Крашеный Штирлиц
Бурление во френдленте и за ее пределами по поводу явления народу цветной версии "Семнадцати мгновений весны" сподвигло меня на собственный пост в жанре ворчалки, прославленном бессмертным Винни. Собственно, я не очень хочу говорить о самом фильме, так как не имею ни возможности, ни особого желания смотреть его каждый день и тем более заниматься придирчивым сравнением крашеной копии и классического черно-белого оригинала, покадровым знанием которого я не могу похвалиться, даром что смотрела его неоднократно. Я не хочу и сравнивать впечатления от оригинала и копии: оригинал я впервые смотрела летом 1993 года, у бабушки на каникулах; его показывали поздно вечером, но я не пропускала ни одной серии, ибо это был потрясающий, как принято теперь говорить, экспириенс, с которым никак не может сравниться погляд вполглаза на цветные картинки новой версии - между рекламой, новостями и футболом по другому каналу. Кстати, тогда же, в 1993-м, под впечатлением от фильма я прочитала книжку Юлиана Семенова, очень ее рекомендую ценителям саги о советском разведчике Исаеве и его истинно арийских противниках, выписанных в книге не то чтобы любовно, но харАктерно и с интересом к предмету.
В общем, кому интересен детальный анализ недостатков новой версии «Семнадцати мгновений», интересно будет почитать здесь, здесь и здесь, ну и еще много где, если задаться поисковой целью.
Я же хотела тут сказать о другом. Вам не кажется, что сам подход - реконструкция вместо реставрации - порочен? Я не против того, что старые фильмы реставрируют с целью обеспечить им лучшую архивную сохранность и долгую материальную жизнь. Но вторгаться в художественное пространство фильма, обрезая кадр, редактируя диалоги, сокращая отдельные эпизоды, переозвучивая голоса - это удел или самого режиссера-автора фильма, или никого другого. Кто все эти люди, считающие, что лучше Семенова, Лиозновой и К° знают, каким должны были быть «Семнадцать мгновений»? Вероятнее всего, им льстит мысль, что в титрах переделанного фильма их имена будут упомянуты сразу после авторов оригинала; примерно такое же желание пристроиться к великим, как представляется, руководило реконструкторами Царицына, так что это, вероятно, какая-то особая ментальность иных нынешних деятелей от любого искусства - выдать свой новодел за «правильное» и «изначально задуманное» авторское решение.
Поскольку вопрос «а ты кто такой, чтобы переделывать шедевр?», очевидно, не праздный и передельщикам его таки задают люди, настроенные более критично, они придумывают гениальный ответ, призванный их от неудобного вопроса обезопасить. Формулировка может быть более или менее прямой, но суть проста, как правда: «А людям так больше нравится!» Без сомнения и каких-либо подтверждающих соцопросов, опыты передельщиков находят своего потребителя, каковому в силу каких-то ему присущих качеств (на которых я по соображениям самоцензуры не буду останавливаться), нравится именно «обновленный» вариант, часто являющийся первым, который сей потребитель увидел/услышал/прочитал. Полагаю, тому, кто считает, что Бах писал музыку для мобильников, «полная версия» его Токкаты покажется безбожно длинной и гипераранжированной; но совершенно очевидно, что Бах, сочиняя свою музыку, не имел в виду этого потребителя, посему ценность мнения последнего, строго говоря, ничтожна. И аргумент о необходимости каких-либо адаптаций художественного произведения под профанное мнение специфического потребителя, имеющее ничтожную ценность, согласитесь, так же ничтожен. Потребитель, не способный воспринимать черно-белое кино без раскрашивания, недалеко ушел от ребенка, отбрасывающего прочь книжку, в которой нет цветных картинок. И в том, и в другом случае стоит адаптировать зрителя под то, что ему предстоит воспринимать, а не наоборот. И выставлять особенности недоразвитого вкуса в качестве «гласа народа» - подтасовка и лукавство.
Еще один аргумент киношников в пользу придания старым картинам ненужного цвета - это «так лучше, потому что современнее». Не вдаваясь в долгое и занудное сравнение новых и старых технологий кинопроизводства, которым в любом случае должен заниматься специалист в данной области, я хочу тем не менее поставить вопрос, наверняка приходивший на ум многим, размышлявшим на эту тему: «Почему раньше было так много хороших фильмов, а теперь так мало?» Качественные оценки «хороший» и «плохой» пусть остаются на совести каждого зрителя и критика, но факт того, что к киноклассике по праву причислены лишь фильмы, снятые в доцифровую эру, нельзя замолчать. Более того, скорость, с какой нынче сменяются лидеры кинопроката, не оставляет надежды для большинства новых фильмов закрепиться в памяти зрителей настолько, чтобы стать классикой. А может быть, дело не только в меняющейся моде и условиях кино-рынка, но и в каких-то иных критериях, определявших кинопроизводство «тогда» и изменившимся «сейчас»? Что же отличало кинематограф тогда, когда вода мокрей была, а пленка была черно-белой и дорогой?
