Даже муж прослезился...
Текст не мой ))
Я его скопировала, а потом забыла, откуда он у меня взялся ))
Теперь источник нашелся -
http://www.littleone.ru/articles/more/raznoe/247/
Иногда бывает так: сидишь с ребенком весь день дома. Допустим, у ребенка сопли и кашель. Или ребенок здоров, но за окном минус двадцать. Или ребенок здоров, и за окном прекрасно, и к вам собирались гости, но в последний момент что-то приключилось, и гости не пришли. А меж тем стемнело. День прошел. И получилось, что ты весь день просидела с ребенком дома.
Это только звучит так скучно: «просидела дома». На самом деле этот день - целый день! - проходил очень долго. То грустно, то весело. То скучно, то интересно. Со смехом и со слезами. С мультиками и книжками. Дневным сном. Горшком. Парой-тройкой коротких телефонных разговоров. Парой длинных. Разбросанными по квартире обкусанными яблоками. И описанными колготками. Развешанным в ванной мокрым бельем. Облитой компотом простыней. Да много чего вместил в себя этот день, много.
Иногда - раза два-три, не меньше - тебе хотелось срочно покинуть поле боя и написать репортаж о происходящем прямо с места событий. Но вряд ли новостные агентства вывесили бы твой репортаж. А ведь тебе было, что сказать: например, когда ребенок сидел на стуле и пятнадцать минут играл с пакетом сока (закрытым, к счастью!) в святую воду. Переворачивал пакет, будто мочил руку. А потом проводил себе по голове, шевеля губами. Будто бы молясь. И опять. И снова. Или когда ребенок построил пирамиду из трех пачек чая, притом третья пачка не сразу ровно встала, она раскачивалась и норовила уронить две первые. А потом, когда наконец-то она встала, как надо, ребенок, обрадовавшись, захлопал в ладоши. И это было так неожиданно, что сразу захотелось об этом написать. Или когда ты зашла в ванную, а там стоит горшок. Не пустой. То есть твой ребенок сам, не призывая тебя в помощники и свидетели, понял, что он хочет на горшок, пошел, сел и сам сделал свои дела. И ты даже придумала уже название для новости. Что-то типа «Твой малыш вырос, мама», но не стала её писать. На этом день не остановился. Он катился и катился под уклон, все дальше и дальше вниз. И вот уже вечернее купание, «Спокойной ночи, малыши», каша, «Лунная соната» Бетховена, выдох.
Выдох. И вот только на этом выдохе, когда один календарный день сменился другим, домой пришел твой муж. Папа твоего ребенка. А день был длинным и непростым. И ты уже не знаешь, с чего начинать рассказ, да и стоит ли. Потому что большие маленькие события, заретушированные другими большими маленькими событиями, немножко потускнели. И уже не столь важно, что ребенок сам пописал, собрал пирамидку из нескольких пачек чая и сам себе похлопал, и что он играл в умывание святой водой на примере яблочного сока - неважно тоже. По большому счету, это сущая мелочь! И то, что тебе позвонили из жилконторы по поводу замены газовой плиты, и что у тебя срочная работа, а днём на неё не было ни минуты, и что в детском саду объявили карантин - это тоже мелочь. Кругом одни мелочи, и из них состоит жизнь.
А муж пришел с работы, где у него тоже был непростой день. И ему пришлось задержаться. Он устал и хочет есть. А завтрашний будильник, заведенный на семь утра, никто не отменял. И ты не знаешь, с чего начать. И он тоже. Он хочет есть. И спать. И ты. И ты понимаешь, что, в общем-то, неважно, с какого момента ты сейчас начнешь свой рассказ. Все равно это будет неправильно. Как-то ошибочно. Но не начинать и молчать - хотя, может быть, он, папа-муж, больше всего был бы рад сейчас твоему молчанию - тоже было бы неправильно. Потому что слова внутри тебя копятся, копятся, и неправильно их замалчивать. Неверно.
Ты молчишь, думая об этом. И он молчит. И ест салат, и ничего не говорит. Только смотрит - устало и как-то благодарно. И что-то между вами тает.
А потом он дожевывает свой салат и говорит - и это его первая фраза за вечер, он даже «Привет» не сказал, когда зашел в квартиру, боялся разбудить ребенка, - и он говорит: «Какие были сегодня какашки?»
И ты понимаешь, что счастлива. Внутри тебя все тает окончательно, и тебя уже не остановить. И ты рассказываешь про какашки (прекрасные были какашки, к слову сказать, особенно прекрасны они были тем, что ты их увидела непосредственно в горшке), и про пирамидку, и про яблочный сок.
Всего-то надо было подождать 15 минут, пока муж отдохнет, поест и немного придёт в себя, а не набрасываться на него с порога с потоком новостей, которые муж сейчас не в силах адекватно воспринимать.
А день закончился. И завтра будет такой же. Но, конечно, другой. Новый счастливый день.
