...от голода умер почти каждый второй... 14 месяцев его допрашивали. Пытали...
Оригинал взят у anton_klyushev в С чего начинается Родина?
В 1933, мне было два года. В селе Привольном от голода умер почти каждый второй. В семье моего деда Андрея было шестеро детей, в том числе мой отец. Трое из них умерли.
Когда пришла весна, посевного зерна уже не осталось. Дед Андрей в колхоз не вступал, оставался «единоличником». Но и он обязан был, по постановлению правительства, выполнять «план по севу». А чем сеять? И дед Андрей был осужден за невыполнение плана посевной. Было объявлено - «за саботаж». Он был сослан на лесоповал в Сибирь. Ему повезло, он выжил.
Другой мой дед тоже был арестован. А ведь он, дед Пантелей, был председателем колхоза. Он верил в советскую власть. Но его вдруг обвинили в том, что он троцкист. В сталинские времена это рассматривалось как опасное преступление. И сразу к нам перестали заходить соседи, а если кто всё же осмеливался, то только ночью. Дом на карантине. Дом врага народа!
Но мой дед выжил. Его приговорили к расстрелу. Но приговор не был приведён в исполнение. Изменились политические обстоятельства. Лишь один-единственный раз он как-то рассказал об этом за столом. После этого - никогда. Его никто и не спрашивал. Ни у нас, ни в других семьях. Так всё покрывалось завесой «большого молчания». Спустя десятилетия - я уже был президентом Советского Союза - я попросил принести мне протоколы его ареста из архива КГБ. 14 месяцев его допрашивали. Пытали, но он не признал никакой вины. Я был восхищён его стойкостью, потрясён его судьбой.
На фото: Миша Горбачёв с дедом Пантелеем и бабушкой Василисой.
В 1933, мне было два года. В селе Привольном от голода умер почти каждый второй. В семье моего деда Андрея было шестеро детей, в том числе мой отец. Трое из них умерли.
Когда пришла весна, посевного зерна уже не осталось. Дед Андрей в колхоз не вступал, оставался «единоличником». Но и он обязан был, по постановлению правительства, выполнять «план по севу». А чем сеять? И дед Андрей был осужден за невыполнение плана посевной. Было объявлено - «за саботаж». Он был сослан на лесоповал в Сибирь. Ему повезло, он выжил.
Другой мой дед тоже был арестован. А ведь он, дед Пантелей, был председателем колхоза. Он верил в советскую власть. Но его вдруг обвинили в том, что он троцкист. В сталинские времена это рассматривалось как опасное преступление. И сразу к нам перестали заходить соседи, а если кто всё же осмеливался, то только ночью. Дом на карантине. Дом врага народа!
Но мой дед выжил. Его приговорили к расстрелу. Но приговор не был приведён в исполнение. Изменились политические обстоятельства. Лишь один-единственный раз он как-то рассказал об этом за столом. После этого - никогда. Его никто и не спрашивал. Ни у нас, ни в других семьях. Так всё покрывалось завесой «большого молчания». Спустя десятилетия - я уже был президентом Советского Союза - я попросил принести мне протоколы его ареста из архива КГБ. 14 месяцев его допрашивали. Пытали, но он не признал никакой вины. Я был восхищён его стойкостью, потрясён его судьбой.
На фото: Миша Горбачёв с дедом Пантелеем и бабушкой Василисой.