Автопортрет, часть вторая
Захотелось мне отряхнуть пыль с рубрики «Автопортрет в городском пейзаже». Я когда-то задумала ее, чтобы рассказать о своей родине, но большая часть важных для меня событий произошли все-таки не там. К городу, о котором пойдет речь сегодня, я питаю очень сложные чувства: если меня спросить прямо, люблю ли я его, ответ будет отрицательным. Однако некоторые места в нем вызывают массу воспоминаний, нередко счастливых. Этот город - Москва.
Моя сестра, старше меня на 12 лет, уехала в Москву учиться и осталась там, так что время от времени мы ездили к ней в гости. Первые впечатления от столицы я помню смутно, но город мне определенно нравился. В память врезалась такая деталь: уличные фонари там были оранжевыми, а в Челнах синими; и, возвращаясь домой, я начинала по этим теплым фонарям тосковать, безотчетно связывая их с сестрой и большим, новым для себя городом.
Окончив школу, я поехала в столицу поступать на журфак МГУ. Конкурс в том году был больше, чем в предыдущем; я, конечно же, не добрала одного балла и оказалась на заочном отделении. Сестра к тому времени переехала и жила с четырехлетним сыном в коммуналке на Кутузовском проспекте. По единодушному решению семейного совета я поселилась у нее, и в таком составе мы прожили целых десять лет.
Этот дом я просто обожала - совершенно иррационально - и всерьез была готова остаться в нем на всю жизнь.
Дом четырехэтажный, с высоченными потолками. В ванной можно плясать, а туалет размером с грузовой лифт. Наша коммуналка была единственной в доме - обычная трехкомнатная квартира на три семьи, без этих колоритных бесконечных коридоров, какие показывают в кино. В остальном это была классика жанра: склоки, примирения и совместные празднества, потом снова склоки, и так далее. С соседями нам, большей частью, не везло - один так вообще повесился прямо на кухне, а другой запойно пил и водил бомжей. Но были и светлые моменты.
Наш балкон на самом верхнем этаже.
Несколько лет подряд у нас протекала крыша во время таяния снега, но на наши жалобы начальник ЖЭКа отвечал дословно: «Я вашу крышу могу покрыть только матом». Потом, правда, ее все-таки залатали.
Дом стоит не на самом проспекте, а в глубине двора, утопающего в зелени, так что ни шум, ни гарь нам никогда не мешали. А в 91 году, во время путча, мы слышали, как по проспекту идут танки.
Вид с балкона. Со всех сторон, куда ни кинь взгляд - деревья, так что летом видны были лишь крыши соседних пятиэтажек.
Заходим в подъезд. Это наши почтовые ящики, а также я образца 1996 года :) На мне чудовищный пост-панковский макияж и полный прикид лидера группы The Cure (ну, не его личный, конечно, а сшитый по его образу и подобию).
Наверное, тут и кроется причина моей любви к этому месту. Протекающая крыша и склочные соседи - это все мелочи, когда тебе двадцать лет и ты с упоением отдаешься неформальному образу жизни (в рамках своего темперамента, разумеется :)
Мы втроем с сестрой и племянником занимали 14-метровую комнату. Для комфортного размещения это было уже пределом: вчетвером там становилось тесновато, хотя мы ухитрялись, если надо, впихнуть еще одного гостя. Кроме нас, в комнате обычно жила домашняя крыса или две (в клетке), а также дикие и совершенно наглые мыши без прописки. На балконе вили гнездо трясогузки, а под крышей ютились ласточки. На зиму они улетали, возвращались в мае. Да, и соловей у нас пел по ночам :)
Я в домашнем интерьере.
Комната наша знавала множество праздников и гуляний: на 7 Ноября мы украсили ее однажды плакатами с лозунгами «Все лишнее детям» и «Великое дело построения социализма - не наше собачье дело» (с) Кнышев. На новогодние праздники устраивали костюмированные фотосессии. Вот так мы отмечали приход двухтысячного года. Костюмы сшила сестра из подручных средств - она мастер на это.
Помимо всяческих развлечений, у меня была, разумеется, учеба. Для заочников, живущих в Москве, устраивались вечерние семинары и лекции, и мне очень нравилось так учиться. Первый курс вообще запомнился как беспробудно счастливый: в тот год у меня, кажется, не было ни одной четверки. Однако чем дальше я училась, тем отчетливей понимала, что занимаюсь чем-то не своим. Интерес тоже постепенно таял. Вот что значит не подумать хорошенько перед поступлением, а выбрать простейший путь - за компанию с друзьями. Впрочем, я ни о чем не жалею.
