Разрушая преграды
О том, как живут в развитых странах люди с ограниченными возможностями, многие наверняка читали или видели по телевизору, а кое-кто может наблюдать собственными глазами все эти пандусы в автобусах, электромобильчики и вездесущие лифты. В местных супермаркетах часто встречаются большие, в натуральную величину, копилки в виде лабрадоров: так собирают пожертвования на воспитание собак-поводырей для слепых. Но я, по своему обыкновению, хочу рассказать не о текущем положении, а об истории социальных институтов в Австралии на примере двух мельбурнских школ.
The Deaf and Dumb Institution
Раннеколониальной Австралии было, ясное дело, не до людей с физическими недостатками: ей нужны были сильные и выносливые работники (помните «Путеводитель для эмигрирующих»?). Поэтому можно себе представить отчаяние, которое охватило вдову Сару Льюис, обнаружившую, что ее дочь - глухая. Во всей огромной Австралии в середине 19 века не было ни одной специализированной школы, где девочке могли бы дать образование. Единственный выход - уезжать в Англию, где такими детьми хоть сколько-нибудь занимались.
Тут следует сделать маленькое отступление, чтобы обрисовать воззрения общества на людей, лишенных слуха, в исторической перспективе. Древнеримский поэт Лукреций писал: «Никакая забота не поможет вылечить глухого, никакая мудрость не даст ему знаний».* Такого мнения в Европе придерживались вплоть до 16 века, пока итальянский врач Кардан не высказал простой, но очень важной мысли: необязательно быть слышащим, чтобы ассоциировать написанные знаки с людьми, явлениями или действиями. К сожалению, Кардан был теоретиком, а не учителем, к тому же сильно опередившим свое время, так что на его слова никто не обратил внимания, и реально попытки обучать глухих начали предприниматься лишь к концу 18 века. Первая в мире школа для лишенных слуха детей появилась в Париже. Техника обучения основывалась на упомянутой выше возможности человека соотносить явления и объекты с определенными жестами и символами. Учащиеся общались друг с другом и с педагогами посредством знаков, и эта техника получила название мануальной. Затем в Германии возникло другое направление, в котором упор делался на развитии умения читать по губам. Эти две методики долгое время активно противопоставлялись друг другу и развивались каждая сама по себе.
Но вернемся в викторианскую Австралию. Прежде чем начать паковать вещи, Сара Льюис решила ухватиться за последнюю соломинку и 16 февраля 1859 года написала о своей беде в мельбурнскую газету «Аргус», подписавшись просто «Вдова». Возможно, этот крик души прошел бы незамеченным, если бы газета не попала на глаза Фредерику Роузу. Глухонемой, получивший образование в Лондоне, он как никто другой понимал важность создания специализированной школы в молодой колонии. Мистер Роуз послал в газету ответное письмо, где высказал свое предложение, и уже в следующем году, без пышных церемоний, школа была открыта. Первой ученицей стала восьмилетняя дочь Сары Льюис, Люси. Занятия проходили в маленьком домике, который снимал Фредерик Роуз, но постепенно число учеников росло, и им становилось тесно. Сменив четыре дома в соседних мельбурнских пригородах Праран и Виндзор, школа наконец-то получила свое здание. Трехэтажное, элегантно отделанное контрастным кирпичом, оно выросло на Сент-Килда-роуд в 1866 году.
Открытка начала 20 века
Сначала преподавание опиралось исключительно на мануальную, «французскую» методику, и лишь спустя двадцать лет из-за океана пришли новые веяния - развитие у глухих речи и чтение по губам («немецкая» система). Для каждой из этих методик в мельбурнской школе существовали отдельные классы, но к началу 20 века обе они слились в комбинированную, которая используется по сей день.
