(no subject)
44 дня назад умерла моя бабушка, Александра Сергеевна Герасимова и, конечно, она достойна того, чтобы помнить, рассказывать её историю, как принято вспоминать любого умершего, который был любим. В свои 93 она еще играла “Серенаду” Шуберта на фортепиано, обладала ясным сознанием и какой-то удивительной способностью классифицировать и упорядочивать, например, по её записям можно отследить погоду, динамику стоимости продуктов и почти все телефонные звонки за последние 10 лет. Я могу о ней еще много рассказывать, но как-нибудь в другой раз.
А в первую очередь мне хочется поделиться опытом, который я получил, провожая её с этого на тот свет, некоторые моменты показались мне важными для умирающего. Изначально чувствовал, что еду ее провожать, но где-то думал: "Ну может еще годик, а может еще есть шанс выздоровления."
Первое: если человек находится в ясном уме и движется к смерти, то в какой-то момент становится понятно, что он направляется именно туда и ни у кого нет сомнений в этом, и для провожающего, так же важно это признать. Я как-то позволил себе сказать бабушке: "Всё будет в порядке, может быть ты еще встанешь." - и от этого веяло фальшью, а бабушка создала такую тишину, как-будто я её только что предал. Следующее по важности - это оставаться самому живым, когда ты находишься один на один с умирающим - это не так просто, процессы идут сильные и глубокие, так что меня, как провожающего, это затягивало и, сопереживая бабушке, я тоже двигался в эту сторону, но именно это мешало бабушке в пути, ведь она, естественно, не хотела тянуть меня за собой и, с одной стороны, ей хотелось видеть меня рядом, но так, чтобы я точно оставался живым. На протяжении 9 дней у бабушки было несколько состояний, которые пришлось преодолеть и без преодоления которых уйти ну просто невозможно - это чувствовалось как неизбежность.
Животный страх. Она звала и говорила, почти плача, что ей страшно и это был даже не страх, а скорее животный ужас, когда хочется просто развернуться и убежать, по началу она и пыталась это сделать, как бы отрешиться от этого и надеяться, что умрет незаметно для себя, но через сутки ей стало понятно, что так не получится, что туда надо посмотреть. Не знаю, на сколько мой детский лепет, про то что все через это проходят и тут нечего боятся помогал, но это успокоило, как минимум меня. Я четко понимал, что покажи этот ужас мне, я просто убегу под одеяло и попытаюсь прикинуться, что меня уже нет и со мной этого случиться не может. Но в какой-то момент спокойствие разлилось по квартире и стало ясно, что всё; этот ужас уже не вернется. Начало ощущаться её стремление туда, но вместо страха пришли иные вещи, мешающие уйти. Сознание цеплялось, силилось что-то упорядочить, за что-то нести ответственность, чувствовалось, что какая-то тяжесть давит, тогда я начал перебирать вещи, которыми она дорожила: фортепиано, часы, старые фотографии, могила Мамы - пообещал, что не брошу все это просто так. Напряжение в воздухе развеялось, бабушка облегченно вздохнула и, кажется, улыбнулась, приготовилась, но опять обнаружила себя живой. Не зная что делать, я решил покормить её радостной пищей: она любила финики, а также вареные яйца, но именно по ее рецепту: 6 яиц в холодную воду и 11.5 минут по красному будильнику на правой нижней конфорке её плиты, наверное, ей было важно, что я перенял этот рецепт, вообще это казалось очень важным для нее, что кто-то что-то перенял от неё.. И снова радость: последний праздничный обед. И опять не уходится, что-то мешает, надо сказать, что тело у бабушки начинало, от долгого лежания, совсем распадаться и чувствовалось, что надо спешить. Тогда открылась важная вещь, нужно рассказать биографию, те скудные факты, которые я знал о бабушке, вскрыли очень большой пласт, во время рассказа она кивала головой и в воздухе бежали эмоции, чувства - с невиданной скоростью. И мне показалось, что теперь точно всё, но нет.
Из практического: в какой-то момент бабушка явно устала от происходящего и пыталась отказаться от воды и еды, тут конечно приходилось проявлять настойчивость и объяснить, что все равно придется пройти через определенные процессы, но мучаясь от жажды их проходить гораздо неприятней - это сработало. Надо сказать, что её координация стала сбоить, речевой аппарат тоже, но ее сознание обострилось так, что ей даже говорить не приходилось, чтобы быть понятой.
Уйти все не удавалось, бабушка лежала, устало вздыхала, и с надеждой смотрела куда-то вдаль, и в один момент сказала: "Я ничего не успела". Тогда была найден очередной пункт: рассказать о тех и том кому и чему она корень: о внуках и правнуках о решетке забора транспортного института, которую она проектировала, о доброй памяти друзей и хороших впечатлениях тех, кто был с ней знаком. А потом ей снова стало страшно, но уже по другому, она не знала что ее ждет там, и это был страх суда, тут конечно теряешься, ведь что можно знать об этом, но показалось важным со всей верой сказать, что там за гранью, есть кто-то, кто любит и встретит. А потом стало страшно мне, объяснить, что дальше она должна пойти одна и сказать прощай. Сказать "прощай" - важно. На следующее утро я посадил ее в кресло, откуда она и ушла, взгляд был направлен в небо, будто она ушла через окно и сама себя провожала взглядом, а крестик еще какое-то время тянулся за душой, вылез из под рубашки и блестел на солнце. И смерть, она как сон, невозможно поймать, когда именно человек ушел. Но было четкое ощущение, что бабушка красиво в тишине и с ясном сознании сделала этот шаг, прощай. Связь с ней я чувствую до сих пор, как будто, выступая провожающим, я эту связь создал и есть еще одна граница, уже для души, до которой она остается связанной со своим провожатым. Так что могу сказать, что эти 3, 9, 40 (по моим ощущениям 42 дня) - это неспроста.
Провожать - это важно, и, наверное, важен именно сам акт, после которого может пройти еще год или даже несколько жизни. Глубина смерти и процесса погружения туда непостижима для живых это манит и пугает.
Самое важное - это признание умирания и внимательность к происходящему. Хочется верить, что кому-нибудь изложенное здесь окажется полезным, внимание к умирающему, дает очень много мудрости.
И пусть всем умершим будет покойно.
Аминь