Новости Самиздата : "Мы" : влияния
Оригинал взят у corporatelie в Рассказ об Аке и человечестве
Для внесения некоторого литературного разнообразия в суровую документальную поступь блога. Одна из первых советских антиутопий, рассказ Ефима Зозули "Рассказ об Аке и человечестве". Написан в 1919 г., несколько раз публиковался в 1920-е ( 1925 г., 1928 г.) , в последующие годы запрещен цензурой. Некоторые литературоведы утверждают, что "Рассказ" повлиял на замятинское "Мы".
Ефим Зозуля
Рассказ об Аке и человечестве
1. БЫЛИ РАСКЛЕЕНЫ ПЛАКАТЫ
Дома и улицы имели обыкновенный вид. И небо с вековым своим однообразием буднично голубело над ними. И серые маски камней на мостовых были, как всегда, непроницаемы и равнодушны, когда очумелые люди, с лиц которых стекали слезы в ведерки с клейстером, расклеивали эти плакаты.
Их текст был прост, беспощаден и неотвратим.
Вот он:
"Всем без исключения.
Проверка прав на жизнь жителей города производится порайонно, специальными комиссиями в составе трех членов Коллегии Высшей Решимости. Медицинское и духовное исследования происходят там же. Жители, признанные не нужными для жизни, -- обязуются уйти из нее в течение двадцати четырех часов. В течение этого срока разрешается аппелировать. Аппеляции в письменной форме передаются Президиуму Коллегии Высшей Решимости. Ответ следует не позже, чем через три часа. Над ненужными людьми, не могущими по слабости воли или вследствие любви к жизни уйти из нее, приговор Коллегии Высшей Решимости приводят в исполнение их друзья, соседи или специальные вооруженные отряды.
Примечания. 1. Жители города обязаны с полной покорностью подчиняться действиям и постановлениям членов Коллегии Высшей Решимости. На все вопросы должны даваться совершенно правдивые ответы. О каждом ненужном человеке составляется протокол-характеристика.
2. Настоящее постановление будет проведено с неуклонной твердостью. Человеческий хлам, мешающий переустройству жизни на началах справедливости и счастья, должен быть безжалостно уничтожен. Настоящее постановление касается всех без исключения граждан -- мужчин, женщин, богатых и бедных.
3. Выезд из города кому бы то ни было на все время работ по проверке права на жизнь безусловно воспрещается."
2. ПЕРВЫЕ ВОЛНЫ ТРЕВОГИ
-- Вы читали?
-- Вы читали?!
-- Вы читали?!
-- Вы читали?! Вы читали?!!
-- Вы видели?! Слышали?!
-- Читали???!!!
Во многих частях города стали собираться толпы. Городское движение тормозилось и ослабевало. Прохожие от внезапной слабости прислонялись к стенам домов. Многие плакали. Были обмороки. К вечеру количество их достигло огромной цифры.
-- Вы читали?!
-- Какой ужас! Это неслыханно и страшно.
-- Но ведь мы же сами выбрали Коллегию Высшей Решимости. Мы сами дали ей высшие полномочия.
-- Да. Это верно.
-- Мы сами виноваты в чудовищной оплошности!
-- Да. Это верно. Мы сами виноваты. Но ведь мы хотели создать лучшую жизнь. Кто же знал, что Коллегия так просто и страшно подойдет к этому вопросу!
-- Но какие имена вошли в состав Коллегии! Ах, какие имена!
-- Откуда вы знаете? Разве уже опубликован список всех членов Коллегии?
-- Мне сообщил один знакомый. Председателем выбран Ак!
-- О! Что вы говорите! Ак? О, какое счастье!
-- Да. Да. Это факт.
-- Какое счастье! Ведь это светлая личность!
-- О, конечно! Мы можем не беспокоиться -- уйдет из жизни только действительно человеческий хлам. Несправедливостям не будет места.
-- Скажите, пожалуйста, дорогой гражданин, как вы думаете -- я буду оставлен в живых? Я -- очень хороший человек. Знаете, однажды во время крушения корабля двадцать пассажиров спасались на лодке. Но лодка не выдержала чрезмерного груза, и гибель грозила всем. Для спасения пятнадцати -- пятерым пришлось броситься в море. Я был в числе этих пяти. Я бросился добровольно. Не смотрите на меня недоверчиво. Теперь я стар и слаб. Но тогда я был молод и смел. Разве вы не слыхали об этом случае? О нем писали все газеты. Четверо моих товарищей погибло. Меня же спасла случайность. Как вы думаете, меня оставят в живых?
-- А меня, гражданин? А меня? Я роздал бедным все свое имущество и капиталы. Это было давно. У меня есть документы.
-- Не знаю, право. Все зависит от точки зрения и целей Коллегии Высшей Решимости.
-- Позвольте вам сообщить, уважаемые граждане, что примитивная полезность ближним еще не оправдывает существования человека на земле. Этак -- всякая тупая нянька имеет право на существование. Это -- старо. Как вы отстали!
-- А в чем же ценность человека?
-- В чем же ценность человека?
-- Не знаю.
-- Ах, вы не знаете! Зачем же вы лезете с объяснениями, если вы не знаете!
-- Простите. Я объясняю, как умею.
-- Граждане! Граждане! Смотрите! Смотрите! Люди бегут! Какое смятение! Какая паника!
-- О, сердце мое, сердце мое... А-а-а!.. Спасайтесь! Спасайтесь!
-- Стойте! Остановитесь!
-- Не увеличивайте паники!!
-- Стойте!
3. БЕЖАЛИ
Бежали по улицам толпы. Бежали краснощекие молодые мужчины с беспредельным ужасом на лицах. Скромные служащие контор и учреждений. Женихи в чистых манжетах. Хоровые певцы из любительских союзов. Франты. Рассказчики анекдотов. Биллиардисты. Вечерние посетители кинематографов. Карьеристы, пакостники, жулики с белыми лбами и курчавыми волосами. Потные добряки-развратники. Лихие пьяницы. Весельчаки, хулиганы, красавцы, мечтатели, любовники, велосипедисты. Широкоплечие спорщики от нечего делать, говоруны, обманщики, длинноволосые лицемеры, грустящие ничтожества с черными печальными глазами, за печалью которых лежала прикрытая молодостью холодная пустота. Молодые скряги с полными улыбающимися губами, беспричинные авантюристы, пенкосниматели, скандалисты, добрые неудачники, умные злодеи.