Ира Форд
Я его скопировала, а потом забыла, откуда он у меня взялся ))
Теперь источник нашелся -
http://www.littleone.ru/articles/more/raznoe/247/
Иногда бывает так: сидишь с ребенком весь день дома. Допустим, у ребенка сопли и кашель. Или ребенок здоров, но за окном минус двадцать. Или ребенок здоров, и за окном прекрасно, и к вам собирались гости, но в последний момент что-то приключилось, и гости не пришли. А меж тем стемнело. День прошел. И получилось, что ты весь день просидела с ребенком дома.
Это только звучит так скучно: «просидела дома». На самом деле этот день - целый день! - проходил очень долго. То грустно, то весело. То скучно, то интересно. Со смехом и со слезами. С мультиками и книжками. Дневным сном. Горшком. Парой-тройкой коротких телефонных разговоров. Парой длинных. Разбросанными по квартире обкусанными яблоками. И описанными колготками. Развешанным в ванной мокрым бельем. Облитой компотом простыней. Да много чего вместил в себя этот день, много.
Иногда - раза два-три, не меньше - тебе хотелось срочно покинуть поле боя и написать репортаж о происходящем прямо с места событий. Но вряд ли новостные агентства вывесили бы твой репортаж. А ведь тебе было, что сказать: например, когда ребенок сидел на стуле и пятнадцать минут играл с пакетом сока (закрытым, к счастью!) в святую воду. Переворачивал пакет, будто мочил руку. А потом проводил себе по голове, шевеля губами. Будто бы молясь. И опять. И снова. Или когда ребенок построил пирамиду из трех пачек чая, притом третья пачка не сразу ровно встала, она раскачивалась и норовила уронить две первые. А потом, когда наконец-то она встала, как надо, ребенок, обрадовавшись, захлопал в ладоши. И это было так неожиданно, что сразу захотелось об этом написать. Или когда ты зашла в ванную, а там стоит горшок. Не пустой. То есть твой ребенок сам, не призывая тебя в помощники и свидетели, понял, что он хочет на горшок, пошел, сел и сам сделал свои дела. И ты даже придумала уже название для новости. Что-то типа «Твой малыш вырос, мама», но не стала её писать. На этом день не остановился. Он катился и катился под уклон, все дальше и дальше вниз. И вот уже вечернее купание, «Спокойной ночи, малыши», каша, «Лунная соната» Бетховена, выдох.
Выдох. И вот только на этом выдохе, когда один календарный день сменился другим, домой пришел твой муж. Папа твоего ребенка. А день был длинным и непростым. И ты уже не знаешь, с чего начинать рассказ, да и стоит ли. Потому что большие маленькие события, заретушированные другими большими маленькими событиями, немножко потускнели. И уже не столь важно, что ребенок сам пописал, собрал пирамидку из нескольких пачек чая и сам себе похлопал, и что он играл в умывание святой водой на примере яблочного сока - неважно тоже. По большому счету, это сущая мелочь! И то, что тебе позвонили из жилконторы по поводу замены газовой плиты, и что у тебя срочная работа, а днём на неё не было ни минуты, и что в детском саду объявили карантин - это тоже мелочь. Кругом одни мелочи, и из них состоит жизнь.
А муж пришел с работы, где у него тоже был непростой день. И ему пришлось задержаться. Он устал и хочет есть. А завтрашний будильник, заведенный на семь утра, никто не отменял. И ты не знаешь, с чего начать. И он тоже. Он хочет есть. И спать. И ты. И ты понимаешь, что, в общем-то, неважно, с какого момента ты сейчас начнешь свой рассказ. Все равно это будет неправильно. Как-то ошибочно. Но не начинать и молчать - хотя, может быть, он, папа-муж, больше всего был бы рад сейчас твоему молчанию - тоже было бы неправильно. Потому что слова внутри тебя копятся, копятся, и неправильно их замалчивать. Неверно.
Ты молчишь, думая об этом. И он молчит. И ест салат, и ничего не говорит. Только смотрит - устало и как-то благодарно. И что-то между вами тает.
А потом он дожевывает свой салат и говорит - и это его первая фраза за вечер, он даже «Привет» не сказал, когда зашел в квартиру, боялся разбудить ребенка, - и он говорит: «Какие были сегодня какашки?»
И ты понимаешь, что счастлива. Внутри тебя все тает окончательно, и тебя уже не остановить. И ты рассказываешь про какашки (прекрасные были какашки, к слову сказать, особенно прекрасны они были тем, что ты их увидела непосредственно в горшке), и про пирамидку, и про яблочный сок.
Всего-то надо было подождать 15 минут, пока муж отдохнет, поест и немного придёт в себя, а не набрасываться на него с порога с потоком новостей, которые муж сейчас не в силах адекватно воспринимать.
А день закончился. И завтра будет такой же. Но, конечно, другой. Новый счастливый день.
Ира Форд