«Это стоит попробовать»
Я была на концерте Сургановой 22-го февраля, и это было светло. Как же правы поклонники, называющие её Светлячком! Света, Сурганова, Сурик, Светлячок… Всё началось даже не 22-го февраля, а 21-го, когда я ехала в электричке и думала: «Вот я. Я еду в электричке и думаю, что завтра пойду на концерт Сургановой. А где, интересно, сейчас Сурганова, о чем она думает?» У неё в тот день был концерт в Павлове, небольшом городе Нижегородской области.
читать дальше
Дальше - больше, дальше - удивительнее. Я встретилась с одним близким человеком (совершенно незнакомым с творчеством Сургановой), и мы разговорились о городах, вспомнили Бродского, и совершенно внезапно мне был процитирован такой отрывок: «Я вернулся в мой город, знакомый до слез, до прожилок, до детских припухлых желез». Сказать, что я остолбенела - значит ничего не сказать. Дар речи пропал. Я сглотнула, собралась с мыслями и выдавила:
- Ты откуда знаешь это стихотворение?
- Что значит «откуда»? Я его услышал давным-давно ещё в исполнении Башлачева, причем каком-то реперском.
- Реперском? - пролепетала я. Впрочем, сильнее меня было уже трудно удивить.
- Ну да, каком-то совершенно невообразимом. А вообще-то это Мандельштам.
Дар речи потихоньку вернулся, я выдохнула.
- Вообще-то это песня Сургановой с нового альбома, который она завтра презентует в Нижнем и на этот концерт я пойду. Так не бывает! («Ленинград», «Часть I: вечное движение»).
- Да, вот это совпадение…
Вот так совершенно случайно концерт Сургановой был предвосхищен цитатой из её песни (авторство текста она указывает крайне редко и поэтому происходят такие открытия). Сначала я была готова поверить, что тот человек скачал и послушал этот новый альбом, зная, что я пойду на концерт.
На следующий день, подходя к клубу, я ощущала, что меня слегка трясет. Позади был оставлен любимый человек, впереди была любимая музыка и исполнение мечты, рядом шла подруга, которая вообще-то родная и близкая, но таковой в тот момент почему-то не воспринимаемая. Когда мы зашли в зал, до концерта оставалось около часа, и мы легко подошли к сцене, вплотную. Там уже стояли три гитары, синтезатор, и на столике лежала скрипка. Увидев всё это, я немного успокоилась: Рубикон перейден, мосты сожжены, - вряд ли теперь можно что-то отменить. В оставшееся до концерта время мы с подругой болтали, крутили головами и обсуждали, что бы хотели услышать и что же услышим на самом деле. Где-то в без десяти семь народ уже начал предпринимать попытки вызвать Светлану, но людей собралось ещё довольно мало. В семь захлопали посильнее. В семь десять уже топали и хлопали руками по сцене, а в семь пятнадцать Светлана и Валерий Тхай вышли.
Света оказалась немного выше, чем я её себе представляла, и была одета очень просто: в широкие черные брюки и черный пиджак с белой майкой. Я давно не видела её фотографий, и её прическа показалась немного детской: ровно подстриженная челка на лбу, и каре до середины шеи. Она, улыбнувшись, поздоровалась и сказала: «Мне было очень трудно составлять программу в этот раз, вы нас знаете уже вдоль и поперек, мы приезжаем к вам уже четвертый раз… Я долго думала, чем вас порадовать, что же вам спеть такого... И решила, что сначала для разогрева, вашего и нашего с Валерой, мы сыграем вам старые хиты, а потом пойдем по заявкам». Сразу же взялись за гитары и спели «Корабли». Это был бой двух гитар. Такой бой, в котором нет проигравших. Итак, они сыграли:
1. Корабли;
2. Весна;
3. Милая девочка;
4. Лучший жребий;
5. Бисер (слова Светланы Голубевой);
6. «Я так тебя любила, я так тебя хотела» (слова Светланы Голубевой);
7. Не бойся милая;
8. Белая;
9. Ленинград (стихи О.Мандельштама);
9. Курица;
10. Вечное движение;
11. Звучи гитара;
12. Д‘Арк;
13. Забирай;
14. Ну вот и всё;
15. К Элоизе (Наутилус);
16. Мне нравится (стихи Цветаевой).