Бежали толстые женщины, многоедящие, ленивые. Худые злюки, требовательные и надоедливые, скучающие, самки, жены дураков и умниц, сплетницы, изменницы, завистливые и жадные, сейчас одинаково обезображенные страхом. Гордые дуры, добрые ничтожества, от скуки красящие волосы, равнодушные развратницы, одинокие, беспомощные, наглые, просящие, умоляющие, потерявшие от ужаса всеприкрывающее изящество форм.
Бежали корявые старики, толстяки, низкорослые, высокие, красивые и уродливые.
Управляющие домами, ломбардные оценщики, железоторговцы, плотники, мастера, тюремщики, бакалейщики, любезные содержатели публичных домов, седоволосые осанистые лакеи, почтенные отцы семейств, округляющиеся от обманов и подлости, маститые шулера и тучные мерзавцы.
Бежали густой, стремительной, твердой и жесткой массой. Пуды тряпья окутывали их тела и конечности. Горячий пар бил изо ртов. Брань и вопли оглашали притаившееся равнодушие брошенных зданий.
Многие бежали с имуществом. Тащили скрюченными пальцами подушки, коробки, ящики. Хватали драгоценности, детей, деньги, кричали, возвращались, вздымали в ужасе руки и опять бежали.
Но их вернули. Всех. Такие же, как они, стреляли в этих, забегали вперед, били палками, кулаками, камнями, кусались и кричали страшным криком, и толпы бросались назад, оставляя убитых и раненых.
К вечеру город принял обычный вид. Трепещущие тела людей вернулись в квартиры и бросились на кровати. В тесных горячих черепах отчаянно билась короткая и острая надежда.
4. ПРОЦЕДУРА БЫЛА ПРОСТА
-- Ваша фамилия?
-- Босс.
-- Сколько лет?
-- Тридцать девять.
-- Чем занимаетесь?
-- Набиваю гильзы табаком.
-- Говорите правду!
-- Я говорю правду. Четырнадцать лет я честно работаю и содержу семью.
-- Где ваша семья?
-- Вот она. Это моя жена. А вот это сын.
-- Доктор, осмотрите семью Босс.
-- Слушаюсь.
-- Ну, каковы?
-- Гражданин Босс малокровен. Общее состояние среднее. Жена страдает головными болями и ревматизмом. Мальчик здоров.
-- Хорошо. Вы свободны, доктор. Гражданин Босс, каковы ваши удовольствия? Что вы любите?
-- Я люблю людей и вообще жизнь.
-- Точнее, гражданин Босс. Нам некогда.
-- Я люблю?.. Ну, что я люблю... Я люблю моего сына... Он так хорошо играет на скрипке... Я люблю поесть, хотя, право, я не обжора... Я люблю женщин. Приятно смотреть, как по улице проходят красивые женщины и девушки... Я люблю вечером, когда устаю, отдыхать... Я люблю набивать гильзы... Могу -- пятьсот штук в час... И еще многое я люблю... Я люблю жизнь...
-- Успокойтесь, гражданин Босс. Перестаньте плакать. Ваше слово, психолог.
-- Чепуха, коллега. Сор. Самые заурядные существа. Бедное существование. Темперамент полуфлегматический, полусангвинический. Активность слабая. Класс последний. Надежд на улучшение нет. Пассивность 75%. Мадам Босс еще ниже. Мальчик пошляк, но, может быть... Сколько лет вашему сыну, гражданин Босс? Перестаньте плакать.
-- 13 лет...
-- Не беспокойтесь. Сын ваш пока останется. Отсрочка на пять лет. А вы... Впрочем, это не мое дело. Решайте, коллега.
-- Именем Коллегии Высшей Решимости, в целях очищения жизни от лишнего человеческого хлама, безразличных существ, замедляющих прогресс, приказываю вам, гражданин Босс, и вашей жене оставить жизнь в 24 часа. Тише! Не кричите! Санитар, успокойте женщину. Позовите стражу. Они вряд ли обойдутся без ее помощи.
5. ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕНУЖНЫХ СОХРАНЯЛИСЬ В СЕРОМ ШКАФУ
Серый Шкаф стоял в коридоре, в главном управлении Коллегии Высшей Решимости. У него был обыкновенный солидный, задумчиво-глуповатый вид, как у всех шкафов. Он не имел ни в ширину, ни в вышину трех аршин, но был могилой нескольких десятков тысяч жизней. На нем красовались две коротеньких надписи:
-- "Каталог ненужных".
И:
-- "Характеристики-протоколы".
В каталоге было много отделов и, между прочим, такие:
-- "Воспринимающие впечатления, но не разбирающиеся".
-- "Мелкие последователи".
-- "Пассивные".
-- "Без центров".
И так далее.
Характеристики были кратки, объективны. Впрочем, иногда попадались и резкие выражения, и тогда на обороте неизменно алел красный карандаш председателя Коллегии Ака, отмечавший, что бранить ненужных не следует.
Вот несколько характеристик:
Ненужный No 14741
Здоровье среднее. Ходит к знакомым, не будучи нужен или интересен им. Дает советы. В расцвете сил соблазнил какую-то девушку и бросил ее. Самым крупным событием в жизни считает приобретение мебели для своей квартиры после женитьбы. Мозг вялый, рыхлый. Работоспособности нет. На требование рассказать самое интересное, что он знает о жизни, что ему пришлось видеть -- он рассказал о ресторане "Квиссисана" в Париже. Существо простейшее. Разряд низших обывателей. Сердце слабое. -- В 24 часа.
Ненужный No 14623
Работает в бондарной мастерской. Класс -- посредственный. Любви к делу нет. Мысль во всех областях идет по пути наименьшего сопротивления. Физически здоров, но душевно болен болезнью простейших: боится жизни. Боится свободы. По праздникам, когда свободен, одурманивается алкоголем. Во время революции проявлял энергию: носил красный бант, закупал картофель и все, что можно было: боялся, что не хватит. Гордился рабочим происхождением. Активного участия в революции не принимал, боялся. Любит сметану. Бьет детей. Темп жизни ровно-унылый. -- В 24 часа.
