Петя
Наверное, с каждым случалась такая штука - идешь по улице и видишь - лежит человек, ни живой, ни мертвый. И, вроде, прилично одет, и ни к чему ему валяться на асфальте. А может скорую вызвать, может человеку плохо? Да нет, он просто напился, вон, смотри, и бутылка пустая рядом. Так… А вдруг он напился, упал и разбил голову об асфальт?!! Так… Крови нет, наверное, все нормально… Может, вызвать скорую? Не знаю, как у вас, а у меня в такие моменты примерно такой набор мыслей в голове.
Я вызывал скорую только один раз, когда столкнулся с подобным. Было лето, все очень неудачно сложилось в тот день, я носился по своим рабочим делам, и весь этот предстоящий диалог с собственной совестью мог и не состояться, если бы я просто не вертел головой по сторонам.
И вот, он лежит посреди довольно людной площади, с застывшим взглядом смотрит в небо и не шевелится. Спешка спешкой, но я уже не могу пройти мимо. Я останавливаюсь, склоняюсь над ним и машу рукой перед глазами. Глаза не двигаются. И долго не моргают. Пытаюсь нащупать пульс - не получается. Поднимаю его голову и замечаю небольшую лужицу крови под ней… В моей собственной голове проносятся целые вселенные диалогов с самим собой, плюс ко всему этому еще уроки ОБЖ и обложки уголовного кодекса. Первое что приходит на ум - дать по щеке. После первого удара он приходит в себя и начинает очень невнятно мямлить что-то.
- Эй! Слышишь, ты голову сейчас разбил об асфальт, я тебе сейчас скорую вызову.
Он смотрит по сторонам, кровь все так же капает с головы на асфальт. Поймав взгляд на мне, он спрашивает:
- Чё?
- Я тебе скорую вызываю!
Действительно, пытаюсь вызвать скорую, но не могу - просто не знаю, как это сделать с сотового. Пока я думаю, он уже начинает соображать:
- Эээ! Не надо скорую!
- У тебя башка разбита!
- Не надо…
На вид ему лет 40-50, невысокий, не худой, не толстый, очень пьяный. Одет вроде прилично, а вроде и не очень.
- Домой… Домой меня отведи...
Что это? Этот ебучий альтруизм с желанием помочь каждому? Или жажда приключений? У меня работа, и надо бежать, спешка, спешка! А я легкомысленно соглашаюсь отвести его домой. Он мычит свой адрес - с четвертого раза становится понятно, что это недалеко - примерно в двух кварталах.
- Ква... квартира трицть восьм... Мама…
- Что мама?
- Та.. Татьяна Фффедорна……
Он еле идет, даже тащить его под плечо получается очень плохо, он постоянно запинается и падает. Когда он падает, он засыпает; и весь этот диалог про скорую и маму в начинается заново…
В итоге, я дотаскиваю его до подъезда, где он, упав, снова засыпает. Кровь, кажется, больше не капает, но смотреть на эту голову все равно страшно. Я набираю на домофоне номер «38» и жду ответа. Только на третий раз трубку берет женщина и произносит:
- Да?
- Добрый день! Татьяна Федоровна?
- Да, я слушаю! - в ее голосе появляются тревожные нотки.
- Вы меня не знаете, тут ваш сын рядом, кажется, он разбил голову.
- …
- Вы не могли бы открыть, надо, наверное, вызвать ему скорую…
Тон женщины приобретает притворно-усталые нотки:
- Господи, делайте что хотите, я не открою, делайте с ним что хотите, я устала от него…
- Подождите, это же ваш сын, а не мой!
- Молодой человек, я вам все сказала, я не открою.
Она бросает трубку домофона. Я звоню еще, и еще, и еще, но она больше не берет трубку. Рядом, лежа на газоне, безразличным взглядом смотрит в небо мой новый знакомый. И не моргает.
- Эй! Эй! - я снова бью его по щекам.
- Ччёёё? - он мутным взглядом смотрит на меня.
- Тебя как звать?
Он немного думает и произносит:
- Пппетя я.
Я даже не знаю, зачем это спросил, просто надо было себя успокоить. Петя продолжает смотреть сквозь меня.
- Петя! Татьяна Федоровна не открывает дверь. Слышишь, я вызываю тебе скорую.
- Нет.
- Что «нет», Петя, ты башку себе разбил об асфальт, ты понимаешь?!
- Не надо…
Петя не в силах долго находиться в полусидячем положении - он снова падает на газон, закрывает глаза и, вроде бы, даже улыбается.
Делать нечего. Я все-таки вызываю ему скорую. Случайный прохожий помог набрать мне номер на моем телефоне. Они приезжают почти сразу же, Петя даже не успевает понять, что это уже не я с ним разговариваю. Голова Пети обрабатывается йодом и перематывается мокрым бинтом. И только когда это происходит, Петя все-таки понимает, что случилось. Рядом стоит белая газель в красную полоску, скачут женщины в голубых халатах, а Петя смотрит на меня, смотрит, как на предателя. Этот взгляд я никогда не забуду, хотя до сих пор самоуверенно считаю, что спас ему жизнь.
