За кулисами романа: музыка
Говорят, о чем бы писатель ни писал, он всегда пишет о себе. Музыка всегда занимала в моей жизни особое место, и было бы странно, если бы она не просачивалась в мое творчество. Я никогда не пишу под музыку - аудиальный канал восприятия у меня очень сильный и легко забивает все остальные, мешая сосредоточиться; зато на концертах мне прекрасно думается в фоновом режиме, и легко нафантазировать небольшой эпизод (или даже целого героя!), пока оркестр исполняет очередную симфонию :) Конечно, не всё, что придумывается во время этих культпоходов, связано с музыкой. Но бывает, что атмосфера концертного зала и тот эмоциональный опыт, который ты получаешь, оказываясь там, идеально ложатся в текст. И тогда рождаются сцены вроде той, где герои моей книжки попадают в зал мельбурнской мэрии.
В мельбурнской мэрии мы бывали несчетное количество раз, и, оказываясь на боковом балконе, я почти всегда вспоминаю эту свою романную сцену. Однако сто лет назад зал выглядел совсем не так, каким мы видим его сегодня. В 1925 году он сгорел при пожаре вместе с органом, и оригинальные интерьеры мне пришлось восстанавливать по фотографиям и рисункам.
Как и другие многофункциональные публичные помещения того времени, зал мельбурнской мэрии был сильно вытянут в длину. Сиденья в партере можно было в любой момент убрать, чтобы использовать его для балов, банкетов, письменных экзаменов и т.д. Сейчас зал почти квадратный, а вот сиденья внизу убирают по-прежнему - например, для концерта Tangerine Dream, куда мы ходили пару недель назад :)
Когда я работала над книжкой, мне, конечно же, хотелось узнать, какую музыку можно было послушать в мэрии в 1910 году. Главным источником информации были все те же газеты, где, помимо новостей и сплетен, публиковали афиши культурно-развлекательных мероприятий. На одной из таких страниц, набранных мельчайшим, едва различимым шрифтом (бедные мои глаза!), мелькнул Римский-Корсаков - кажется, «Песня индийского гостя» в исполнении каких-то русских гастролеров. Я в то время уже фанатела в полный рост от «Садко» и «Шехерезады», и в душе засело желание, чтобы эта музыка прозвучала в книжке. Это было против всякой логики: кроме одного полукурьезного случая, имя Римского не мелькает в афишах тех лет ни разу. Но, как гласит народная мудрость, если хочется, но нельзя, то можно (с). Так, наряду с аккуратно выверенными событиями, даты которых нередко подбирались с точностью до дня, в книжку попал образец чисто художественного вымысла :)
А вот упомянутые в той же «концертной» главе Коррики существовали в действительности. Corrick Family Entertainers - так они себя называли - были не просто необычной семьей, все члены которой играли на музыкальных инструментах и ездили с гастролями по Англии, Австралии и Новой Зеландии. Изобретательные и яркие шоумены, Коррики с удовольствием осваивали новейшие достижения техники, доступные людям начала 20 века. Они снимали собственные киноролики, которые использовали затем в своих «мультимедийных» программах. До нас дошло больше сотни фильмов, сделанных Корриками, включая редкие кадры уличной жизни в разных городах и странах, а также раскрашенные вручную ленты и фильмы с использованием спецэффектов. За подробностями отсылаю на сайт Национального кино- и звукового архива Австралии.
Талантливое новозеландское семейство - органист и композитор Альберт Коррик, его жена Сара и восемь их детей - сочетали в своих концертах элементы различных жанров: они пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, декламировали стихи и устраивали для публики что-то вроде караоке, показывая иллюстрированные слайды. В общем, даже по меркам того времени, когда популярное искусство было в принципе весьма эклектичным (я писала об этом подробней), Коррики выделялись из множества театрально-музыкальных трупп и раз за разом собирали аншлаги. Можно себе представить, какой насыщенной и творческой была жизнь их детей - а они ведь еще и путешествовали! Одно время мне даже хотелось что-нибудь написать на основе их истории.
Но вернемся к нынешней книжке. Надо сказать, что я очень люблю «говорящие» детали, которые добавляют к истории оттенки и смыслы через символику, интертекстуальность и т.д. Однако самое абстрактное из искусств почти никогда не несет у меня дополнительной нагрузки. Когда я выбираю музыкальные произведения для книжек (да, в текущей тоже без этого не обойдется :), для меня важнее их характер, настроение, чем отсылки к текстам или истории. Исключение составляют обе песни, которые мадам Мельба поет с пластинок в главе про день рождения Ванессы.
