Melbourne Open House, часть 2
В 2009 году список объектов мельбурнского Дня открытых дверей состоял из 30-ти с чем-то зданий. Мы тогда посмотрели аж целых семь. При нынешней цифре в 200+ нечего и пытаться достичь такого же процента, но мы за количеством гнаться перестали. А вот качество в этом году порадовало.
На воскресенье мы выбрали два объекта в соседних с нами пригородах, куда можно доехать на великах.
Этот мини-Парфенон, спрятавшийся на тихой улочке в районе Эссендон, был когда-то усадьбой разбогатевшего пивовара (крайне популярный в мельбурнской истории сюжет). Он прожил там с 1890-го до 1911-го, а затем дом перешел во владение знаменитого книгоиздателя Эдварда Коула. Успешный бизнесмен и эксцентричный мыслитель в одном лице, он писал вольнодумческие памфлеты и мечтал о мире, где людей не будут разделять языки и религии. Кто читал мою книжку, наверняка вспомнят его огромный магазин, битком набитый чудесами. Немудрено, что в усадьбу Earlsbrae Hall он переехал вместе со своими домашними обезьянками.
Бывшая хозяйская спальня, выходящая на балкон. Сейчас в ней находится музыкальный класс женской частной школы, в чьи руки перешла усадьба после смерти Коула.
С этого балкона когда-то можно было увидеть огромную клумбу в виде радуги - символа книжной империи Коула. Клумбы давно нет, а сама усадьба называется теперь Lowther Hall, в честь архиепископа, основавшего там школу.
Нашла только такое крошечное фото с клумбой и ее хозяином.
Кроме обезьянок, у Коула в усадьбе был еще большой вольер для птиц. Теперь пернатых тут гораздо меньше.
А вот интерьеры все такие же роскошные.
Деревянная балюстрада вся вырезана вручную.
Так же добротно и на века были сделаны детские книжки Коула. На этих «Веселых картинках» выросло не одно поколение австралийцев, и сейчас их по-прежнему интересно читать.
Апофеозом нашего Melbourne Open House 2017 стал еще один осколок мельбурнской истории, о котором я никогда прежде не слышала.
Удивительное здание старого мусоросжигательного завода - Essendon Incinerator - с улицы не видно: его скрывает более поздняя пристройка, запечатленная на фото выше. Весь комплекс сейчас занимает художественная галерея, хотя в данном случае само здание мне кажется несравнимо более интересным, чем его современная начинка.
Заходим. Чтобы попасть в инсинератор, надо пройти в лестнице во внутренний двор.
Пока мы идем, расскажу, с чего все начиналось. На протяжении долгих веков людей мало заботила проблема утилизации мусора. Свалки и сточные канавы могли оскорблять своим видом и запахом, но понятие вреда для здоровья появилось совсем недавно. Одним из толчков к этому стала эпидемия испанки, охватившей весь мир в 1918-м. Австралия тоже пострадала, и местная общественность обеспокоилась вопросом, что же делать с мусором. Одна из мельбурнских свалок давно мозолила глаза и прочие органы чувств жителям Эссендона. Огромную мусорную кучу пытались сжечь, но ядовитый дым и копоть вызвали негодование всей округи: уже тогда это был густо населенный пригород. К счастью, на помощь пришли новейшие технологии.
Перед нами - печи, спроектированные для «чистого» сжигания мусора. В 20-е годы эта идея казалась универсальным решением проблемы. Инсинераторы были дешевы в обслуживании и крайне эффективны: принудительная тяга уничтожала вредные продукты сгорания, заставляя их циркулировать до полного исчезновения. На выходе получался прозрачный дым и куча пепла, который можно было с пользой утилизовать.
Всё оборудование завода, до последнего винтика, было спроектировано и сделано в Австралии, а вот архитектурное воплощение поручили американцу Уолтеру Бёрли Гриффину (Walter Burley Griffin). Нам он знаком, в первую очередь, как автор градостроительного плана Канберры. Одной из задач Гриффина было вписать сугубо индустриальное здание в ландшафт жилого района. Как человек, испытавший в свое время влияние чикагской «Школы прерий», он с этой задачей справился блестяще. Представители этого течения создали немало шедевров в жанре «органической архитектуры»: чего стоит один только Дом над водопадом Фрэнка Ллойда Райта.