Урок артикуляции (так тогда называлось развитие речи), 1901 г. Смысл этих занятий заключался в том, чтобы ученик почувствовал вибрацию, исходящую от голосовых связок
Помимо развития навыков общения, внимание в школе уделялось физическому здоровью учащихся - они занимались плаванием, гимнастикой и игровыми видами спорта. Преподавалось также рисование, для девочек - шитье. Мальчики обучались обувному ремеслу, и работы выпускников даже получали призовые места на межколониальных и международных промышленных выставках. О душе тоже старались не забывать: для детей существовали занятия в воскресной школе, а для взрослых в баптистской церкви на Коллинз-стрит с 1883 года проводились церковные службы с сурдопереводом.
Наверное, не все знают, что язык жестов не универсален географически: в разных странах, и даже в разных их областях, свои алфавиты и системы знаков. Фредерик Роуз был обучен одному из вариантов британского языка, на основе которого и сформировался впоследствии современный австралийский - он называется AUSLAN. На сайте, посвященном Ауслану, можно посмотреть, как выглядит австралийский пальцевый алфавит и какие жесты используются для общения неслышащих в этой части света. Интересно, что далеко не все слова имеют эквивалент в виде зафиксированного жеста: скажем, названия птиц (голубь, чайка) нужно показывать по буквам; знаки есть лишь для понятия «птица вообще», причем один из них может означать попугая либо орла, то есть тех, у кого загнут клюв. Следует заметить, что австралийский алфавит относится к числу тех немногих, которые требуют участия обеих рук: большинство мануальных азбук, в том числе американская, построены на жестах одной руки.
Школа на Сент-Килда-роуд продолжает исправно работать, приближаясь к полуторавековому юбилею. Забавно, что я в течение нескольких месяцев ежедневно ездила на работу мимо этого здания и даже использовала ворота большого школьного сада как путеводный маячок (значит, на следующей остановке выходить), но самой школы, утопленной глубоко в сад, не замечала. Недавно я исправила упущенное и съездила посмотреть и пофотографировать это место.
Здание действительно очень красивое, от него веет традиционным мельбурнским размахом.
Royal Institution for the Blind
Слепым в викторианской Австралии было не легче, чем глухим. Они не могли получить образования, найти работу, даже голосовать на выборах (до 1902 года к голосованию допускались только те, кто умел писать), и в подавляющем большинстве случаев были обречены на нищету. Наконец в 1866 году открылась - опять же, в Мельбурне - первая школа для детей, лишенных зрения. Её основатель, преподобный Джеймс Мириам, ослеп на один глаз и дал обет посвятить себя помощи незрячим детям, если после лечения другой его глаз все-таки сможет видеть.
В архитектурном отношении здание очень похоже на описанную мною выше школу для глухих и находится на той же Сент-Килда-роуд, буквально через один дом.
Школа дала незрячим возможность не только получить образование, а значит доступ к информации (в частности, книгам), но и обеспечить себе существование в будущем: в 1867 году здесь впервые в Австралии начали обучать слепых ручным ремеслам - в частности, изготовлению корзин и ковриков. Помимо этого, девочкам прививали хозяйственные навыки: они и готовили...
...и, что более поразительно, шили!
Класс читает по системе Брайля (1890-1900-е).
Урок физкультуры. К слову, крикет для слепых возник именно в Австралии: первый матч был сыгран здесь в 1928 году.
Отсутствие зрения не мешает одаренным людям заниматься музыкой, и этот вид деятельности в школе тоже был не забыт: я нашла немало фотографий с музыкантами и целыми ансамблями.
Органистка читает ноты с листа
При всем прогрессе системы образования для незрячих страна испытывала острую нехватку книг, написанных шрифтом Брайля. Именно это помешало одной из учениц, Матильде (Тилли) Эстон, закончить Мельбурнский университет, в который она благополучно поступила после окончания школы. Расстроенная неудачей, девушка начала давать уроки музыки, чтобы заработать на жизнь. Параллельно она писала стихи и рассказы, а также занималась общественной деятельностью. В 1894 Тилли основала библиотеку Брайля (Victorian Association of Braille Writers, впоследствии названа Victorian Braille Library), а затем помогла основать организацию по защите прав слепых (Association for the Advancement of the Blind), которая и добилась для них возможности голосовать на выборах. Помимо этого, Матильда Эстон была преподавателем, издавала журнал, печатавшийся шрифтом Брайля, интересовалась эсперанто и активно переписывалась с лингвистами со всего мира.