- Он постоянно дарит мне музыку, - сказала Ванесса, не поворачивая головы. - Походы на концерты, в оперу; пластинки. Эти записи Мельбы, по фунту штука - он мне все их готов скупить.
Граммофон в те годы воспринимался примерно так же, как видеомагнитофон в советские 1980-е, так что одно лишь наличие дома «говорящей машины» позволяет причислить обеих героинь как минимум к верхушке среднего класса.
Путь Эдисонова изобретения в Австралию был непростым, возможности аппарата тут оценили не сразу, но уже в 1907 году один из мельбурнских музыкальных магазинов имел в наличии тысячу граммофонов и более 50 тысяч пластинок.
Конечно, не все пластинки стоили по фунту (для сравнения, жалованье служанки составляло меньше 20 фунтов в год). Но настоящая звезда, которую на родине готовы были купать в шампанском (буквально!), могла себе позволить быть дорогой.
O for the Wings of a Dove
Эта популярная песня - фрагмент церковного гимна, написанного Феликсом Мендельсоном на текст 55-го псалма.
«И я сказал: `кто дал бы мне крылья, как у голубя? я улетел бы и успокоился бы;
далеко удалился бы я, и оставался бы в пустыне;
поспешил бы укрыться от вихря, от бури'»
Для книги мне нужен был стихотворный перевод этого фрагмента. Поскольку поэт из меня неважный, пришлось обратиться к друзьям и знакомым. Это, кстати, один из примеров того, чем занимаются авторы помимо собственно стучания по клавиатуре :) Поскольку я имела дело исключительно с иноязычными источниками, цитирование нередко превращалось в настоящий квест. Для того, чтобы добыть слова песенки Маргариты из «Фауста», упомянутой в этой же главе, я разыскала на каком-то форуме меломана, у которого было официальное русскоязычное либретто оперы.
На этом фрагменте настенной росписи из Myer Mural Hall Нелли Мельба (в терракотовом платье) изображена как раз в роли Маргариты. А еще там есть Снегурочка Римского-Корсакова :)
С появлением звукозаписи традиция домашнего музицирования постепенно сошла на нет. Однако в эдвардианскую эпоху музыкальные посиделки в кругу друзей по-прежнему оставались популярны. Иногда они проходили днем и обставлялись как неформальные встречи с чаем. Вечером же всё было более торжественно: зал, где слушали музыку, украшали цветами и пальмами в кадках, а после концерта следовал ужин в соседней комнате. Этикет предписывал хозяевам не делать никаких различий между гостями и музыкантами, и безымянная персонажица моей книжки, в чьем доме проходит один из таких вечеров, ведет себя в полном соответствии с правилами :)
Они проследовали в салон, примыкавший к гостиной и отделенный от нее раздвижными дверями. Там уже расставлены были полукругом стулья и поднята крышка на черном рояле. В программке, под заголовком «Первое отделение», стояло: «Шопен, этюды» - и дальше столбиком, почему-то по нисходящей: одиннадцатый, седьмой, пятый, первый. […]
Музыка зазвучала тихо и сдержанно, но через несколько тактов вдруг взорвалась и обрушилась каскадом дробных нот. Аллегро кон брио. «Живо, с огнем». Как точно! И как здорово она играла: темпераментно, ярко; оставалось лишь удивляться, сколько силы может таиться в столь хрупком существе. При этом она не выколачивала ноты с бездумной яростью, какой часто страдают юные доморощенные пианистки, - нет, у нее музыка пылала по-настоящему, грозно и неукротимо, как лесной пожар. Чуть вздрагивало худое плечо - левое, в басу, в то время как правая рука скользила широко и свободно, высекая искры из раскаленных добела клавиш.
Ф. Шопен - этюд ля минор, соч. 25 № 11.
Кроме всей этой музыки, которая «звучит» в тексте романа, есть и другая, о которой читатель не подозревает. Наверное, у любого автора складываются особенные отношения со своими героями. У меня это выражается, помимо прочего, в том, что у героев и даже у отдельных эпизодов нередко есть свои музыкальные темы. Я, например, точно знаю, что звучало бы в начальных титрах экранизации, если бы я делала ее сама :) А бывает так, что музыка помогает родиться герою и определяет качества его характера, внешности и даже его судьбу. Я не сторонник того, чтобы открывать все без исключения шкафы на своей творческой кухне, к тому же восприятие музыки - вещь субъективная, как и восприятие литературных персонажей. Так что я просто дам ссылку на один из своих старых постов и скажу, что творчество этих людей неразрывно связано с моей книжкой - настолько, что я хотела написать им посвящение на титульном листе. А потом решила ничего лишний раз не навязывать. Пусть каждый увидит - и услышит - своё.