Источник
В воплощении Бёрли Гриффина мусоросжигательный завод превратился в средиземноморский коттедж.
Эстетика сочетается тут с функциональностью: так, колоннада веранды - это всего-навсего водопроводные трубы. Отсутствие грязного дыма позволило сделать трубу на крыше невысокой, а треугольные мотивы придают зданию цельность и законченность.
С 1929-го по 1938-й Reverberatory Incinerator Company построила в Австралии 13 мусоросжигательных заводов. Шесть из них стоят до сих пор, причем только этот, мельбурнский, сохранил нетронутым почти всё оборудование. Даже в реконструированных частях здания проступает их прошлое. Вот сюда заезжали самосвалы с мусором:
Их содержимое ссыпалось в огромные воронки, а оттуда попадало естественным путем в печи, расположенные этажом ниже. Рабочим даже не приходилось пачкаться. К слову, работа в инсинераторах отличалась невероятно высокими по тем временам гигиеническими стандартами. Всё было сделано для того, чтобы люди не чувствовали себя «мусорщиками»: на заводе были душевые кабины, весь процесс был максимально автоматизирован, а осознание общественной важности своего труда давало чувство удовлетворения.
И пока я слушала рассказ гида во время экскурсии, меня всё сильнее торкало ощущение, что этот мусоросжигающий завод - часть идеального мира, в котором хотелось бы жить. Где всё функциональное красиво, где всё эффективно, правильно и цельно. Вот еще одна деталь: та пристройка к зданию, которую мы видели в начале, - это завод по производству битума. Энергия в него поступала от сжигания мусора, а изготавливался битум из того самого пепла. А потом им мостили окрестные улицы, спортплощадки и парк вдоль реки.
Однако в нашем реальном мире идеальное не приживается, и век инсинераторов оказался недолог. Уже к сороковым грузовики достигли таких размеров, что оказалось дешевле возить мусор на отдаленные свалки, чем возиться с переработкой.
А инсинераторы остались памятниками несбывшихся надежд - как, например, этот квинслендский, переделанный в театр.
Источник
На воскресенье мы выбрали два объекта в соседних с нами пригородах, куда можно доехать на великах.
Этот мини-Парфенон, спрятавшийся на тихой улочке в районе Эссендон, был когда-то усадьбой разбогатевшего пивовара (крайне популярный в мельбурнской истории сюжет). Он прожил там с 1890-го до 1911-го, а затем дом перешел во владение знаменитого книгоиздателя Эдварда Коула. Успешный бизнесмен и эксцентричный мыслитель в одном лице, он писал вольнодумческие памфлеты и мечтал о мире, где людей не будут разделять языки и религии. Кто читал мою книжку, наверняка вспомнят его огромный магазин, битком набитый чудесами. Немудрено, что в усадьбу Earlsbrae Hall он переехал вместе со своими домашними обезьянками.
Бывшая хозяйская спальня, выходящая на балкон. Сейчас в ней находится музыкальный класс женской частной школы, в чьи руки перешла усадьба после смерти Коула.
С этого балкона когда-то можно было увидеть огромную клумбу в виде радуги - символа книжной империи Коула. Клумбы давно нет, а сама усадьба называется теперь Lowther Hall, в честь архиепископа, основавшего там школу.
Нашла только такое крошечное фото с клумбой и ее хозяином.
Кроме обезьянок, у Коула в усадьбе был еще большой вольер для птиц. Теперь пернатых тут гораздо меньше.
А вот интерьеры все такие же роскошные.
Деревянная балюстрада вся вырезана вручную.
Так же добротно и на века были сделаны детские книжки Коула. На этих «Веселых картинках» выросло не одно поколение австралийцев, и сейчас их по-прежнему интересно читать.
Апофеозом нашего Melbourne Open House 2017 стал еще один осколок мельбурнской истории, о котором я никогда прежде не слышала.