Петю сразу же увезли в больницу. Ну а я, конечно же, не вернулся на работу. Я остался у этого подъезда, еще несколько раз попробовал позвонить в домофон Татьяне Федоровне, в надежде задеть ее материнские чувства, но, увы, так и не дозвонился.
Я вызывал скорую только один раз, когда столкнулся с подобным. Было лето, все очень неудачно сложилось в тот день, я носился по своим рабочим делам, и весь этот предстоящий диалог с собственной совестью мог и не состояться, если бы я просто не вертел головой по сторонам.
И вот, он лежит посреди довольно людной площади, с застывшим взглядом смотрит в небо и не шевелится. Спешка спешкой, но я уже не могу пройти мимо. Я останавливаюсь, склоняюсь над ним и машу рукой перед глазами. Глаза не двигаются. И долго не моргают. Пытаюсь нащупать пульс - не получается. Поднимаю его голову и замечаю небольшую лужицу крови под ней… В моей собственной голове проносятся целые вселенные диалогов с самим собой, плюс ко всему этому еще уроки ОБЖ и обложки уголовного кодекса. Первое что приходит на ум - дать по щеке. После первого удара он приходит в себя и начинает очень невнятно мямлить что-то.
- Эй! Слышишь, ты голову сейчас разбил об асфальт, я тебе сейчас скорую вызову.
Он смотрит по сторонам, кровь все так же капает с головы на асфальт. Поймав взгляд на мне, он спрашивает:
- Чё?
- Я тебе скорую вызываю!
Действительно, пытаюсь вызвать скорую, но не могу - просто не знаю, как это сделать с сотового. Пока я думаю, он уже начинает соображать:
- Эээ! Не надо скорую!
- У тебя башка разбита!
- Не надо…
На вид ему лет 40-50, невысокий, не худой, не толстый, очень пьяный. Одет вроде прилично, а вроде и не очень.
- Домой… Домой меня отведи...
Что это? Этот ебучий альтруизм с желанием помочь каждому? Или жажда приключений? У меня работа, и надо бежать, спешка, спешка! А я легкомысленно соглашаюсь отвести его домой. Он мычит свой адрес - с четвертого раза становится понятно, что это недалеко - примерно в двух кварталах.
- Ква... квартира трицть восьм... Мама…
- Что мама?
- Та.. Татьяна Фффедорна……
Он еле идет, даже тащить его под плечо получается очень плохо, он постоянно запинается и падает. Когда он падает, он засыпает; и весь этот диалог про скорую и маму в начинается заново…
В итоге, я дотаскиваю его до подъезда, где он, упав, снова засыпает. Кровь, кажется, больше не капает, но смотреть на эту голову все равно страшно. Я набираю на домофоне номер «38» и жду ответа. Только на третий раз трубку берет женщина и произносит:
- Да?
- Добрый день! Татьяна Федоровна?
- Да, я слушаю! - в ее голосе появляются тревожные нотки.
- Вы меня не знаете, тут ваш сын рядом, кажется, он разбил голову.
- …
- Вы не могли бы открыть, надо, наверное, вызвать ему скорую…
Тон женщины приобретает притворно-усталые нотки:
- Господи, делайте что хотите, я не открою, делайте с ним что хотите, я устала от него…
- Подождите, это же ваш сын, а не мой!
- Молодой человек, я вам все сказала, я не открою.
Она бросает трубку домофона. Я звоню еще, и еще, и еще, но она больше не берет трубку. Рядом, лежа на газоне, безразличным взглядом смотрит в небо мой новый знакомый. И не моргает.
- Эй! Эй! - я снова бью его по щекам.
- Ччёёё? - он мутным взглядом смотрит на меня.
- Тебя как звать?
Он немного думает и произносит:
- Пппетя я.
Я даже не знаю, зачем это спросил, просто надо было себя успокоить. Петя продолжает смотреть сквозь меня.
- Петя! Татьяна Федоровна не открывает дверь. Слышишь, я вызываю тебе скорую.
- Нет.
- Что «нет», Петя, ты башку себе разбил об асфальт, ты понимаешь?!
- Не надо…
Петя не в силах долго находиться в полусидячем положении - он снова падает на газон, закрывает глаза и, вроде бы, даже улыбается.
Делать нечего. Я все-таки вызываю ему скорую. Случайный прохожий помог набрать мне номер на моем телефоне. Они приезжают почти сразу же, Петя даже не успевает понять, что это уже не я с ним разговариваю. Голова Пети обрабатывается йодом и перематывается мокрым бинтом. И только когда это происходит, Петя все-таки понимает, что случилось. Рядом стоит белая газель в красную полоску, скачут женщины в голубых халатах, а Петя смотрит на меня, смотрит, как на предателя. Этот взгляд я никогда не забуду, хотя до сих пор самоуверенно считаю, что спас ему жизнь.
Петю сразу же увезли в больницу. Ну а я, конечно же, не вернулся на работу. Я остался у этого подъезда, еще несколько раз попробовал позвонить в домофон Татьяне Федоровне, в надежде задеть ее материнские чувства, но, увы, так и не дозвонился.