Где-то на этом балконе я простаивала бесконечные часы, ожидая препода по зарубежной литературе, чтобы пересдать зачет. Курсу к третьему у меня уже появились хвосты, а после четвертого я забрала документы и ушла в корректоры.
Но до этого было еще много интересного. Журфак находится в самом центре Москвы, рядом с Манежной площадью, библиотекой имени Ленина (в которой я никогда, впрочем, не была) и Александровским садом, где мы как-то славно зависли нашей студенческой группой. Разумеется, с пивом :)
А еще рядом Новый Арбат, и на протяжение всей учебы в МГУ это было одним из самых любимых моих мест. В магазине «Мелодия» продавали тексты песен иностранных групп, которыми я увлекалась; «Дом книги» вообще был этакой черной дырой, куда я проваливалась минимум на несколько часов. А ларьки с самопальными кассетами? В Челнах даже названий таких групп не знали! А сказочный подвальчик где-то на другой стороне проспекта (теперь его, конечно же, и след простыл), где продавались отксеренные вкладыши из грампластинок с текстами «Джетро Талл»? Эх, молодость!
Открытки более раннего периода, чем мой, но лучше не нашла.
После вечерних лекций я обычно ехала домой на троллейбусе и пересаживалась на автобус у Триумфальной арки: метро у нас далеко, и идти от него в темноте было страшновато. Где-то на Кутузовском автобус останавливался около могучего жилого дома сталинской постройки, и мне были видны две горящие неоном вывески: «Книги», «Рыба». Над одной из них светилось незашторенное окно, и это зрелище наполняло меня чем-то необъяснимым. Комната, книжные полки вдоль стены; кажется, еще картины. Мне ужасно хотелось туда, внутрь. Потом вывески сменились, теперь там книжный «Фрам» и художественный салон (если опять ничего не переделали). В них, впрочем, тоже было неплохо.
Тут же рядом - площадь Победы и Поклонная гора.
Этот снимок сделан в 2009 году, прежде там не было никаких небоскребов. Поскольку мы жили совсем недалеко, то часто ездили в этот парк гулять - просто так или на День города, а девятого мая смотрели там салют.
Кроме автобусов, которыми мы активно пользовались, было еще как минимум два способа добраться от нас в центр. Во-первых, метро. Станцию «Кунцевская» пару лет назад перестроили, по ней теперь ходят две ветки, и выглядит она иначе. При мне была простецкая и обшарпанная.
До метро надо было пилить двадцать минут пешком, и я всегда завидовала людям, которым надо всего два шага шагнуть, чтобы сесть в поезд. С другой стороны, сорок минут прогулок в день - здоровеньким помрешь (а было время, когда я нашагивала ежедневно в два раза больше).
Хорошей альтернативой была станция электричек «Кунцево», которая находилась к нам ближе, чем метро. Можно было сесть на пригородный поезд и за 15 минут с ветерком домчаться до «Белорусской».
С эстетической стороны Москва мне скорее нравилась, хотя, съездив однажды в Питер, я быстро определилась насчет того, какой из городов-конкурентов мне больше по душе :) В Москве же меня цеплял, главным образом, классицизм - такой, например, как Пашков дом:
Однако мне не с чем было сравнивать: я мало городов тогда знала лично. Самым же притягательным в Москве для меня по-прежнему оставались не исторические здания, а собственный дом и район. А чуть позже я и вовсе начала мечтать о Лондоне (и о Мельбурне :).
На втором курсе университета я устроилась работать на легендарную «Горбушку». Об этом месте стоит рассказать поподробней. Музыкальный рынок на площади у ДК Горбунова (станция метро «Багратионовская») появился в начале 90-х. Я бывала на нем еще когда училась в школе. По выходным туда съезжались коллекционеры пластинок и «пираты», записывающие самопальные кассеты. Поначалу многие выкладывали свой товар прямо на земле. Мой будущий начальник, когда я с ним познакомилась, торговал кассетами из открытого чемодана - это уже потом, раскрутившись, он с напарником обзавелся складными столиками :) Продавали они, пожалуй, самую утонченную и элитарную музыку на всем рынке: арт-рок, прогрессив и тому подобное. Это меня и зацепило. Когда мне предложили у них работать, я не поверила своим ушам: для меня, меломана, это было суперкруто. Ну и, конечно, график: два дня работаешь - пять отдыхаешь.
