(no subject)
В середине дня, когда голова уже начинает пухнуть от всех «не забыть», «успеть» и «позвонить», в телефонной трубке услышал мамин голос. «Ничего не случилось, просто у нас есть вареники, ты же их любишь». Ну как отказать маме? Благо транспорт ходит исправно даже в этот отдаленный уголок. После плотного обеда неспешно и задумчиво шагаю к остановке. Автоматически отмечаю идущий мне навстречу застиранный, плохо отглаженный светло-коричневый плащ. Уже пройдя мимо, встаю как вкопанный. Александр Андреевич, наш учитель литературы. Постаревший, похудевший, но рукопожатие твердое, глаза всё те же. Чисто выбритая старческая шея. Аккуратные ногти. В руке оконное стекло, завернутое в некогда бывшую белой тряпку.
- Как ты?
- Спасибо, отлично, у Вас как дела?
- На пенсии, больше не учу. Работаешь?
- Да, без проблем.
- Женат? Дети?
- В разводе. Дочка есть.
- Мой путь повторяешь. Со своими видишься?
- Редко.
- Заходите в гости, адрес прежний.
И через долгий взгляд глаза в глаза:
- Мой адрес в справочнике есть.
- Хорошо.
Александр Андреевич был нашим любимым учителем. Учил чувствовать текст. Разрешал ослепительно солнечным майским днём уйти с последнего урока попить пива. Первые десять минут урока обсуждал вчерашние футбольные баталии. Оказывал девушкам изящные знаки внимания, не переходя грань между учителем и учеником. Читал собственные стихи. Делал поправки красной пастой в наших сочинениях, зачастую оказывавшиеся длиннее (да и интереснее) самих сочинений. Рассказывал о том, как правильно бриться в кромешной темноте. О том, почему на двери в его холостяцкую квартиру нарисован черной краской Маяковский в полный рост («Чтобы было с кем стакан поднять»). Зачем он держит в шкафу с методлитературой пустую трёхлитровую стеклянную банку. И ещё о том, что такое предать самого себя. Сходить с ума от любви, зная, что ничего нельзя изменить и по-другому не будет. Убить в себе надежду. Отпустить всё, что не даёт спать ночами. Остаться одному.
- Как ты?
- Спасибо, отлично, у Вас как дела?
- На пенсии, больше не учу. Работаешь?
- Да, без проблем.
- Женат? Дети?
- В разводе. Дочка есть.
- Мой путь повторяешь. Со своими видишься?
- Редко.
- Заходите в гости, адрес прежний.
И через долгий взгляд глаза в глаза:
- Мой адрес в справочнике есть.
- Хорошо.
Александр Андреевич был нашим любимым учителем. Учил чувствовать текст. Разрешал ослепительно солнечным майским днём уйти с последнего урока попить пива. Первые десять минут урока обсуждал вчерашние футбольные баталии. Оказывал девушкам изящные знаки внимания, не переходя грань между учителем и учеником. Читал собственные стихи. Делал поправки красной пастой в наших сочинениях, зачастую оказывавшиеся длиннее (да и интереснее) самих сочинений. Рассказывал о том, как правильно бриться в кромешной темноте. О том, почему на двери в его холостяцкую квартиру нарисован черной краской Маяковский в полный рост («Чтобы было с кем стакан поднять»). Зачем он держит в шкафу с методлитературой пустую трёхлитровую стеклянную банку. И ещё о том, что такое предать самого себя. Сходить с ума от любви, зная, что ничего нельзя изменить и по-другому не будет. Убить в себе надежду. Отпустить всё, что не даёт спать ночами. Остаться одному.