-||-
Витька теперь часто встречался с Марьяшей - это была очень милая барышня, веселая, боевая художница, работавшая в ленинградском цирке заведующей костюмерным цехом и постоянно таскавшая нам оттуда забавные тряпки - жабо, кружевные рубахи, расшитые фальшивым золотом жилетки и прочие списанные части цирковых костюмов. Я тоже пер из ТЮЗа все, что подлежало списанию, и в результате у нас с Витькой уже был кое-какой гардероб, который мы берегли для предстоящих концертов. Марьяше очень нравилась группа, носившая теперь скромное название КИНО и, в особенности, ее руководитель - Витька. Она была умна и понимала, что музыка для него в данный момент - это главное, и не отвлекала от творчества, а наоборот - поддерживала, помогала нам чем могла и не обижалась, когда время репетиций сокращало ее время общения с Витькой.
Мы вошли в знаменитую, правда, в довольно узких кругах, студию, где родились все альбомы АКВАРИУМА, в студию таинственного и неуловимого Андрея Тропилло. Несколько комнаток, выделенных под студию звукозаписи охтинским пионерам и школьникам, были завалены разнокалиберной полуразобранной и полусобранной аппаратурой - здесь, видимо, шел постоянный процесс обновления, из трех старых пультов собирался один новый, из одного длинного шнура - три коротких, на стенах висели гроздья микрофонов разных марок. Проходя по комнате, мы натыкались то на одинокий барабан без пластика, то на гитару без грифа, ноги попадали в капканы из гитарных струн, петли которых валялись там и сям на полу. Сама камера звукозаписи была, правда, в идеальном порядке, но мы увидели ее чуть позже, а сейчас мы видели пока только хозяина этого местечка. Андрей Тропилло был одет в серые просторные брюки, висевшие мешком, войлочные домашние тапочки и какой-то серенький свитерок.
Прямо вслед за нами приехали Фан, Дюша и Сева. Все были в сборе и можно было начинать.
- Вы барабаны пишете? - спросил Тропилло.
- Да вообще-то надо бы, - начал Витька.
- А-а-а, у вас барабанщика нет, - понял звукорежиссер, - Хорошо. Драм-машину хотите?
- Драм-машину?
- Витька, попробуй с машиной, - посоветовал Борис, - это интересно, ново и необычно. Новые романтики - новый звук.
- Хорошо, давайте попробуем.
Тропилло быстренько вытащил откуда-то драм-машину, и ею немедленно занялся Фан - мы с Витькой даже не подходили к такому чуду.
- Ну, проходите в камеру, - пригласил нас Тропилло.
Мы прошли в камеру звукозаписи - уютную, красивую, чистую и изолированную. Так был полный порядок - стояли уже два стула, две стойки с микрофонами для нас и наших акустических гитар, лежали шнуры для электрических гитар, стояли барабаны для отсутствующего барабанщика... Мы настроили инструменты - Витька двенадцатиструнку, я - электрогитару, взятую напрокат у Бориса.
- Сегодня будем писать болванки.
- Чего? - не поняли мы звукорежиссера.
- Болванки, - повторил Тропилло. Он сидел в аппаратной, говорил нам в микрофон, что нужно делать, и мы видели его через небольшое застекленное окно. Рядом с Тропилло торчали головы Бориса, Дюши, Севы и Фана, который уже что-то выжимал из драм-машины - какое-то пшиканье, шлепанье и бряканье.
- Бас пишем сегодня? - спросил Андрей у нас.
- Бас-гитары нет, - печально ответил Витька.
- Ладно, потом. Пишем акустику и вторую гитару. Рыба, играй подкладку, соло наложишь вместе с голосом. Поняли?
- Поняли.
- Ну, порепетируйте, отстроим заодно драм-машину.
Мы никак не предполагали, что с драм-машиной у нас будет столько возни. Тогда мы впервые столкнулись с этой штукой и никак не могли удержаться в нужном ритме - все время улетали вперед. Все дело было в том, что машину было очень плохо слышно, и Витькина гитара забивала пшиканье этого аппарата, а когда возникала пауза, то выяснялось, что мы опять вылезли из ритма. Поскольку закоммутировать машину иначе было невозможно, то решение проблемы нашел Фан - он стал размашисто дирижировать нам из аппаратной, мы смотрели на него и кое-как записали несколько болванок, придерживаясь нужного ритма.
Время нашей записи уже перевалило за две недели, а до конца было еще довольно далеко. Витька наконец решил, какие песни точно должны войти в альбом и насчитал четырнадцать штук, а записаны было еще только семь или восемь. Мы писали по новому методу Тропилло - блоками по несколько песен, доводя работу над ними до полного завершения - с голосом, подпевками и всем остальным. И вдруг мы спохватились - меньше недели оставалось до нашего первого рок-клубовского концерта. Пора уже было что-то решать с составом, и главный вопрос встал о барабанах - кто за ними будет сидеть? Фан сказал, что может смело играть на бас-гитаре - он уже выучил все песни, пока мучился с драм-машиной в аппаратной Тропилло, а БГ предложил:
- А почему бы вам не использовать драм-машину и на концерте? Это будет очень необычно и очень здорово.
