы с концами, средства на еду добывал случайной подработкой: то дров наколет, то над усопшим Псалтирь почитает (а читать умел тогда совсем не каждый). Но у Бога на него был особенный план - и Михайло претворял его в жизнь своим талантом и усердием. Осенью 1735 года его фамилия попала в число лучших учеников Спасских школ, которых, согласно приказу Сената Синодального управления, отправляли на учебу в Петербургскую академию.
И вот под Новый год некогда пассажир «рыбного поезда» попадает в град Петров, а аккурат 1 января 1736 года официально становится студентом Академии наук.
23 сентября того же года Ломоносов вместе с Дмитрием Виноградовым и Густавом Рейзером из Кронштадта отправился в ныне польский Любек. Их отобрали как лучших студентов и отправили для учебы в Германию. Примечательно, что Академия наук исправно посылала им за границу инструкции и наставления - что, впрочем, вполне объяснимо: например, Ломоносов был за рубежом в первый раз.
Заключение в темницу
По законам сказки герой, приблизившись ко двору, обычно едва ли избегает участи угодить в немилость. Вот и Михайло Васильевич, вернувшись в Петербург в 1741 году и став адъюнктом физического класса Академии наук, возможно, мнил себя уже даже не просто сыном дворянина. Сейчас до конца неясно - то ли действительно такая заносчивость бывшего студента, то ли искреннее желание постоять за правду или науку - но в апреле 1743 года Ломоносова за дерзкое поведение в отношении профессоров академии заключили под стражу. За решеткой он пробыл восемь месяцев. Освободили его с условием публичного покаяния.
Петербургская Академия наук
В камере Михайло Васильевич в первый раз в жизни опробовал свои силы в жанре духовной оды. Он написал сочинения «Утреннее размышление о Божием Величестве» и «Вечернее размышление о Божием Величестве при случае великого северного сияния».
Пушкин, невысоко отзывавшийся о «придворной поэзии» Ломоносова (такие стихи он называл «должностными»), восторженно оценивал его духовные сочинения: «Слог его, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным. Вот почему преложения псалмов и другие сильные и близкие подражания высокой поэзии священных книг суть его лучшие произведения…»
Обличение заблуждений
Его обширный ум «взирал» и на вопросы церковной жизни. Например, известный факт - он подверг жесткой критике прочное суеверие, которое обязывало крестить младенца исключительно в холодной воде. Свое мнение он выразил в письме Ивану Ивановичу Шувалову, названном впоследствии «О размножении и сохранении российского народа».
Ломоносов никогда не «парил» исключительно в высоких материях науки - он был неравнодушен и к чисто житейским вопросам. Вот, например, его рассуждения о неправильном питании в период постов и важнейших церковных праздников:
«Богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть, нежели в желудке цинготную рыбу; что посты учреждены не для самоубийства вредными пищами, но для воздержания от излишества; что обманщик, грабитель, неправосудный, мздоимец, вор и другими образы ближнего повредитель прощения не сыщет, хотя бы он вместо обыкновенной постной пищи в семь недель ел щепы, кирпич, мочало, глину и уголье и большую бы часть того времени простоял на голове вместо земных поклонов…»
Н. Наговицын. «Ломоносов за проверкой опытов Р. Бойля» 1958 г.
Пушкин, питавший к биографии Ломоносова живейший интерес (гений гения чует!), оставил такую его характеристику:
«С ним шутить было накладно. Он везде был тот же: дома, где все его трепетали; во дворце, где он дирал за уши пажей; в академии, где, по свидетельству Шлецера, не смели при нем пикнуть… Со всем тем Ломоносов был добродушен… В отношении к самому себе он был очень беспечен… Ломоносов, рожденный в низком сословии, не думал возвысить себя наглостию и запанибратством с людьми высшего состояния (хотя, впрочем, по чину он мог быть им и равный). Но зато умел он за себя постоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей…»
Сам Ломоносов со всей ясностью понимал свою миссию:
«Я бы охотно молчал и жил в покое, да боюсь наказания от правосудия и Всемогущего Промысла, который не лишил меня дарования и прилежания в учении и ныне дозволил случая, дал терпение и благородную упряжку и смелость к преодолению всех препятствий и распространению наук в Отечестве. Что мне всего в жизни моей дороже».
Этой сказке нет конца
Профессор химии, основатель университета, почетный член Шведской королевской академии наук и Академии наук Болонского института, член Академии трех знатнейших художеств, «русский Леонардо», «Петр Великий русской литературы»…
Сама жизнь его требует назвать нашего героя гранитом науки. Он сам себя заложил в фундамент всех отечественных университетов. Пушкин о нем прямо сказал: «он… сам был первым нашим университетом».
А. Васильев. «М.В. Ломоносов в химической лаборатории» 1986 г.
Широта его интересов равнялась широте его внутренней свободы: молекулярно-кинетическая теория тепла, физическая химия, наука о стекле, астрономия и
оптомеханика, приборостроение, теория электричества и метеорология, география и навигация, поэзия…
Таким же гениальным образом он оставил свой след в риторике, грамматике и теории стиля, истории и педагогике.
Неизвестно, сколько бы открытий, достойных Нобелевских премий, он бы еще сделал на своем веку, но Господь забрал его на 54-м году жизни. В марте 1765 года Михайло Васильевич заболел воспалением легких и через месяц - 4 (17) апреля, в Светлый понедельник, исповедавшись и причастившись, предал душу Богу.
Но для сказки - волшебной истории сына простого холмогорского крестьянина, всю жизнь изучавшего творение и преклонявшегося перед Творцом - это был совсем не финал, а начало долгой посмертной жизни, по сей день наполненной благодарной памятью и восхищением.
(c) via