Ненужный No 15201
Знает восемь языков, но говорит то, что скучно слушать и на одном. Любит мудреные запонки и зажигалки. Очень самоуверен. Самоуверенность черпает из знания языков. Требует уважения. Сплетничает. К живой настоящей жизни по-воловьи равнодушен. Боится нищих. Сладок в обращении из трусости. Любит убивать мух и других насекомых. Радость испытывает редко. -- В 24 часа.
Ненужная No 4356
Кричит на прислугу от скуки. Тайно съедает пенку от молока и первый жирный слой бульона. Читает бульварные романы. Валяется по целым дням на кушетке. Самая глубокая мечта: сшить платье с желтыми рукавами и оттопыренными боками. Двенадцать лет ее любил талантливый изобретатель. Она не знала, чем он занимается, и думала, что он электротехник. Бросила его и вышла замуж за кожевенного торговца. Детей не имеет. Часто беспричинно капризничает и плачет. По ночам просыпается, велит ставить самовар, пьет чай и ест. Ненужное существование. -- В 24 часа.
6. ЗА РАБОТОЙ
Вокруг Ака и Коллегии Высшей Решимости образовалась толпа служащих-специалистов. Это были доктора, психологи, наблюдатели и писатели. Все они необычайно быстро работали. Бывали случаи, когда в какой-нибудь час несколько специалистов отправляли на тот свет добрую сотню людей. И в Серый Шкаф летела сотня характеристик, в которых четкость выражений соперничала с беспредельной самоуверенностью их авторов.
В главном управлении с утра до вечера кипела работа. Уходили и приходили квартирные комиссии, уходили и приходили отряды исполнителей приговоров, а за столами, как в огромной редакции, десятки людей сидели и писали быстрыми, твердыми, неразмышляющими руками.
Ак же смотрел на все это узкими, крепкими, непроницаемыми глазами и думал одному ему понятную думу, от которой горбилось тело и все больше и больше седела его большая, буйная, упрямая голова.
Что-то нарастало между ним и его служащими, что-то стало как будто между его напряженной, бессонной мыслью и слепыми неразмышляющими руками исполнителей.
7. СОМНЕНИЯ АКА
Как-то члены Коллегии Высшей Решимости пришли в управление, намереваясь сделать Аку очередной доклад.
Ака на обычном месте не оказалось. Искали его и не нашли. Посылали, звонили по телефону и тоже не нашли.
Только через два часа случайно обнаружили в Сером Шкафу.
Ак сидел в Шкафу на могильных бумагах убитых людей и с небывалым, даже для него, напряжением думал.
-- Что вы тут делаете? -- спросили Ака.
-- Вы видите, я думаю, -- устало ответил Ак.
-- Но почему же в Шкафу?
-- Это самое подходящее место. Я думаю о людях, а думать о людях плодотворно можно непосредственно на актах их уничтожения. Только сидя на документах уничтожения человека, можно изучать его чрезвычайно странную жизнь.
Кто-то плоско и пусто засмеялся.
-- А вы не смейтесь, -- насторожился Ак, взмахнул чьей-то характеристикой, -- не смейтесь. Кажется, Коллегия Высшей Решимости переживает кризис. Изучение погибших людей навело меня на искание новых путей к прогрессу. Вы все научились кратко и ядовито доказывать ненужность того или иного существования. Даже самые бездарные из вас в нескольких фразах убедительно доказывают это. И я вот сижу и думаю о том, правилен ли наш путь?
Ак опять задумался, затем горько вздохнул и тихо произнес:
-- Что делать? Где выход? Когда изучаешь живых людей, то приходишь к выводу, что три четверти из них надо вырезать, а когда изучаешь зарезанных, то не знаешь: не следовало ли любить их и жалеть? Вот где, по-моему, тупик человеческого вопроса, трагический тупик человеческой истории.
Ак скорбно умолк и зарылся в гору характеристик мертвецов, болезненно вчитываясь в их протокольно-жуткую немногословность.
Члены Коллегии отошли. Никто не возражал. Во-первых, потому, что возражать Аку было бесполезно. Во-вторых, потому, что возражать ему не смели. Но все чувствовали, что назревает новое решение, и почти все были недовольны: налаженное дело, ясное и определенное, очевидно, придется менять на другое. И на какое?
Что еще выдумает этот выживший из ума человек, у которого была над городом такая неслыханная власть?
8. КРИЗИС
Ак исчез.
Он всегда исчезал, когда впадал в раздумье. Его искали всюду и не находили. Кто-то говорил, что Ак сидит за городом на дереве и плачет. Затем говорили, что Ак бегает в своем саду на четвереньках и грызет землю.
Деятельность Коллегии Высшей Решимости ослабела. С исчезновением Ака что-то не клеилось в ее работе. Обыватели надевали на двери своих квартир железные засовы и попросту не пускали к себе проверочные комиссии. В некоторых районах на вопросы членов Коллегии о праве на жизнь отвечали хохотом, а были и такие случаи, когда ненужные люди хватали членов Коллегии Высшей Решимости и проверяли у них право на жизнь и издевательски писали характеристики-протоколы, мало отличающиеся от тех, которые хранились в Сером Шкафу.
В городе начался хаос. Ненужные, ничтожные люди, которых еще не успели умертвить, до того обнаглели, что стали свободно появляться на улицах, начали ходить друг к другу в гости, веселиться, предаваться всяким развлечениям и даже вступать в брак. На улицах поздравляли друг друга:
-- Кончено! Кончено! Ура!
-- Проверка права на жизнь прекратилась.
-- Не находите ли вы, гражданин, что приятней стало жить? Меньше стало человеческого хлама! Даже дышать стало легче.
-- Как вам не стыдно, гражданин! Вы думаете, что ушли из жизни только те, кто не имел права на жизнь? О! Я знаю таких, которые не имеют права жить даже один час, а они живут и будут жить годами, а, с другой стороны, сколько погибло достойнейших личностей! О, если бы вы знали!
-- Это ничего не значит. Ошибки неизбежны. Скажите, вы не знаете, где Ак?