Удивительное здание старого мусоросжигательного завода - Essendon Incinerator - с улицы не видно: его скрывает более поздняя пристройка, запечатленная на фото выше. Весь комплекс сейчас занимает художественная галерея, хотя в данном случае само здание мне кажется несравнимо более интересным, чем его современная начинка.
Заходим. Чтобы попасть в инсинератор, надо пройти в лестнице во внутренний двор.
Пока мы идем, расскажу, с чего все начиналось. На протяжении долгих веков людей мало заботила проблема утилизации мусора. Свалки и сточные канавы могли оскорблять своим видом и запахом, но понятие вреда для здоровья появилось совсем недавно. Одним из толчков к этому стала эпидемия испанки, охватившей весь мир в 1918-м. Австралия тоже пострадала, и местная общественность обеспокоилась вопросом, что же делать с мусором. Одна из мельбурнских свалок давно мозолила глаза и прочие органы чувств жителям Эссендона. Огромную мусорную кучу пытались сжечь, но ядовитый дым и копоть вызвали негодование всей округи: уже тогда это был густо населенный пригород. К счастью, на помощь пришли новейшие технологии.
Перед нами - печи, спроектированные для «чистого» сжигания мусора. В 20-е годы эта идея казалась универсальным решением проблемы. Инсинераторы были дешевы в обслуживании и крайне эффективны: принудительная тяга уничтожала вредные продукты сгорания, заставляя их циркулировать до полного исчезновения. На выходе получался прозрачный дым и куча пепла, который можно было с пользой утилизовать.
Всё оборудование завода, до последнего винтика, было спроектировано и сделано в Австралии, а вот архитектурное воплощение поручили американцу Уолтеру Бёрли Гриффину (Walter Burley Griffin). Нам он знаком, в первую очередь, как автор градостроительного плана Канберры. Одной из задач Гриффина было вписать сугубо индустриальное здание в ландшафт жилого района. Как человек, испытавший в свое время влияние чикагской «Школы прерий», он с этой задачей справился блестяще. Представители этого течения создали немало шедевров в жанре «органической архитектуры»: чего стоит один только Дом над водопадом Фрэнка Ллойда Райта.
Источник
В воплощении Бёрли Гриффина мусоросжигательный завод превратился в средиземноморский коттедж.
Эстетика сочетается тут с функциональностью: так, колоннада веранды - это всего-навсего водопроводные трубы. Отсутствие грязного дыма позволило сделать трубу на крыше невысокой, а треугольные мотивы придают зданию цельность и законченность.
С 1929-го по 1938-й Reverberatory Incinerator Company построила в Австралии 13 мусоросжигательных заводов. Шесть из них стоят до сих пор, причем только этот, мельбурнский, сохранил нетронутым почти всё оборудование. Даже в реконструированных частях здания проступает их прошлое. Вот сюда заезжали самосвалы с мусором:
Их содержимое ссыпалось в огромные воронки, а оттуда попадало естественным путем в печи, расположенные этажом ниже. Рабочим даже не приходилось пачкаться. К слову, работа в инсинераторах отличалась невероятно высокими по тем временам гигиеническими стандартами. Всё было сделано для того, чтобы люди не чувствовали себя «мусорщиками»: на заводе были душевые кабины, весь процесс был максимально автоматизирован, а осознание общественной важности своего труда давало чувство удовлетворения.
И пока я слушала рассказ гида во время экскурсии, меня всё сильнее торкало ощущение, что этот мусоросжигающий завод - часть идеального мира, в котором хотелось бы жить. Где всё функциональное красиво, где всё эффективно, правильно и цельно. Вот еще одна деталь: та пристройка к зданию, которую мы видели в начале, - это завод по производству битума. Энергия в него поступала от сжигания мусора, а изготавливался битум из того самого пепла. А потом им мостили окрестные улицы, спортплощадки и парк вдоль реки.
Однако в нашем реальном мире идеальное не приживается, и век инсинераторов оказался недолог. Уже к сороковым грузовики достигли таких размеров, что оказалось дешевле возить мусор на отдаленные свалки, чем возиться с переработкой.
А инсинераторы остались памятниками несбывшихся надежд - как, например, этот квинслендский, переделанный в театр.
Источник