На одной из немногих сохранившихся у меня фотографий Горбушки виден наш сосед, торговавший атрибутикой для футбольных фанатов (то еще соседство, доложу я вам). На мне - зимняя спецодежда продавца, в которой с трудом можно было согнуться: полушубок, шерстяная шаль и т.д. Работать зимой вообще было непросто. Минус двадцать градусов - критическая отметка: если ты не экипирован надлежащим образом (валенки и куча толстых носков), к концу рабочего дня обморожение нижних конечностей обеспечено. При мне девушка-соседка загремела так в больницу. Хотя веселья нам хватало во все сезоны. Весной, когда таял снег, мы в прямом смысле дрейфовали вместе со всем нашим товаром, а уж дождь - это вообще песня.
Несмотря на все неудобства, я проработала на «Горбушке» в общей сложности шесть лет. За это время она успела закрыться и возродиться в новом качестве на территории завода «Рубин», где существует и поныне. Но все это, конечно, уже не то. Прежний рынок был, не в последнюю очередь, популярнейшим местом для общения. Возьмись я рассказать, сколько колоритных личностей я видела за годы своего ударного труда, сколько знакомых завела, сколько узнала нового - на это бы ушел отдельный гигантский пост. А я все-таки пытаюсь рассказать о Москве.
А Москва стремительно менялась, и, что более важно, менялась сама жизнь. Информация становилась все доступней, и вскоре почти не осталось желающих покупать скверные ксерокопии песенных текстов. Исчезали ларьки с кассетами, книжные и музыкальные магазины становились все круче и цивилизованней (в «Доме книги» когда-то вообще не было секций самообслуживания: чтобы посмотреть книгу, надо было просить продавца). Уходила вся эта молодежная романтика, которую я так ценила в столице. Вообще, я считаю, что мое поколение было очень удачливым: с одной стороны, мы не застали того времени, когда за рукописную копию запрещенной книги могли посадить; а с другой - мы не были избалованы доступностью информации и умели радоваться малому. Все эти самопальные кассеты, тексты; музыкальный клип, показанный каналом «2х2» - это же удовольствия было на несколько дней! И как здорово, что этот период пришелся именно на юность.
Нынешнюю же Москву я не люблю и не вижу с ней практически ничего общего. Связи оборваны. Почти не осталось друзей и знакомых, которых я там нашла; не осталось памятных мест. Даже квартира, где я столько прожила, изменилась почти до неузнаваемости: в ней сделали ремонт, а в комнате полностью заменили мебель. Я без горечи это констатирую: мне нравится там, где я сейчас живу. Жаль только, что мало осталось фотографий от того, прежнего.
Моя сестра, старше меня на 12 лет, уехала в Москву учиться и осталась там, так что время от времени мы ездили к ней в гости. Первые впечатления от столицы я помню смутно, но город мне определенно нравился. В память врезалась такая деталь: уличные фонари там были оранжевыми, а в Челнах синими; и, возвращаясь домой, я начинала по этим теплым фонарям тосковать, безотчетно связывая их с сестрой и большим, новым для себя городом.
Окончив школу, я поехала в столицу поступать на журфак МГУ. Конкурс в том году был больше, чем в предыдущем; я, конечно же, не добрала одного балла и оказалась на заочном отделении. Сестра к тому времени переехала и жила с четырехлетним сыном в коммуналке на Кутузовском проспекте. По единодушному решению семейного совета я поселилась у нее, и в таком составе мы прожили целых десять лет.
Этот дом я просто обожала - совершенно иррационально - и всерьез была готова остаться в нем на всю жизнь.
Дом четырехэтажный, с высоченными потолками. В ванной можно плясать, а туалет размером с грузовой лифт. Наша коммуналка была единственной в доме - обычная трехкомнатная квартира на три семьи, без этих колоритных бесконечных коридоров, какие показывают в кино. В остальном это была классика жанра: склоки, примирения и совместные празднества, потом снова склоки, и так далее. С соседями нам, большей частью, не везло - один так вообще повесился прямо на кухне, а другой запойно пил и водил бомжей. Но были и светлые моменты.
Наш балкон на самом верхнем этаже.
Несколько лет подряд у нас протекала крыша во время таяния снега, но на наши жалобы начальник ЖЭКа отвечал дословно: «Я вашу крышу могу покрыть только матом». Потом, правда, ее все-таки залатали.
Дом стоит не на самом проспекте, а в глубине двора, утопающего в зелени, так что ни шум, ни гарь нам никогда не мешали. А в 91 году, во время путча, мы слышали, как по проспекту идут танки.