Во-первых, сценарист, зная, что все подобное творчество пойдет под нож редактора, ибо пленка была дорогой, не старался раздуть фильм немереным количеством ненужных для сюжета эпизодов, пустых диалогов и откровенной «воды». Таким образом, в итоговом варианте сценария оставались только насыщенные по смыслу, эмоционально и драматически значимые сцены.
Во-вторых, режиссер не мог позволить себе снимать «в корзину», поскольку дисков с «дополнениями», «режиссерских версий» и прочего развода зрителей на деньги тогда не выпускали, а пленка была дорогой. Таким образом, режиссер старался снять максимально информативную историю продолжительностью не более двух часов, не истощая ни бюджет фильма, ни терпение зрителей.
В третьих, оператор, помня о дорогой пленке, шел по интенсивному пути, повышая качество своей работы, а не по экстенсивному, увеличивая километраж отснятого кривыми руками материала. Потому операторская и монтажная работа стремилась к совершенству и выразительности каждого отснятого кадра, а не к тоскливому поиску приличных кадров в вышеупомянутых непонятно как отснятых километрах криворукой халтуры.
В-четвертых, актеры, будь они хоть сто раз звезды, знали, что 256 дублей одной сцены не будет, ибо пленка была дорогой. Посему они играли в полную силу, а не абы как в надежде, что все недостатки актерского перформанса будут устранены с помощью чудес техники на последующих стадиях работы.
Таким образом, все критически важные стадии кинопроцесса работали на качественный результат при минимуме затрат, и, как следствие, на зрительский и кассовый успех. Сейчас мы наблюдаем тенденцию, когда качественным спешат объявить любой результат в зависимости от потраченных мегабаксов, а не от затраченных усилий съемочного коллектива. Чувствуете разницу: потратить поменьше денег и снять получше фильм, или потратить побольше денег, снять непонятно что и внушить зрителям (затратив еще денег на рекламу), что «получше» - это как раз вот такое кино. И это очередная подтасовка и лукавство.
Снятый в давние доцифровые годы сериал Лиозновой отвечает всем предложенным выше критериям хорошего кино «на старый лад». Мы имеем замечательный сценарий, разошедшиеся на цитаты диалоги, запоминающиеся актерские работы (один великолепный Мюллер Леонида Броневого чего стоит! а Табаков, Плятт и даже эпизодический, но такой милый персонаж фрау Заурих в исполнении Эмилии Мильтон). У этого фильма уже есть главное: народная любовь. Какой смысл завоевывать то, что уже и так завоевано, искажая классический фильм в угоду зрителю-инопланетянину, для которого «дорогое кино» - это которое стоило дорого, а не которое дорогого стоит и дорого сердцу?
Посему мне никто не объяснит, зачем были потрачены деньги на бессмысленную раскраску «17 мгновений». Впечатляющий список раскрашенных голливудских картин доказывает лишь то, что ни на награды кинокритиков, ни на народную любовь появление цвета не повлияло, и от забвения слабые ленты не спасло. Ничто не повредит легендарному статусу фильма Лиозновой, в отличие от испорченной репутации примазавшихся к классике современных перелицовщиков и испорченных впечатлений у потребителей их продукта. Никого не хочу обидеть; если кому понравилось такое обращение с народным кино про Штирлица - ради Бога. Но почему бы нам тогда не раскрасить веселенькими красками не только классику кино, но и черно-белые гравюры в старых книжках? Прецедент уже создан: вышло цветное издание сказок Туве Янссен с раскрашенными картинками. Не важно, какими их задумала сама художница, важно, как любят «современные» читатели. Давайте воспитывать вкусы не на авторском замысле, а на его конъюнктурных интерпретациях людьми, берущими на себя смелость переиздавать классику на новый лад... Давайте показывать людям не то, что они полюбили с детства, а то, что изготовлено с сомнительным качеством и целью. Так потихоньку и лукаво, девальвируют старые ценности, внушая нам (а главное - тем, кто моложе нас), что новое - значит лучшее, и прошлого нет, как нет и ничего неприкосновенного, постоянного. Ничто не навсегда. Новый «Детский мир», новый Штирлиц, новые переводы старых сказок. Новая россиянская культура вместо советской, компенсирующая свою творческую импотенцию экзерсисами над классикой. Ностальгирующие пусть смотрят старые кассеты и архивные фотографии. А для нового человека - новые версии того, что было для нас родным безо всяких версий.