Тилли Эстон читает детям, 1900
Долгое время шрифтом Брайля можно было писать лишь от руки, используя стилус, и чтобы заполнить страницу, требовалось не меньше получаса. Спасением для незрячих стало появление в конце 19 века специальной пишущей машинки.
Один из ранних образцов таких машинок сейчас находится в музее Vision Australia - организации, объединившей школу, о которой я только что рассказывала, с другими обществами и фондами этой направленности. К сожалению, дела у них сейчас идут не блестяще: проблемы финансирования встали так остро, что за последние несколько лет Vision Australia пришлось продать несколько своих зданий, в том числе - буквально месяц назад - ту самую школу на Сент-Килда-роуд. Вчера мы решили съездить и запечатлеть ее для истории. Оказывается, это здание я не раз видела: рядом с ним находится Alfred Hospital, где мы оба работали.
Справа на снимке торчит башня школы для глухих.
Логотип Vision Australia - буквы V и A, написанные шрифтом Брайля
Вместо эпилога. Есть одно известное высказывание, которое приписывают Хелен Келлер - знаменитой американке, которая, будучи слепоглухонемой, сумела не только получить полноценное образование, но и на протяжении многих лет (она родилась в 1880-м) вела активную социальную деятельность и писала книги. Высказывание звучит так: «Слепота отрезает нас от материального мира. Глухота отрезает нас от людей». Пока я готовила этот пост, меня не оставляли размышления о том, каково это - быть лишенным важнейших органов чувств, какими уязвимыми были такие люди до тех пор, пока объединенными усилиями не были созданы условия для более-менее полноценной их жизни. Это, пожалуй, один из несомненных плюсов нашего неспокойного времени: развитые социальные службы (пусть не во всех, но во многих странах), высокий уровень медицины, электронные устройства, расширяющие возможности (те же слуховые аппараты), и интернет, помогающий общаться даже с теми, кто не владеет языком жестов. Кто знает - может, в будущем наука добьется того, что никто больше не будет чувствовать себя отрезанным от мира и от других?..
* Что именно за Лукреций, мне не удалось выяснить, а этот фрагмент из его поэмы был переведен на английский так:
To instruct the deaf, no art can ever reach,
No care improve them, and no wisdom teach.
The Deaf and Dumb Institution
Раннеколониальной Австралии было, ясное дело, не до людей с физическими недостатками: ей нужны были сильные и выносливые работники (помните «Путеводитель для эмигрирующих»?). Поэтому можно себе представить отчаяние, которое охватило вдову Сару Льюис, обнаружившую, что ее дочь - глухая. Во всей огромной Австралии в середине 19 века не было ни одной специализированной школы, где девочке могли бы дать образование. Единственный выход - уезжать в Англию, где такими детьми хоть сколько-нибудь занимались.
Тут следует сделать маленькое отступление, чтобы обрисовать воззрения общества на людей, лишенных слуха, в исторической перспективе. Древнеримский поэт Лукреций писал: «Никакая забота не поможет вылечить глухого, никакая мудрость не даст ему знаний».* Такого мнения в Европе придерживались вплоть до 16 века, пока итальянский врач Кардан не высказал простой, но очень важной мысли: необязательно быть слышащим, чтобы ассоциировать написанные знаки с людьми, явлениями или действиями. К сожалению, Кардан был теоретиком, а не учителем, к тому же сильно опередившим свое время, так что на его слова никто не обратил внимания, и реально попытки обучать глухих начали предприниматься лишь к концу 18 века. Первая в мире школа для лишенных слуха детей появилась в Париже. Техника обучения основывалась на упомянутой выше возможности человека соотносить явления и объекты с определенными жестами и символами. Учащиеся общались друг с другом и с педагогами посредством знаков, и эта техника получила название мануальной. Затем в Германии возникло другое направление, в котором упор делался на развитии умения читать по губам. Эти две методики долгое время активно противопоставлялись друг другу и развивались каждая сама по себе.