-- Не знаю.
-- Ак сидит за городом на дереве и плачет.
-- Ак бегает на четвереньках и грызет землю.
-- И пускай плачет!
-- Пускай грызет землю!
-- Рано радуетесь, граждане! Рано! Ак сегодня вечером возвращается, и Коллегия Высшей Решимости опять начнет работать.
-- Откуда вы знаете?
-- Я знаю! Хлама человеческого еще слишком много осталось. Надо еще чистить, и чистить, и чистить!
-- Вы очень жестоки, гражданин!
-- Наплевать!
-- Граждане! Граждане! Смотрите! Смотрите!
-- Расклеивают новые плакаты.
-- Смотрите!
-- Граждане! Какая радость! Какое счастье!
-- Граждане, читайте!
-- Читайте!
-- Читайте! Читайте!
-- Читайте!!!
9. БЫЛИ РАСКЛЕЕНЫ ПЛАКАТЫ
По улицам бежали запыхавшиеся люди с ведерками, полными клейстеру. Пачки огромных розовых плакатов с радостным трескучим шелестом разворачивались и прилипали к стенам домов. Их текст был отчетлив, ясен и так прост.
Вот он:
"Всем без исключения.
С момента опубликования настоящего объявления всем гражданам города разрешается жить. Живите, плодитесь и наполняйте землю. Коллегия Высшей Решимости выполнила свои суровые обязанности и переименовывается в "Коллегию Высшей Деликатности". Вы все прекрасны, граждане, и права ваши на жизнь неоспоримы.
Коллегия Высшей Деликатности вменяет в обязанность особым комиссиям в составе трех членов обходить ежедневно квартиры, поздравлять их обитателей с фактом существования и записывать в особых "Радостных протоколах" -- свои наблюдения.
Члены комиссии имеют право опрашивать граждан, как они поживают, и граждане могут, если желают, отвечать подробно. Последнее даже желательно. Радостные наблюдения будут сохранены в Розовом Шкафу для потомства".
10. ЖИЗНЬ СТАЛА НОРМАЛЬНОЙ
Открылись двери, окна, балконы. Громкие человеческие голоса, смех, пение и музыка вырывались из них. Толстые неспособные девушки учились играть на пианино. С утра до ночи рычали граммофоны. Играли также на скрипках, кларнетах и гитарах. Мужчины по вечерам снимали пиджаки, сидели на балконах, растопырив ноги, и икали от удовольствия. Городское движение необычайно усилилось. Мчались на извозчиках и автомобилях молодые люди с дамами. Никто не боялся появляться на улице. В кондитерских и лавочках сластей продавали пирожные и прохладительные напитки. В галантерейных магазинах шла усиленная продажа зеркал. Люди покупали зеркала и с удовольствием смотрелись в них. Художники и фотографы получали заказы на портреты. Портреты вставлялись в рамы, и ими украшали стены квартир. Из-за таких портретов даже случилось убийство, о котором много писали в газетах. Какой-то молодой человек, снимавший в чьей-то квартире комнату, потребовал, чтобы из его комнаты были убраны портреты родителей квартирохозяев. Хозяева обиделись и убили молодого человека, выбросив его на улицу с пятого этажа.
Чувство собственного достоинства и себялюбие вообще сильно развились. Стали обычным явлением всякие столкновения и дрязги. В этих случаях, наряду с обычной бранью, донимали друг друга и таким, ставшим трафаретным, диалогом:
-- Вы, видно, по ошибке живете на свете? Как видно, Коллегия Высшей Решимости весьма слабо работала...
-- Очень даже слабо, если остался такой субъект, как вы...
Но, в общем, дрязги были незаметны в нормальном течении. Люди улучшали стол, варили варенье. Сильно увеличился спрос на теплое, вязаное белье, так как все очень дорожили своим здоровьем.
Члены Коллегии Высшей Деликатности аккуратно обходили квартиры и опрашивали обывателей, как они поживают.
Многие отвечали, что хорошо, и даже заставляли убеждаться в этом.
-- Вот, -- говорили они, самодовольно усмехаясь и потирая руки, -- солим огурчики, хе-хе... И маринованные селедочки есть... Недавно взвешивался, полпуда прибавилось веса, слава Богу...
Другие жаловались на неудобства и сетовали, что мало работала Коллегия Высшей Решимости:
-- Понимаете, еду я вчера в трамвае и -- представьте себе! -- нет свободного места... Безобразие какое! Пришлось стоять и мне и моей супруге! Много еще осталось лишнего народа. Толкутся всюду, толкутся, а чего толкутся -- так черт их знает! Напрасно не убрали в свое время...
Третьи возмущались:
-- Имейте в виду, что в четверг и в среду меня никто не поздравлял с фактом существования! Это нахальство! Что же это такое?! Может быть, мне к вам ходить за поздравлением, что ли ?!
11. КОНЕЦ РАССКАЗА
В канцелярии Ака, как и раньше, кипела работа: сидели люди и писали. Розовый Шкаф был полон радостными протоколами и наблюдениями. Подробно и тщательно описывались именины, свадьбы, гулянья, обеды и ужины, любовные истории, всякие приключения, и многие протоколы приобрели характер и вид повестей и романов.
Жители просили членов Коллегии Высшей Деликатности выпускать их в виде книг, и этими книгами зачитывались.
Ак молчал.
Он только еще более сгорбился и более поседел.
Иногда он забирался в Розовый Шкаф и подолгу сидел в нем, как раньше сиживал в Сером Шкафу.
А однажды Ак выскочил из Розового Шкафа с криком:
-- Резать надо! Резать! Резать! Резать!
Но, увидев белые, быстро бегущие по бумаге руки своих служащих, которые теперь столь же ревностно описывали живых обывателей, как раньше мертвых, махнул рукой, выбежал из канцелярии -- и исчез.
Исчез навсегда.
Было много легенд об исчезновении Ака, всякие передавались слухи, но Ак так и не нашелся.
И люди, которых так много в том городе, которых сначала резал Ак, а потом пожалел, а потом опять хотел резать, люди, среди которых есть и настоящие, и прекрасные, и много хлама людского -- до сих пор продолжают жить так, точно никакого Ака никогда не было и никто никогда не поднимал великого вопроса о праве на жизнь.