Вид с балкона. Со всех сторон, куда ни кинь взгляд - деревья, так что летом видны были лишь крыши соседних пятиэтажек.
Заходим в подъезд. Это наши почтовые ящики, а также я образца 1996 года :) На мне чудовищный пост-панковский макияж и полный прикид лидера группы The Cure (ну, не его личный, конечно, а сшитый по его образу и подобию).
Наверное, тут и кроется причина моей любви к этому месту. Протекающая крыша и склочные соседи - это все мелочи, когда тебе двадцать лет и ты с упоением отдаешься неформальному образу жизни (в рамках своего темперамента, разумеется :)
Мы втроем с сестрой и племянником занимали 14-метровую комнату. Для комфортного размещения это было уже пределом: вчетвером там становилось тесновато, хотя мы ухитрялись, если надо, впихнуть еще одного гостя. Кроме нас, в комнате обычно жила домашняя крыса или две (в клетке), а также дикие и совершенно наглые мыши без прописки. На балконе вили гнездо трясогузки, а под крышей ютились ласточки. На зиму они улетали, возвращались в мае. Да, и соловей у нас пел по ночам :)
Я в домашнем интерьере.
Комната наша знавала множество праздников и гуляний: на 7 Ноября мы украсили ее однажды плакатами с лозунгами «Все лишнее детям» и «Великое дело построения социализма - не наше собачье дело» (с) Кнышев. На новогодние праздники устраивали костюмированные фотосессии. Вот так мы отмечали приход двухтысячного года. Костюмы сшила сестра из подручных средств - она мастер на это.
Помимо всяческих развлечений, у меня была, разумеется, учеба. Для заочников, живущих в Москве, устраивались вечерние семинары и лекции, и мне очень нравилось так учиться. Первый курс вообще запомнился как беспробудно счастливый: в тот год у меня, кажется, не было ни одной четверки. Однако чем дальше я училась, тем отчетливей понимала, что занимаюсь чем-то не своим. Интерес тоже постепенно таял. Вот что значит не подумать хорошенько перед поступлением, а выбрать простейший путь - за компанию с друзьями. Впрочем, я ни о чем не жалею.
Где-то на этом балконе я простаивала бесконечные часы, ожидая препода по зарубежной литературе, чтобы пересдать зачет. Курсу к третьему у меня уже появились хвосты, а после четвертого я забрала документы и ушла в корректоры.
Но до этого было еще много интересного. Журфак находится в самом центре Москвы, рядом с Манежной площадью, библиотекой имени Ленина (в которой я никогда, впрочем, не была) и Александровским садом, где мы как-то славно зависли нашей студенческой группой. Разумеется, с пивом :)
А еще рядом Новый Арбат, и на протяжение всей учебы в МГУ это было одним из самых любимых моих мест. В магазине «Мелодия» продавали тексты песен иностранных групп, которыми я увлекалась; «Дом книги» вообще был этакой черной дырой, куда я проваливалась минимум на несколько часов. А ларьки с самопальными кассетами? В Челнах даже названий таких групп не знали! А сказочный подвальчик где-то на другой стороне проспекта (теперь его, конечно же, и след простыл), где продавались отксеренные вкладыши из грампластинок с текстами «Джетро Талл»? Эх, молодость!
Открытки более раннего периода, чем мой, но лучше не нашла.
После вечерних лекций я обычно ехала домой на троллейбусе и пересаживалась на автобус у Триумфальной арки: метро у нас далеко, и идти от него в темноте было страшновато. Где-то на Кутузовском автобус останавливался около могучего жилого дома сталинской постройки, и мне были видны две горящие неоном вывески: «Книги», «Рыба». Над одной из них светилось незашторенное окно, и это зрелище наполняло меня чем-то необъяснимым. Комната, книжные полки вдоль стены; кажется, еще картины. Мне ужасно хотелось туда, внутрь. Потом вывески сменились, теперь там книжный «Фрам» и художественный салон (если опять ничего не переделали). В них, впрочем, тоже было неплохо.
Тут же рядом - площадь Победы и Поклонная гора.
Этот снимок сделан в 2009 году, прежде там не было никаких небоскребов. Поскольку мы жили совсем недалеко, то часто ездили в этот парк гулять - просто так или на День города, а девятого мая смотрели там салют.
Кроме автобусов, которыми мы активно пользовались, было еще как минимум два способа добраться от нас в центр. Во-первых, метро. Станцию «Кунцевская» пару лет назад перестроили, по ней теперь ходят две ветки, и выглядит она иначе. При мне была простецкая и обшарпанная.