Но вернемся в викторианскую Австралию. Прежде чем начать паковать вещи, Сара Льюис решила ухватиться за последнюю соломинку и 16 февраля 1859 года написала о своей беде в мельбурнскую газету «Аргус», подписавшись просто «Вдова». Возможно, этот крик души прошел бы незамеченным, если бы газета не попала на глаза Фредерику Роузу. Глухонемой, получивший образование в Лондоне, он как никто другой понимал важность создания специализированной школы в молодой колонии. Мистер Роуз послал в газету ответное письмо, где высказал свое предложение, и уже в следующем году, без пышных церемоний, школа была открыта. Первой ученицей стала восьмилетняя дочь Сары Льюис, Люси. Занятия проходили в маленьком домике, который снимал Фредерик Роуз, но постепенно число учеников росло, и им становилось тесно. Сменив четыре дома в соседних мельбурнских пригородах Праран и Виндзор, школа наконец-то получила свое здание. Трехэтажное, элегантно отделанное контрастным кирпичом, оно выросло на Сент-Килда-роуд в 1866 году.
Открытка начала 20 века
Сначала преподавание опиралось исключительно на мануальную, «французскую» методику, и лишь спустя двадцать лет из-за океана пришли новые веяния - развитие у глухих речи и чтение по губам («немецкая» система). Для каждой из этих методик в мельбурнской школе существовали отдельные классы, но к началу 20 века обе они слились в комбинированную, которая используется по сей день.
Урок артикуляции (так тогда называлось развитие речи), 1901 г. Смысл этих занятий заключался в том, чтобы ученик почувствовал вибрацию, исходящую от голосовых связок
Помимо развития навыков общения, внимание в школе уделялось физическому здоровью учащихся - они занимались плаванием, гимнастикой и игровыми видами спорта. Преподавалось также рисование, для девочек - шитье. Мальчики обучались обувному ремеслу, и работы выпускников даже получали призовые места на межколониальных и международных промышленных выставках. О душе тоже старались не забывать: для детей существовали занятия в воскресной школе, а для взрослых в баптистской церкви на Коллинз-стрит с 1883 года проводились церковные службы с сурдопереводом.
Наверное, не все знают, что язык жестов не универсален географически: в разных странах, и даже в разных их областях, свои алфавиты и системы знаков. Фредерик Роуз был обучен одному из вариантов британского языка, на основе которого и сформировался впоследствии современный австралийский - он называется AUSLAN. На сайте, посвященном Ауслану, можно посмотреть, как выглядит австралийский пальцевый алфавит и какие жесты используются для общения неслышащих в этой части света. Интересно, что далеко не все слова имеют эквивалент в виде зафиксированного жеста: скажем, названия птиц (голубь, чайка) нужно показывать по буквам; знаки есть лишь для понятия «птица вообще», причем один из них может означать попугая либо орла, то есть тех, у кого загнут клюв. Следует заметить, что австралийский алфавит относится к числу тех немногих, которые требуют участия обеих рук: большинство мануальных азбук, в том числе американская, построены на жестах одной руки.
Школа на Сент-Килда-роуд продолжает исправно работать, приближаясь к полуторавековому юбилею. Забавно, что я в течение нескольких месяцев ежедневно ездила на работу мимо этого здания и даже использовала ворота большого школьного сада как путеводный маячок (значит, на следующей остановке выходить), но самой школы, утопленной глубоко в сад, не замечала. Недавно я исправила упущенное и съездила посмотреть и пофотографировать это место.
Здание действительно очень красивое, от него веет традиционным мельбурнским размахом.
Royal Institution for the Blind
Слепым в викторианской Австралии было не легче, чем глухим. Они не могли получить образования, найти работу, даже голосовать на выборах (до 1902 года к голосованию допускались только те, кто умел писать), и в подавляющем большинстве случаев были обречены на нищету. Наконец в 1866 году открылась - опять же, в Мельбурне - первая школа для детей, лишенных зрения. Её основатель, преподобный Джеймс Мириам, ослеп на один глаз и дал обет посвятить себя помощи незрячим детям, если после лечения другой его глаз все-таки сможет видеть.