дочитать уже, блин, до конца
Песни «Бисер» и «Ленинград» были «приветом Нижнему Новгороду от Питера» по выражению Светы. Аудитория, кстати, была разнородной: слева стояли питерцы, справа - москвичи, но большинство, конечно, нижегородцы. Были и кировчане. Практически к каждой песне было пояснение, подводка, хотя бы в несколько слов. «Дальше только ты, весна!» - и сыграли «Весну». После окончания «Курицы» Сурганова сказала: «Ну какие же эти женщины, никаких красок на них не хватает!». Неизвестную мне песню Голубевой, которую я назвала по первым строчкам (и это припев, кстати), она приурочила к 23-му февраля: «Это песня о том, какими бы мы не хотели видеть своих мужчин. То есть мы хотим, чтобы они были сильными, мужественными, меньше говорили и больше делали» - довольно феминистично, на мой взгляд. Предваряя песню «К Элоизе», Светлана сказала: «А сейчас я хочу спеть одну замечательную песню, не по вашим пожеланиям, а по своему собственному. Чуть не оговорилась: “незабвенных Ночных снайперов”, - Наутилуса, конечно». Перед «Звучи гитара» она хитро произнесла: «А расскажите, как вы меня любили?». Ей несли и несли цветы - жёлтые, только желтые тюльпаны и хризантемы. Было видно, как эти цветы движутся в толпе поверх голов к сцене, чтобы быть подхваченными Светиными руками. Каждого дарителя она благодарила. Одним из первых на сцену с цветами поднялся мальчик, который потом стал одним из действующих лиц концерта. Он отдал букет и сказал: «Я ваш однофамилец». «Да? Замечательно. А как тебе фамилия?» «Сурганов». Сурганов уронил скрипку, Света подняла её со словами: «Ничего страшного. Ничего. Вот за что я люблю эти электрические скрикпи, эти палочки со струнами, - всё им хоть бы хны. Так, ну что, скрипочка размялась… Теперь, думаю, можно и сыграть вам что-нибудь такое. “Вечное движение”. Где есть движение, там есть жизнь; где есть жизнь, там есть движение. Эта композиция - о жизни, о всех её движениях, горестях и радостях».
Она долго настраивала скрипку, потом заиграла, как-то тихо, неуверенно. Вышла на помост, на тот язык, у которого мы стояли, и была близко-близко - рукой дотянуться. Полужестами и мимикой передавала что-то звукорежиссеру, бывшему в зале за пультом. Опустившись на корточки, смотрела вперед и играла, постепенно становясь всё увереннее. Настроенная аппаратура била басами. С самого начала этой песни я вспомнила о Мите, он как-то вывешивал её, я знаю, что она ему очень нравится. Опять же - движение, да... Что бы мне хотелось передать ему, так это ту песню.
Света играла, закрывая глаза. Музыка, творимая ею, казалась совершенно несложной - дело только в амплитуде движений длинного смычка. Меня не покидала мысль: о чем она сейчас думает? Где она? Вообще, стоило ей заиграть, как она преображалась во что-то неземное, нездешнее, существующее здесь только отчасти. Музыка уводила её с первых звуков, с первых нот. «Поэт заводит речь - поэта далеко заводит речь» - Цветаева была права, говоря это, и это столь же применимо к музыкантам и к музыке, которые творят друг друга. Я как-то очень остро чувствовала уход Светы в музыку - мне оставалось одиночество и чистые звуки, а Света… О чем она думала? О любви, смерти, жизни, преодолении, следующем концерте или вовсе о какой-то мелочи вроде жмущих туфлей? Она как будто говорила с кем-то, иногда это прорывалось в её мимике. Кивая, склоняясь. Отрицательно мотая головой - с кем она говорила? Может, создавая музыку, она уходит в другой мир. Ведь она принадлежит тому, что стоит за музыкой, это видно… Она легко уходит за песни, оставляя нежную и ностальгическую мысль: «Где ты, Светка, где ты?.. Что тебе доступно? С кем ты сейчас, загородившись от нас этой дивной музыкой?».
А записки шли и шли. Она читала некоторые, - те, что попадали в руки первыми, складывала кипы бумаг на столик к скрипке. «Вы знаете, мне нужен секретарь». «Из вашего славного города я сегодня поеду на поезде, вот будет что почитать, подкинули мен литературы». Развернув один лист, она хмыкнула и сказала: «И что я мучалась накануне, программу составляла, - вот тут всё уже написано!». Юля и Дима приглашали её на свою свадьбу, кто-то просил передать кому-то поцелуй. Её благодарили и просили что-то исполнить, она радостно спела «Белую», которая стала самой заводной песней того вечера. «Очнутся крылья за спиной» - и десятки рук поднимались в воздух. Самой загадочной была записка про «это». Светлана зачитала её: «Светлана, скажите, пожалуйста, “это стоит попробовать”». «Ну что ж… Я думаю, это стоит попробовать!». Через несколько песен последовало продолжение: «Светлана, мы хотим, чтобы вы повторили это три раза». «ЭТО стоит попробовать. Это СТОИТ попробовать. Это стоит ПОПРОБОВАТЬ». Не обошлось без вопросов о взаимоотношениях с Валерием Тхаем. Сурганова развернула очередную записку и прочитала глубоким голосом с придыханием: «Правда, что вы не изменяете Валерию Тхаю?». Взглянув на него, Света ответила этим же «сексуальным» голосом с расстановкой: «Я… не изменяю Валерию Тхаю… уже восемнадцать лет…». Она читала «Бабочку» Бродского. Сначала отказывалась: «Ну что вы, нет. Такой подвиг я совершила всего один раз, в Октябрьском. Нет, я ничего не помню уже, оно такое длинное!» и тут же, без перехода, начала читать. Дойдя до второй части, споткнулась, засмеялась, махнула рукой и снова взялась за гитару.
При вызове на бис она вышла со стаканом в руке, выпила «за ваше здоровье». Обняв роскошный букет алых роз - единственный не желтый букет среди всех подаренных, она спела «Мне нравится». И в тот момент меня поразило её неожиданное сходство с автором этих строк, с Цветаевой - ровная челка, каре, большой ровный нос и тонкие губы. И бешеная увлеченность творчеством.
…Мы стояли в полутемном зале и кричали: «Света, Света!», но ни света, ни Светы так и не допросились...