До метро надо было пилить двадцать минут пешком, и я всегда завидовала людям, которым надо всего два шага шагнуть, чтобы сесть в поезд. С другой стороны, сорок минут прогулок в день - здоровеньким помрешь (а было время, когда я нашагивала ежедневно в два раза больше).
Хорошей альтернативой была станция электричек «Кунцево», которая находилась к нам ближе, чем метро. Можно было сесть на пригородный поезд и за 15 минут с ветерком домчаться до «Белорусской».
С эстетической стороны Москва мне скорее нравилась, хотя, съездив однажды в Питер, я быстро определилась насчет того, какой из городов-конкурентов мне больше по душе :) В Москве же меня цеплял, главным образом, классицизм - такой, например, как Пашков дом:
Однако мне не с чем было сравнивать: я мало городов тогда знала лично. Самым же притягательным в Москве для меня по-прежнему оставались не исторические здания, а собственный дом и район. А чуть позже я и вовсе начала мечтать о Лондоне (и о Мельбурне :).
На втором курсе университета я устроилась работать на легендарную «Горбушку». Об этом месте стоит рассказать поподробней. Музыкальный рынок на площади у ДК Горбунова (станция метро «Багратионовская») появился в начале 90-х. Я бывала на нем еще когда училась в школе. По выходным туда съезжались коллекционеры пластинок и «пираты», записывающие самопальные кассеты. Поначалу многие выкладывали свой товар прямо на земле. Мой будущий начальник, когда я с ним познакомилась, торговал кассетами из открытого чемодана - это уже потом, раскрутившись, он с напарником обзавелся складными столиками :) Продавали они, пожалуй, самую утонченную и элитарную музыку на всем рынке: арт-рок, прогрессив и тому подобное. Это меня и зацепило. Когда мне предложили у них работать, я не поверила своим ушам: для меня, меломана, это было суперкруто. Ну и, конечно, график: два дня работаешь - пять отдыхаешь.
На одной из немногих сохранившихся у меня фотографий Горбушки виден наш сосед, торговавший атрибутикой для футбольных фанатов (то еще соседство, доложу я вам). На мне - зимняя спецодежда продавца, в которой с трудом можно было согнуться: полушубок, шерстяная шаль и т.д. Работать зимой вообще было непросто. Минус двадцать градусов - критическая отметка: если ты не экипирован надлежащим образом (валенки и куча толстых носков), к концу рабочего дня обморожение нижних конечностей обеспечено. При мне девушка-соседка загремела так в больницу. Хотя веселья нам хватало во все сезоны. Весной, когда таял снег, мы в прямом смысле дрейфовали вместе со всем нашим товаром, а уж дождь - это вообще песня.
Несмотря на все неудобства, я проработала на «Горбушке» в общей сложности шесть лет. За это время она успела закрыться и возродиться в новом качестве на территории завода «Рубин», где существует и поныне. Но все это, конечно, уже не то. Прежний рынок был, не в последнюю очередь, популярнейшим местом для общения. Возьмись я рассказать, сколько колоритных личностей я видела за годы своего ударного труда, сколько знакомых завела, сколько узнала нового - на это бы ушел отдельный гигантский пост. А я все-таки пытаюсь рассказать о Москве.
А Москва стремительно менялась, и, что более важно, менялась сама жизнь. Информация становилась все доступней, и вскоре почти не осталось желающих покупать скверные ксерокопии песенных текстов. Исчезали ларьки с кассетами, книжные и музыкальные магазины становились все круче и цивилизованней (в «Доме книги» когда-то вообще не было секций самообслуживания: чтобы посмотреть книгу, надо было просить продавца). Уходила вся эта молодежная романтика, которую я так ценила в столице. Вообще, я считаю, что мое поколение было очень удачливым: с одной стороны, мы не застали того времени, когда за рукописную копию запрещенной книги могли посадить; а с другой - мы не были избалованы доступностью информации и умели радоваться малому. Все эти самопальные кассеты, тексты; музыкальный клип, показанный каналом «2х2» - это же удовольствия было на несколько дней! И как здорово, что этот период пришелся именно на юность.
Нынешнюю же Москву я не люблю и не вижу с ней практически ничего общего. Связи оборваны. Почти не осталось друзей и знакомых, которых я там нашла; не осталось памятных мест. Даже квартира, где я столько прожила, изменилась почти до неузнаваемости: в ней сделали ремонт, а в комнате полностью заменили мебель. Я без горечи это констатирую: мне нравится там, где я сейчас живу. Жаль только, что мало осталось фотографий от того, прежнего.