- А как это сделать? Ее нужно на каждую вещь перестраивать, - засомневался Витька, но не отверг эту идею.
- А мы запишем ее на магнитофон, - сказал я. - И будем работать под фонограмму.
На том и порешили. Можно смело сказать, что КИНО было первой группой в Ленинграде, использовавшей на сцене фонограмму с записью драм-машины, - шел 1982 год, и о таких технических новшествах никто еще даже не думал.
Мы вошли в знаменитую, правда, в довольно узких кругах, студию, где родились все альбомы АКВАРИУМА, в студию таинственного и неуловимого Андрея Тропилло. Несколько комнаток, выделенных под студию звукозаписи охтинским пионерам и школьникам, были завалены разнокалиберной полуразобранной и полусобранной аппаратурой - здесь, видимо, шел постоянный процесс обновления, из трех старых пультов собирался один новый, из одного длинного шнура - три коротких, на стенах висели гроздья микрофонов разных марок. Проходя по комнате, мы натыкались то на одинокий барабан без пластика, то на гитару без грифа, ноги попадали в капканы из гитарных струн, петли которых валялись там и сям на полу. Сама камера звукозаписи была, правда, в идеальном порядке, но мы увидели ее чуть позже, а сейчас мы видели пока только хозяина этого местечка. Андрей Тропилло был одет в серые просторные брюки, висевшие мешком, войлочные домашние тапочки и какой-то серенький свитерок.
Прямо вслед за нами приехали Фан, Дюша и Сева. Все были в сборе и можно было начинать.
- Вы барабаны пишете? - спросил Тропилло.
- Да вообще-то надо бы, - начал Витька.
- А-а-а, у вас барабанщика нет, - понял звукорежиссер, - Хорошо. Драм-машину хотите?
- Драм-машину?
- Витька, попробуй с машиной, - посоветовал Борис, - это интересно, ново и необычно. Новые романтики - новый звук.
- Хорошо, давайте попробуем.
Тропилло быстренько вытащил откуда-то драм-машину, и ею немедленно занялся Фан - мы с Витькой даже не подходили к такому чуду.
- Ну, проходите в камеру, - пригласил нас Тропилло.
Мы прошли в камеру звукозаписи - уютную, красивую, чистую и изолированную. Так был полный порядок - стояли уже два стула, две стойки с микрофонами для нас и наших акустических гитар, лежали шнуры для электрических гитар, стояли барабаны для отсутствующего барабанщика... Мы настроили инструменты - Витька двенадцатиструнку, я - электрогитару, взятую напрокат у Бориса.
- Сегодня будем писать болванки.
- Чего? - не поняли мы звукорежиссера.
- Болванки, - повторил Тропилло. Он сидел в аппаратной, говорил нам в микрофон, что нужно делать, и мы видели его через небольшое застекленное окно. Рядом с Тропилло торчали головы Бориса, Дюши, Севы и Фана, который уже что-то выжимал из драм-машины - какое-то пшиканье, шлепанье и бряканье.
- Бас пишем сегодня? - спросил Андрей у нас.
- Бас-гитары нет, - печально ответил Витька.
- Ладно, потом. Пишем акустику и вторую гитару. Рыба, играй подкладку, соло наложишь вместе с голосом. Поняли?
- Поняли.
- Ну, порепетируйте, отстроим заодно драм-машину.
Мы никак не предполагали, что с драм-машиной у нас будет столько возни. Тогда мы впервые столкнулись с этой штукой и никак не могли удержаться в нужном ритме - все время улетали вперед. Все дело было в том, что машину было очень плохо слышно, и Витькина гитара забивала пшиканье этого аппарата, а когда возникала пауза, то выяснялось, что мы опять вылезли из ритма. Поскольку закоммутировать машину иначе было невозможно, то решение проблемы нашел Фан - он стал размашисто дирижировать нам из аппаратной, мы смотрели на него и кое-как записали несколько болванок, придерживаясь нужного ритма.
Время нашей записи уже перевалило за две недели, а до конца было еще довольно далеко. Витька наконец решил, какие песни точно должны войти в альбом и насчитал четырнадцать штук, а записаны было еще только семь или восемь. Мы писали по новому методу Тропилло - блоками по несколько песен, доводя работу над ними до полного завершения - с голосом, подпевками и всем остальным. И вдруг мы спохватились - меньше недели оставалось до нашего первого рок-клубовского концерта. Пора уже было что-то решать с составом, и главный вопрос встал о барабанах - кто за ними будет сидеть? Фан сказал, что может смело играть на бас-гитаре - он уже выучил все песни, пока мучился с драм-машиной в аппаратной Тропилло, а БГ предложил:
- А почему бы вам не использовать драм-машину и на концерте? Это будет очень необычно и очень здорово.
- А как это сделать? Ее нужно на каждую вещь перестраивать, - засомневался Витька, но не отверг эту идею.
- А мы запишем ее на магнитофон, - сказал я. - И будем работать под фонограмму.
На том и порешили. Можно смело сказать, что КИНО было первой группой в Ленинграде, использовавшей на сцене фонограмму с записью драм-машины, - шел 1982 год, и о таких технических новшествах никто еще даже не думал.