В мельбурнской мэрии мы бывали несчетное количество раз, и, оказываясь на боковом балконе, я почти всегда вспоминаю эту свою романную сцену. Однако сто лет назад зал выглядел совсем не так, каким мы видим его сегодня. В 1925 году он сгорел при пожаре вместе с органом, и оригинальные интерьеры мне пришлось восстанавливать по фотографиям и рисункам.
Как и другие многофункциональные публичные помещения того времени, зал мельбурнской мэрии был сильно вытянут в длину. Сиденья в партере можно было в любой момент убрать, чтобы использовать его для балов, банкетов, письменных экзаменов и т.д. Сейчас зал почти квадратный, а вот сиденья внизу убирают по-прежнему - например, для концерта Tangerine Dream, куда мы ходили пару недель назад :)
Когда я работала над книжкой, мне, конечно же, хотелось узнать, какую музыку можно было послушать в мэрии в 1910 году. Главным источником информации были все те же газеты, где, помимо новостей и сплетен, публиковали афиши культурно-развлекательных мероприятий. На одной из таких страниц, набранных мельчайшим, едва различимым шрифтом (бедные мои глаза!), мелькнул Римский-Корсаков - кажется, «Песня индийского гостя» в исполнении каких-то русских гастролеров. Я в то время уже фанатела в полный рост от «Садко» и «Шехерезады», и в душе засело желание, чтобы эта музыка прозвучала в книжке. Это было против всякой логики: кроме одного полукурьезного случая, имя Римского не мелькает в афишах тех лет ни разу. Но, как гласит народная мудрость, если хочется, но нельзя, то можно (с). Так, наряду с аккуратно выверенными событиями, даты которых нередко подбирались с точностью до дня, в книжку попал образец чисто художественного вымысла :)
А вот упомянутые в той же «концертной» главе Коррики существовали в действительности. Corrick Family Entertainers - так они себя называли - были не просто необычной семьей, все члены которой играли на музыкальных инструментах и ездили с гастролями по Англии, Австралии и Новой Зеландии. Изобретательные и яркие шоумены, Коррики с удовольствием осваивали новейшие достижения техники, доступные людям начала 20 века. Они снимали собственные киноролики, которые использовали затем в своих «мультимедийных» программах. До нас дошло больше сотни фильмов, сделанных Корриками, включая редкие кадры уличной жизни в разных городах и странах, а также раскрашенные вручную ленты и фильмы с использованием спецэффектов. За подробностями отсылаю на сайт Национального кино- и звукового архива Австралии.
Талантливое новозеландское семейство - органист и композитор Альберт Коррик, его жена Сара и восемь их детей - сочетали в своих концертах элементы различных жанров: они пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, декламировали стихи и устраивали для публики что-то вроде караоке, показывая иллюстрированные слайды. В общем, даже по меркам того времени, когда популярное искусство было в принципе весьма эклектичным (я писала об этом подробней), Коррики выделялись из множества театрально-музыкальных трупп и раз за разом собирали аншлаги. Можно себе представить, какой насыщенной и творческой была жизнь их детей - а они ведь еще и путешествовали! Одно время мне даже хотелось что-нибудь написать на основе их истории.
Но вернемся к нынешней книжке. Надо сказать, что я очень люблю «говорящие» детали, которые добавляют к истории оттенки и смыслы через символику, интертекстуальность и т.д. Однако самое абстрактное из искусств почти никогда не несет у меня дополнительной нагрузки. Когда я выбираю музыкальные произведения для книжек (да, в текущей тоже без этого не обойдется :), для меня важнее их характер, настроение, чем отсылки к текстам или истории. Исключение составляют обе песни, которые мадам Мельба поет с пластинок в главе про день рождения Ванессы.
- Он постоянно дарит мне музыку, - сказала Ванесса, не поворачивая головы. - Походы на концерты, в оперу; пластинки. Эти записи Мельбы, по фунту штука - он мне все их готов скупить.