1919
Для внесения некоторого литературного разнообразия в суровую документальную поступь блога. Одна из первых советских антиутопий, рассказ Ефима Зозули "Рассказ об Аке и человечестве". Написан в 1919 г., несколько раз публиковался в 1920-е ( 1925 г., 1928 г.) , в последующие годы запрещен цензурой. Некоторые литературоведы утверждают, что "Рассказ" повлиял на замятинское "Мы".
Ефим Зозуля
Рассказ об Аке и человечестве
1. БЫЛИ РАСКЛЕЕНЫ ПЛАКАТЫ
Дома и улицы имели обыкновенный вид. И небо с вековым своим однообразием буднично голубело над ними. И серые маски камней на мостовых были, как всегда, непроницаемы и равнодушны, когда очумелые люди, с лиц которых стекали слезы в ведерки с клейстером, расклеивали эти плакаты.
Их текст был прост, беспощаден и неотвратим.
Вот он:
"Всем без исключения.
Проверка прав на жизнь жителей города производится порайонно, специальными комиссиями в составе трех членов Коллегии Высшей Решимости. Медицинское и духовное исследования происходят там же. Жители, признанные не нужными для жизни, -- обязуются уйти из нее в течение двадцати четырех часов. В течение этого срока разрешается аппелировать. Аппеляции в письменной форме передаются Президиуму Коллегии Высшей Решимости. Ответ следует не позже, чем через три часа. Над ненужными людьми, не могущими по слабости воли или вследствие любви к жизни уйти из нее, приговор Коллегии Высшей Решимости приводят в исполнение их друзья, соседи или специальные вооруженные отряды.
Примечания. 1. Жители города обязаны с полной покорностью подчиняться действиям и постановлениям членов Коллегии Высшей Решимости. На все вопросы должны даваться совершенно правдивые ответы. О каждом ненужном человеке составляется протокол-характеристика.
2. Настоящее постановление будет проведено с неуклонной твердостью. Человеческий хлам, мешающий переустройству жизни на началах справедливости и счастья, должен быть безжалостно уничтожен. Настоящее постановление касается всех без исключения граждан -- мужчин, женщин, богатых и бедных.
3. Выезд из города кому бы то ни было на все время работ по проверке права на жизнь безусловно воспрещается."
2. ПЕРВЫЕ ВОЛНЫ ТРЕВОГИ
-- Вы читали?
-- Вы читали?!
-- Вы читали?!
-- Вы читали?! Вы читали?!!
-- Вы видели?! Слышали?!
-- Читали???!!!
Во многих частях города стали собираться толпы. Городское движение тормозилось и ослабевало. Прохожие от внезапной слабости прислонялись к стенам домов. Многие плакали. Были обмороки. К вечеру количество их достигло огромной цифры.
-- Вы читали?!
-- Какой ужас! Это неслыханно и страшно.
-- Но ведь мы же сами выбрали Коллегию Высшей Решимости. Мы сами дали ей высшие полномочия.
-- Да. Это верно.
-- Мы сами виноваты в чудовищной оплошности!
-- Да. Это верно. Мы сами виноваты. Но ведь мы хотели создать лучшую жизнь. Кто же знал, что Коллегия так просто и страшно подойдет к этому вопросу!
-- Но какие имена вошли в состав Коллегии! Ах, какие имена!
-- Откуда вы знаете? Разве уже опубликован список всех членов Коллегии?
-- Мне сообщил один знакомый. Председателем выбран Ак!
-- О! Что вы говорите! Ак? О, какое счастье!
-- Да. Да. Это факт.
-- Какое счастье! Ведь это светлая личность!
-- О, конечно! Мы можем не беспокоиться -- уйдет из жизни только действительно человеческий хлам. Несправедливостям не будет места.
-- Скажите, пожалуйста, дорогой гражданин, как вы думаете -- я буду оставлен в живых? Я -- очень хороший человек. Знаете, однажды во время крушения корабля двадцать пассажиров спасались на лодке. Но лодка не выдержала чрезмерного груза, и гибель грозила всем. Для спасения пятнадцати -- пятерым пришлось броситься в море. Я был в числе этих пяти. Я бросился добровольно. Не смотрите на меня недоверчиво. Теперь я стар и слаб. Но тогда я был молод и смел. Разве вы не слыхали об этом случае? О нем писали все газеты. Четверо моих товарищей погибло. Меня же спасла случайность. Как вы думаете, меня оставят в живых?
-- А меня, гражданин? А меня? Я роздал бедным все свое имущество и капиталы. Это было давно. У меня есть документы.
-- Не знаю, право. Все зависит от точки зрения и целей Коллегии Высшей Решимости.
-- Позвольте вам сообщить, уважаемые граждане, что примитивная полезность ближним еще не оправдывает существования человека на земле. Этак -- всякая тупая нянька имеет право на существование. Это -- старо. Как вы отстали!
-- А в чем же ценность человека?
-- В чем же ценность человека?
-- Не знаю.
-- Ах, вы не знаете! Зачем же вы лезете с объяснениями, если вы не знаете!
-- Простите. Я объясняю, как умею.
-- Граждане! Граждане! Смотрите! Смотрите! Люди бегут! Какое смятение! Какая паника!
-- О, сердце мое, сердце мое... А-а-а!.. Спасайтесь! Спасайтесь!
-- Стойте! Остановитесь!
-- Не увеличивайте паники!!
-- Стойте!
3. БЕЖАЛИ
Бежали по улицам толпы. Бежали краснощекие молодые мужчины с беспредельным ужасом на лицах. Скромные служащие контор и учреждений. Женихи в чистых манжетах. Хоровые певцы из любительских союзов. Франты. Рассказчики анекдотов. Биллиардисты. Вечерние посетители кинематографов. Карьеристы, пакостники, жулики с белыми лбами и курчавыми волосами. Потные добряки-развратники. Лихие пьяницы. Весельчаки, хулиганы, красавцы, мечтатели, любовники, велосипедисты. Широкоплечие спорщики от нечего делать, говоруны, обманщики, длинноволосые лицемеры, грустящие ничтожества с черными печальными глазами, за печалью которых лежала прикрытая молодостью холодная пустота. Молодые скряги с полными улыбающимися губами, беспричинные авантюристы, пенкосниматели, скандалисты, добрые неудачники, умные злодеи.