Конечно, все вышенаписанное - лишь имхо и сумбур вместо музыки, с которым читатель вправе не согласиться. Думайте сами, решайте сами, красить или не красить, смотреть или не смотреть. В заключение сего пространного рассуждения, спасибо тем, кто дочитал до сего момента, свежий анекдот, присланный lil_shenandoah :
«Сидят чуваки перед монитором зажав мышку в руке и сигаретку в зубах и рассуждают:
- Я думаю здесь Хич сделал бы так все живенько, тут пожелтее, там покраснее.
- Ну, не знаю, может покоричневее сделаем, чтоб помрачней да пострашней?
- Пожалуй, еще по одной Клинского?
- А можно!»
На злобу дня, не правда ли?
В общем, кому интересен детальный анализ недостатков новой версии «Семнадцати мгновений», интересно будет почитать здесь, здесь и здесь, ну и еще много где, если задаться поисковой целью.
Я же хотела тут сказать о другом. Вам не кажется, что сам подход - реконструкция вместо реставрации - порочен? Я не против того, что старые фильмы реставрируют с целью обеспечить им лучшую архивную сохранность и долгую материальную жизнь. Но вторгаться в художественное пространство фильма, обрезая кадр, редактируя диалоги, сокращая отдельные эпизоды, переозвучивая голоса - это удел или самого режиссера-автора фильма, или никого другого. Кто все эти люди, считающие, что лучше Семенова, Лиозновой и К° знают, каким должны были быть «Семнадцать мгновений»? Вероятнее всего, им льстит мысль, что в титрах переделанного фильма их имена будут упомянуты сразу после авторов оригинала; примерно такое же желание пристроиться к великим, как представляется, руководило реконструкторами Царицына, так что это, вероятно, какая-то особая ментальность иных нынешних деятелей от любого искусства - выдать свой новодел за «правильное» и «изначально задуманное» авторское решение.
Поскольку вопрос «а ты кто такой, чтобы переделывать шедевр?», очевидно, не праздный и передельщикам его таки задают люди, настроенные более критично, они придумывают гениальный ответ, призванный их от неудобного вопроса обезопасить. Формулировка может быть более или менее прямой, но суть проста, как правда: «А людям так больше нравится!» Без сомнения и каких-либо подтверждающих соцопросов, опыты передельщиков находят своего потребителя, каковому в силу каких-то ему присущих качеств (на которых я по соображениям самоцензуры не буду останавливаться), нравится именно «обновленный» вариант, часто являющийся первым, который сей потребитель увидел/услышал/прочитал. Полагаю, тому, кто считает, что Бах писал музыку для мобильников, «полная версия» его Токкаты покажется безбожно длинной и гипераранжированной; но совершенно очевидно, что Бах, сочиняя свою музыку, не имел в виду этого потребителя, посему ценность мнения последнего, строго говоря, ничтожна. И аргумент о необходимости каких-либо адаптаций художественного произведения под профанное мнение специфического потребителя, имеющее ничтожную ценность, согласитесь, так же ничтожен. Потребитель, не способный воспринимать черно-белое кино без раскрашивания, недалеко ушел от ребенка, отбрасывающего прочь книжку, в которой нет цветных картинок. И в том, и в другом случае стоит адаптировать зрителя под то, что ему предстоит воспринимать, а не наоборот. И выставлять особенности недоразвитого вкуса в качестве «гласа народа» - подтасовка и лукавство.
Еще один аргумент киношников в пользу придания старым картинам ненужного цвета - это «так лучше, потому что современнее». Не вдаваясь в долгое и занудное сравнение новых и старых технологий кинопроизводства, которым в любом случае должен заниматься специалист в данной области, я хочу тем не менее поставить вопрос, наверняка приходивший на ум многим, размышлявшим на эту тему: «Почему раньше было так много хороших фильмов, а теперь так мало?» Качественные оценки «хороший» и «плохой» пусть остаются на совести каждого зрителя и критика, но факт того, что к киноклассике по праву причислены лишь фильмы, снятые в доцифровую эру, нельзя замолчать. Более того, скорость, с какой нынче сменяются лидеры кинопроката, не оставляет надежды для большинства новых фильмов закрепиться в памяти зрителей настолько, чтобы стать классикой. А может быть, дело не только в меняющейся моде и условиях кино-рынка, но и в каких-то иных критериях, определявших кинопроизводство «тогда» и изменившимся «сейчас»? Что же отличало кинематограф тогда, когда вода мокрей была, а пленка была черно-белой и дорогой?
Во-первых, сценарист, зная, что все подобное творчество пойдет под нож редактора, ибо пленка была дорогой, не старался раздуть фильм немереным количеством ненужных для сюжета эпизодов, пустых диалогов и откровенной «воды». Таким образом, в итоговом варианте сценария оставались только насыщенные по смыслу, эмоционально и драматически значимые сцены.