Граммофон в те годы воспринимался примерно так же, как видеомагнитофон в советские 1980-е, так что одно лишь наличие дома «говорящей машины» позволяет причислить обеих героинь как минимум к верхушке среднего класса.
Путь Эдисонова изобретения в Австралию был непростым, возможности аппарата тут оценили не сразу, но уже в 1907 году один из мельбурнских музыкальных магазинов имел в наличии тысячу граммофонов и более 50 тысяч пластинок.
Конечно, не все пластинки стоили по фунту (для сравнения, жалованье служанки составляло меньше 20 фунтов в год). Но настоящая звезда, которую на родине готовы были купать в шампанском (буквально!), могла себе позволить быть дорогой.
O for the Wings of a Dove
Эта популярная песня - фрагмент церковного гимна, написанного Феликсом Мендельсоном на текст 55-го псалма.
«И я сказал: `кто дал бы мне крылья, как у голубя? я улетел бы и успокоился бы;
далеко удалился бы я, и оставался бы в пустыне;
поспешил бы укрыться от вихря, от бури'»
Для книги мне нужен был стихотворный перевод этого фрагмента. Поскольку поэт из меня неважный, пришлось обратиться к друзьям и знакомым. Это, кстати, один из примеров того, чем занимаются авторы помимо собственно стучания по клавиатуре :) Поскольку я имела дело исключительно с иноязычными источниками, цитирование нередко превращалось в настоящий квест. Для того, чтобы добыть слова песенки Маргариты из «Фауста», упомянутой в этой же главе, я разыскала на каком-то форуме меломана, у которого было официальное русскоязычное либретто оперы.
На этом фрагменте настенной росписи из Myer Mural Hall Нелли Мельба (в терракотовом платье) изображена как раз в роли Маргариты. А еще там есть Снегурочка Римского-Корсакова :)
С появлением звукозаписи традиция домашнего музицирования постепенно сошла на нет. Однако в эдвардианскую эпоху музыкальные посиделки в кругу друзей по-прежнему оставались популярны. Иногда они проходили днем и обставлялись как неформальные встречи с чаем. Вечером же всё было более торжественно: зал, где слушали музыку, украшали цветами и пальмами в кадках, а после концерта следовал ужин в соседней комнате. Этикет предписывал хозяевам не делать никаких различий между гостями и музыкантами, и безымянная персонажица моей книжки, в чьем доме проходит один из таких вечеров, ведет себя в полном соответствии с правилами :)
Они проследовали в салон, примыкавший к гостиной и отделенный от нее раздвижными дверями. Там уже расставлены были полукругом стулья и поднята крышка на черном рояле. В программке, под заголовком «Первое отделение», стояло: «Шопен, этюды» - и дальше столбиком, почему-то по нисходящей: одиннадцатый, седьмой, пятый, первый. […]
Музыка зазвучала тихо и сдержанно, но через несколько тактов вдруг взорвалась и обрушилась каскадом дробных нот. Аллегро кон брио. «Живо, с огнем». Как точно! И как здорово она играла: темпераментно, ярко; оставалось лишь удивляться, сколько силы может таиться в столь хрупком существе. При этом она не выколачивала ноты с бездумной яростью, какой часто страдают юные доморощенные пианистки, - нет, у нее музыка пылала по-настоящему, грозно и неукротимо, как лесной пожар. Чуть вздрагивало худое плечо - левое, в басу, в то время как правая рука скользила широко и свободно, высекая искры из раскаленных добела клавиш.
Ф. Шопен - этюд ля минор, соч. 25 № 11.
Кроме всей этой музыки, которая «звучит» в тексте романа, есть и другая, о которой читатель не подозревает. Наверное, у любого автора складываются особенные отношения со своими героями. У меня это выражается, помимо прочего, в том, что у героев и даже у отдельных эпизодов нередко есть свои музыкальные темы. Я, например, точно знаю, что звучало бы в начальных титрах экранизации, если бы я делала ее сама :) А бывает так, что музыка помогает родиться герою и определяет качества его характера, внешности и даже его судьбу. Я не сторонник того, чтобы открывать все без исключения шкафы на своей творческой кухне, к тому же восприятие музыки - вещь субъективная, как и восприятие литературных персонажей. Так что я просто дам ссылку на один из своих старых постов и скажу, что творчество этих людей неразрывно связано с моей книжкой - настолько, что я хотела написать им посвящение на титульном листе. А потом решила ничего лишний раз не навязывать. Пусть каждый увидит - и услышит - своё.