Бежали толстые женщины, многоедящие, ленивые. Худые злюки, требовательные и надоедливые, скучающие, самки, жены дураков и умниц, сплетницы, изменницы, завистливые и жадные, сейчас одинаково обезображенные страхом. Гордые дуры, добрые ничтожества, от скуки красящие волосы, равнодушные развратницы, одинокие, беспомощные, наглые, просящие, умоляющие, потерявшие от ужаса всеприкрывающее изящество форм.
Бежали корявые старики, толстяки, низкорослые, высокие, красивые и уродливые.
Управляющие домами, ломбардные оценщики, железоторговцы, плотники, мастера, тюремщики, бакалейщики, любезные содержатели публичных домов, седоволосые осанистые лакеи, почтенные отцы семейств, округляющиеся от обманов и подлости, маститые шулера и тучные мерзавцы.
Бежали густой, стремительной, твердой и жесткой массой. Пуды тряпья окутывали их тела и конечности. Горячий пар бил изо ртов. Брань и вопли оглашали притаившееся равнодушие брошенных зданий.
Многие бежали с имуществом. Тащили скрюченными пальцами подушки, коробки, ящики. Хватали драгоценности, детей, деньги, кричали, возвращались, вздымали в ужасе руки и опять бежали.
Но их вернули. Всех. Такие же, как они, стреляли в этих, забегали вперед, били палками, кулаками, камнями, кусались и кричали страшным криком, и толпы бросались назад, оставляя убитых и раненых.
К вечеру город принял обычный вид. Трепещущие тела людей вернулись в квартиры и бросились на кровати. В тесных горячих черепах отчаянно билась короткая и острая надежда.
4. ПРОЦЕДУРА БЫЛА ПРОСТА
-- Ваша фамилия?
-- Босс.
-- Сколько лет?
-- Тридцать девять.
-- Чем занимаетесь?
-- Набиваю гильзы табаком.
-- Говорите правду!
-- Я говорю правду. Четырнадцать лет я честно работаю и содержу семью.
-- Где ваша семья?
-- Вот она. Это моя жена. А вот это сын.
-- Доктор, осмотрите семью Босс.
-- Слушаюсь.
-- Ну, каковы?
-- Гражданин Босс малокровен. Общее состояние среднее. Жена страдает головными болями и ревматизмом. Мальчик здоров.
-- Хорошо. Вы свободны, доктор. Гражданин Босс, каковы ваши удовольствия? Что вы любите?
-- Я люблю людей и вообще жизнь.
-- Точнее, гражданин Босс. Нам некогда.
-- Я люблю?.. Ну, что я люблю... Я люблю моего сына... Он так хорошо играет на скрипке... Я люблю поесть, хотя, право, я не обжора... Я люблю женщин. Приятно смотреть, как по улице проходят красивые женщины и девушки... Я люблю вечером, когда устаю, отдыхать... Я люблю набивать гильзы... Могу -- пятьсот штук в час... И еще многое я люблю... Я люблю жизнь...
-- Успокойтесь, гражданин Босс. Перестаньте плакать. Ваше слово, психолог.
-- Чепуха, коллега. Сор. Самые заурядные существа. Бедное существование. Темперамент полуфлегматический, полусангвинический. Активность слабая. Класс последний. Надежд на улучшение нет. Пассивность 75%. Мадам Босс еще ниже. Мальчик пошляк, но, может быть... Сколько лет вашему сыну, гражданин Босс? Перестаньте плакать.
-- 13 лет...
-- Не беспокойтесь. Сын ваш пока останется. Отсрочка на пять лет. А вы... Впрочем, это не мое дело. Решайте, коллега.
-- Именем Коллегии Высшей Решимости, в целях очищения жизни от лишнего человеческого хлама, безразличных существ, замедляющих прогресс, приказываю вам, гражданин Босс, и вашей жене оставить жизнь в 24 часа. Тише! Не кричите! Санитар, успокойте женщину. Позовите стражу. Они вряд ли обойдутся без ее помощи.
5. ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕНУЖНЫХ СОХРАНЯЛИСЬ В СЕРОМ ШКАФУ
Серый Шкаф стоял в коридоре, в главном управлении Коллегии Высшей Решимости. У него был обыкновенный солидный, задумчиво-глуповатый вид, как у всех шкафов. Он не имел ни в ширину, ни в вышину трех аршин, но был могилой нескольких десятков тысяч жизней. На нем красовались две коротеньких надписи:
-- "Каталог ненужных".
И:
-- "Характеристики-протоколы".
В каталоге было много отделов и, между прочим, такие:
-- "Воспринимающие впечатления, но не разбирающиеся".
-- "Мелкие последователи".
-- "Пассивные".
-- "Без центров".
И так далее.
Характеристики были кратки, объективны. Впрочем, иногда попадались и резкие выражения, и тогда на обороте неизменно алел красный карандаш председателя Коллегии Ака, отмечавший, что бранить ненужных не следует.
Вот несколько характеристик:
Ненужный No 14741
Здоровье среднее. Ходит к знакомым, не будучи нужен или интересен им. Дает советы. В расцвете сил соблазнил какую-то девушку и бросил ее. Самым крупным событием в жизни считает приобретение мебели для своей квартиры после женитьбы. Мозг вялый, рыхлый. Работоспособности нет. На требование рассказать самое интересное, что он знает о жизни, что ему пришлось видеть -- он рассказал о ресторане "Квиссисана" в Париже. Существо простейшее. Разряд низших обывателей. Сердце слабое. -- В 24 часа.
Ненужный No 14623
Работает в бондарной мастерской. Класс -- посредственный. Любви к делу нет. Мысль во всех областях идет по пути наименьшего сопротивления. Физически здоров, но душевно болен болезнью простейших: боится жизни. Боится свободы. По праздникам, когда свободен, одурманивается алкоголем. Во время революции проявлял энергию: носил красный бант, закупал картофель и все, что можно было: боялся, что не хватит. Гордился рабочим происхождением. Активного участия в революции не принимал, боялся. Любит сметану. Бьет детей. Темп жизни ровно-унылый. -- В 24 часа.