В архитектурном отношении здание очень похоже на описанную мною выше школу для глухих и находится на той же Сент-Килда-роуд, буквально через один дом.
Школа дала незрячим возможность не только получить образование, а значит доступ к информации (в частности, книгам), но и обеспечить себе существование в будущем: в 1867 году здесь впервые в Австралии начали обучать слепых ручным ремеслам - в частности, изготовлению корзин и ковриков. Помимо этого, девочкам прививали хозяйственные навыки: они и готовили...
...и, что более поразительно, шили!
Класс читает по системе Брайля (1890-1900-е).
Урок физкультуры. К слову, крикет для слепых возник именно в Австралии: первый матч был сыгран здесь в 1928 году.
Отсутствие зрения не мешает одаренным людям заниматься музыкой, и этот вид деятельности в школе тоже был не забыт: я нашла немало фотографий с музыкантами и целыми ансамблями.
Органистка читает ноты с листа
При всем прогрессе системы образования для незрячих страна испытывала острую нехватку книг, написанных шрифтом Брайля. Именно это помешало одной из учениц, Матильде (Тилли) Эстон, закончить Мельбурнский университет, в который она благополучно поступила после окончания школы. Расстроенная неудачей, девушка начала давать уроки музыки, чтобы заработать на жизнь. Параллельно она писала стихи и рассказы, а также занималась общественной деятельностью. В 1894 Тилли основала библиотеку Брайля (Victorian Association of Braille Writers, впоследствии названа Victorian Braille Library), а затем помогла основать организацию по защите прав слепых (Association for the Advancement of the Blind), которая и добилась для них возможности голосовать на выборах. Помимо этого, Матильда Эстон была преподавателем, издавала журнал, печатавшийся шрифтом Брайля, интересовалась эсперанто и активно переписывалась с лингвистами со всего мира.
Тилли Эстон читает детям, 1900
Долгое время шрифтом Брайля можно было писать лишь от руки, используя стилус, и чтобы заполнить страницу, требовалось не меньше получаса. Спасением для незрячих стало появление в конце 19 века специальной пишущей машинки.
Один из ранних образцов таких машинок сейчас находится в музее Vision Australia - организации, объединившей школу, о которой я только что рассказывала, с другими обществами и фондами этой направленности. К сожалению, дела у них сейчас идут не блестяще: проблемы финансирования встали так остро, что за последние несколько лет Vision Australia пришлось продать несколько своих зданий, в том числе - буквально месяц назад - ту самую школу на Сент-Килда-роуд. Вчера мы решили съездить и запечатлеть ее для истории. Оказывается, это здание я не раз видела: рядом с ним находится Alfred Hospital, где мы оба работали.
Справа на снимке торчит башня школы для глухих.
Логотип Vision Australia - буквы V и A, написанные шрифтом Брайля
Вместо эпилога. Есть одно известное высказывание, которое приписывают Хелен Келлер - знаменитой американке, которая, будучи слепоглухонемой, сумела не только получить полноценное образование, но и на протяжении многих лет (она родилась в 1880-м) вела активную социальную деятельность и писала книги. Высказывание звучит так: «Слепота отрезает нас от материального мира. Глухота отрезает нас от людей». Пока я готовила этот пост, меня не оставляли размышления о том, каково это - быть лишенным важнейших органов чувств, какими уязвимыми были такие люди до тех пор, пока объединенными усилиями не были созданы условия для более-менее полноценной их жизни. Это, пожалуй, один из несомненных плюсов нашего неспокойного времени: развитые социальные службы (пусть не во всех, но во многих странах), высокий уровень медицины, электронные устройства, расширяющие возможности (те же слуховые аппараты), и интернет, помогающий общаться даже с теми, кто не владеет языком жестов. Кто знает - может, в будущем наука добьется того, что никто больше не будет чувствовать себя отрезанным от мира и от других?..
* Что именно за Лукреций, мне не удалось выяснить, а этот фрагмент из его поэмы был переведен на английский так:
To instruct the deaf, no art can ever reach,
No care improve them, and no wisdom teach.