Во-вторых, режиссер не мог позволить себе снимать «в корзину», поскольку дисков с «дополнениями», «режиссерских версий» и прочего развода зрителей на деньги тогда не выпускали, а пленка была дорогой. Таким образом, режиссер старался снять максимально информативную историю продолжительностью не более двух часов, не истощая ни бюджет фильма, ни терпение зрителей.
В третьих, оператор, помня о дорогой пленке, шел по интенсивному пути, повышая качество своей работы, а не по экстенсивному, увеличивая километраж отснятого кривыми руками материала. Потому операторская и монтажная работа стремилась к совершенству и выразительности каждого отснятого кадра, а не к тоскливому поиску приличных кадров в вышеупомянутых непонятно как отснятых километрах криворукой халтуры.
В-четвертых, актеры, будь они хоть сто раз звезды, знали, что 256 дублей одной сцены не будет, ибо пленка была дорогой. Посему они играли в полную силу, а не абы как в надежде, что все недостатки актерского перформанса будут устранены с помощью чудес техники на последующих стадиях работы.
Таким образом, все критически важные стадии кинопроцесса работали на качественный результат при минимуме затрат, и, как следствие, на зрительский и кассовый успех. Сейчас мы наблюдаем тенденцию, когда качественным спешат объявить любой результат в зависимости от потраченных мегабаксов, а не от затраченных усилий съемочного коллектива. Чувствуете разницу: потратить поменьше денег и снять получше фильм, или потратить побольше денег, снять непонятно что и внушить зрителям (затратив еще денег на рекламу), что «получше» - это как раз вот такое кино. И это очередная подтасовка и лукавство.
Снятый в давние доцифровые годы сериал Лиозновой отвечает всем предложенным выше критериям хорошего кино «на старый лад». Мы имеем замечательный сценарий, разошедшиеся на цитаты диалоги, запоминающиеся актерские работы (один великолепный Мюллер Леонида Броневого чего стоит! а Табаков, Плятт и даже эпизодический, но такой милый персонаж фрау Заурих в исполнении Эмилии Мильтон). У этого фильма уже есть главное: народная любовь. Какой смысл завоевывать то, что уже и так завоевано, искажая классический фильм в угоду зрителю-инопланетянину, для которого «дорогое кино» - это которое стоило дорого, а не которое дорогого стоит и дорого сердцу?
Посему мне никто не объяснит, зачем были потрачены деньги на бессмысленную раскраску «17 мгновений». Впечатляющий список раскрашенных голливудских картин доказывает лишь то, что ни на награды кинокритиков, ни на народную любовь появление цвета не повлияло, и от забвения слабые ленты не спасло. Ничто не повредит легендарному статусу фильма Лиозновой, в отличие от испорченной репутации примазавшихся к классике современных перелицовщиков и испорченных впечатлений у потребителей их продукта. Никого не хочу обидеть; если кому понравилось такое обращение с народным кино про Штирлица - ради Бога. Но почему бы нам тогда не раскрасить веселенькими красками не только классику кино, но и черно-белые гравюры в старых книжках? Прецедент уже создан: вышло цветное издание сказок Туве Янссен с раскрашенными картинками. Не важно, какими их задумала сама художница, важно, как любят «современные» читатели. Давайте воспитывать вкусы не на авторском замысле, а на его конъюнктурных интерпретациях людьми, берущими на себя смелость переиздавать классику на новый лад... Давайте показывать людям не то, что они полюбили с детства, а то, что изготовлено с сомнительным качеством и целью. Так потихоньку и лукаво, девальвируют старые ценности, внушая нам (а главное - тем, кто моложе нас), что новое - значит лучшее, и прошлого нет, как нет и ничего неприкосновенного, постоянного. Ничто не навсегда. Новый «Детский мир», новый Штирлиц, новые переводы старых сказок. Новая россиянская культура вместо советской, компенсирующая свою творческую импотенцию экзерсисами над классикой. Ностальгирующие пусть смотрят старые кассеты и архивные фотографии. А для нового человека - новые версии того, что было для нас родным безо всяких версий.
Конечно, все вышенаписанное - лишь имхо и сумбур вместо музыки, с которым читатель вправе не согласиться. Думайте сами, решайте сами, красить или не красить, смотреть или не смотреть. В заключение сего пространного рассуждения, спасибо тем, кто дочитал до сего момента, свежий анекдот, присланный lil_shenandoah :
«Сидят чуваки перед монитором зажав мышку в руке и сигаретку в зубах и рассуждают:
- Я думаю здесь Хич сделал бы так все живенько, тут пожелтее, там покраснее.
- Ну, не знаю, может покоричневее сделаем, чтоб помрачней да пострашней?
- Пожалуй, еще по одной Клинского?
- А можно!»
На злобу дня, не правда ли?