Ненужный No 15201
Знает восемь языков, но говорит то, что скучно слушать и на одном. Любит мудреные запонки и зажигалки. Очень самоуверен. Самоуверенность черпает из знания языков. Требует уважения. Сплетничает. К живой настоящей жизни по-воловьи равнодушен. Боится нищих. Сладок в обращении из трусости. Любит убивать мух и других насекомых. Радость испытывает редко. -- В 24 часа.
Ненужная No 4356
Кричит на прислугу от скуки. Тайно съедает пенку от молока и первый жирный слой бульона. Читает бульварные романы. Валяется по целым дням на кушетке. Самая глубокая мечта: сшить платье с желтыми рукавами и оттопыренными боками. Двенадцать лет ее любил талантливый изобретатель. Она не знала, чем он занимается, и думала, что он электротехник. Бросила его и вышла замуж за кожевенного торговца. Детей не имеет. Часто беспричинно капризничает и плачет. По ночам просыпается, велит ставить самовар, пьет чай и ест. Ненужное существование. -- В 24 часа.
6. ЗА РАБОТОЙ
Вокруг Ака и Коллегии Высшей Решимости образовалась толпа служащих-специалистов. Это были доктора, психологи, наблюдатели и писатели. Все они необычайно быстро работали. Бывали случаи, когда в какой-нибудь час несколько специалистов отправляли на тот свет добрую сотню людей. И в Серый Шкаф летела сотня характеристик, в которых четкость выражений соперничала с беспредельной самоуверенностью их авторов.
В главном управлении с утра до вечера кипела работа. Уходили и приходили квартирные комиссии, уходили и приходили отряды исполнителей приговоров, а за столами, как в огромной редакции, десятки людей сидели и писали быстрыми, твердыми, неразмышляющими руками.
Ак же смотрел на все это узкими, крепкими, непроницаемыми глазами и думал одному ему понятную думу, от которой горбилось тело и все больше и больше седела его большая, буйная, упрямая голова.
Что-то нарастало между ним и его служащими, что-то стало как будто между его напряженной, бессонной мыслью и слепыми неразмышляющими руками исполнителей.
7. СОМНЕНИЯ АКА
Как-то члены Коллегии Высшей Решимости пришли в управление, намереваясь сделать Аку очередной доклад.
Ака на обычном месте не оказалось. Искали его и не нашли. Посылали, звонили по телефону и тоже не нашли.
Только через два часа случайно обнаружили в Сером Шкафу.
Ак сидел в Шкафу на могильных бумагах убитых людей и с небывалым, даже для него, напряжением думал.
-- Что вы тут делаете? -- спросили Ака.
-- Вы видите, я думаю, -- устало ответил Ак.
-- Но почему же в Шкафу?
-- Это самое подходящее место. Я думаю о людях, а думать о людях плодотворно можно непосредственно на актах их уничтожения. Только сидя на документах уничтожения человека, можно изучать его чрезвычайно странную жизнь.
Кто-то плоско и пусто засмеялся.
-- А вы не смейтесь, -- насторожился Ак, взмахнул чьей-то характеристикой, -- не смейтесь. Кажется, Коллегия Высшей Решимости переживает кризис. Изучение погибших людей навело меня на искание новых путей к прогрессу. Вы все научились кратко и ядовито доказывать ненужность того или иного существования. Даже самые бездарные из вас в нескольких фразах убедительно доказывают это. И я вот сижу и думаю о том, правилен ли наш путь?
Ак опять задумался, затем горько вздохнул и тихо произнес:
-- Что делать? Где выход? Когда изучаешь живых людей, то приходишь к выводу, что три четверти из них надо вырезать, а когда изучаешь зарезанных, то не знаешь: не следовало ли любить их и жалеть? Вот где, по-моему, тупик человеческого вопроса, трагический тупик человеческой истории.
Ак скорбно умолк и зарылся в гору характеристик мертвецов, болезненно вчитываясь в их протокольно-жуткую немногословность.
Члены Коллегии отошли. Никто не возражал. Во-первых, потому, что возражать Аку было бесполезно. Во-вторых, потому, что возражать ему не смели. Но все чувствовали, что назревает новое решение, и почти все были недовольны: налаженное дело, ясное и определенное, очевидно, придется менять на другое. И на какое?
Что еще выдумает этот выживший из ума человек, у которого была над городом такая неслыханная власть?
8. КРИЗИС
Ак исчез.
Он всегда исчезал, когда впадал в раздумье. Его искали всюду и не находили. Кто-то говорил, что Ак сидит за городом на дереве и плачет. Затем говорили, что Ак бегает в своем саду на четвереньках и грызет землю.
Деятельность Коллегии Высшей Решимости ослабела. С исчезновением Ака что-то не клеилось в ее работе. Обыватели надевали на двери своих квартир железные засовы и попросту не пускали к себе проверочные комиссии. В некоторых районах на вопросы членов Коллегии о праве на жизнь отвечали хохотом, а были и такие случаи, когда ненужные люди хватали членов Коллегии Высшей Решимости и проверяли у них право на жизнь и издевательски писали характеристики-протоколы, мало отличающиеся от тех, которые хранились в Сером Шкафу.
В городе начался хаос. Ненужные, ничтожные люди, которых еще не успели умертвить, до того обнаглели, что стали свободно появляться на улицах, начали ходить друг к другу в гости, веселиться, предаваться всяким развлечениям и даже вступать в брак. На улицах поздравляли друг друга:
-- Кончено! Кончено! Ура!
-- Проверка права на жизнь прекратилась.
-- Не находите ли вы, гражданин, что приятней стало жить? Меньше стало человеческого хлама! Даже дышать стало легче.
-- Как вам не стыдно, гражданин! Вы думаете, что ушли из жизни только те, кто не имел права на жизнь? О! Я знаю таких, которые не имеют права жить даже один час, а они живут и будут жить годами, а, с другой стороны, сколько погибло достойнейших личностей! О, если бы вы знали!
-- Это ничего не значит. Ошибки неизбежны. Скажите, вы не знаете, где Ак?
-- Не знаю.
-- Ак сидит за городом на дереве и плачет.
-- Ак бегает на четвереньках и грызет землю.
-- И пускай плачет!
-- Пускай грызет землю!
-- Рано радуетесь, граждане! Рано! Ак сегодня вечером возвращается, и Коллегия Высшей Решимости опять начнет работать.
-- Откуда вы знаете?
-- Я знаю! Хлама человеческого еще слишком много осталось. Надо еще чистить, и чистить, и чистить!
-- Вы очень жестоки, гражданин!
-- Наплевать!
-- Граждане! Граждане! Смотрите! Смотрите!
-- Расклеивают новые плакаты.
-- Смотрите!
-- Граждане! Какая радость! Какое счастье!
-- Граждане, читайте!
-- Читайте!
-- Читайте! Читайте!
-- Читайте!!!
9. БЫЛИ РАСКЛЕЕНЫ ПЛАКАТЫ
По улицам бежали запыхавшиеся люди с ведерками, полными клейстеру. Пачки огромных розовых плакатов с радостным трескучим шелестом разворачивались и прилипали к стенам домов. Их текст был отчетлив, ясен и так прост.
Вот он:
"Всем без исключения.
С момента опубликования настоящего объявления всем гражданам города разрешается жить. Живите, плодитесь и наполняйте землю. Коллегия Высшей Решимости выполнила свои суровые обязанности и переименовывается в "Коллегию Высшей Деликатности". Вы все прекрасны, граждане, и права ваши на жизнь неоспоримы.
Коллегия Высшей Деликатности вменяет в обязанность особым комиссиям в составе трех членов обходить ежедневно квартиры, поздравлять их обитателей с фактом существования и записывать в особых "Радостных протоколах" -- свои наблюдения.
Члены комиссии имеют право опрашивать граждан, как они поживают, и граждане могут, если желают, отвечать подробно. Последнее даже желательно. Радостные наблюдения будут сохранены в Розовом Шкафу для потомства".
10. ЖИЗНЬ СТАЛА НОРМАЛЬНОЙ
Открылись двери, окна, балконы. Громкие человеческие голоса, смех, пение и музыка вырывались из них. Толстые неспособные девушки учились играть на пианино. С утра до ночи рычали граммофоны. Играли также на скрипках, кларнетах и гитарах. Мужчины по вечерам снимали пиджаки, сидели на балконах, растопырив ноги, и икали от удовольствия. Городское движение необычайно усилилось. Мчались на извозчиках и автомобилях молодые люди с дамами. Никто не боялся появляться на улице. В кондитерских и лавочках сластей продавали пирожные и прохладительные напитки. В галантерейных магазинах шла усиленная продажа зеркал. Люди покупали зеркала и с удовольствием смотрелись в них. Художники и фотографы получали заказы на портреты. Портреты вставлялись в рамы, и ими украшали стены квартир. Из-за таких портретов даже случилось убийство, о котором много писали в газетах. Какой-то молодой человек, снимавший в чьей-то квартире комнату, потребовал, чтобы из его комнаты были убраны портреты родителей квартирохозяев. Хозяева обиделись и убили молодого человека, выбросив его на улицу с пятого этажа.
Чувство собственного достоинства и себялюбие вообще сильно развились. Стали обычным явлением всякие столкновения и дрязги. В этих случаях, наряду с обычной бранью, донимали друг друга и таким, ставшим трафаретным, диалогом:
-- Вы, видно, по ошибке живете на свете? Как видно, Коллегия Высшей Решимости весьма слабо работала...
-- Очень даже слабо, если остался такой субъект, как вы...
Но, в общем, дрязги были незаметны в нормальном течении. Люди улучшали стол, варили варенье. Сильно увеличился спрос на теплое, вязаное белье, так как все очень дорожили своим здоровьем.
Члены Коллегии Высшей Деликатности аккуратно обходили квартиры и опрашивали обывателей, как они поживают.
Многие отвечали, что хорошо, и даже заставляли убеждаться в этом.
-- Вот, -- говорили они, самодовольно усмехаясь и потирая руки, -- солим огурчики, хе-хе... И маринованные селедочки есть... Недавно взвешивался, полпуда прибавилось веса, слава Богу...
Другие жаловались на неудобства и сетовали, что мало работала Коллегия Высшей Решимости:
-- Понимаете, еду я вчера в трамвае и -- представьте себе! -- нет свободного места... Безобразие какое! Пришлось стоять и мне и моей супруге! Много еще осталось лишнего народа. Толкутся всюду, толкутся, а чего толкутся -- так черт их знает! Напрасно не убрали в свое время...
Третьи возмущались:
-- Имейте в виду, что в четверг и в среду меня никто не поздравлял с фактом существования! Это нахальство! Что же это такое?! Может быть, мне к вам ходить за поздравлением, что ли ?!
11. КОНЕЦ РАССКАЗА
В канцелярии Ака, как и раньше, кипела работа: сидели люди и писали. Розовый Шкаф был полон радостными протоколами и наблюдениями. Подробно и тщательно описывались именины, свадьбы, гулянья, обеды и ужины, любовные истории, всякие приключения, и многие протоколы приобрели характер и вид повестей и романов.
Жители просили членов Коллегии Высшей Деликатности выпускать их в виде книг, и этими книгами зачитывались.
Ак молчал.
Он только еще более сгорбился и более поседел.
Иногда он забирался в Розовый Шкаф и подолгу сидел в нем, как раньше сиживал в Сером Шкафу.
А однажды Ак выскочил из Розового Шкафа с криком:
-- Резать надо! Резать! Резать! Резать!
Но, увидев белые, быстро бегущие по бумаге руки своих служащих, которые теперь столь же ревностно описывали живых обывателей, как раньше мертвых, махнул рукой, выбежал из канцелярии -- и исчез.
Исчез навсегда.
Было много легенд об исчезновении Ака, всякие передавались слухи, но Ак так и не нашелся.
И люди, которых так много в том городе, которых сначала резал Ак, а потом пожалел, а потом опять хотел резать, люди, среди которых есть и настоящие, и прекрасные, и много хлама людского -- до сих пор продолжают жить так, точно никакого Ака никогда не было и никто никогда не поднимал великого вопроса о праве на жизнь.
1919