Александр Тихонов
Брат бабушки родился в роковом 1923 году. Война искалечила ему жизнь.
Отрывок из воспоминаний бабушки о брате.
Уже 23 июня в понедельник утром из школы, где учился Шурик, прибежали ребята и говорят: «Собирайся! В 3 часа уезжаем рыть противотанковые рвы под Смоленск». Мы стали скорее что-то собирать из продуктов, все уложили в рюкзак, и Шурик с остальными учащимися старших классов отправился рыть окопы на два с лишним месяца.
Вернулся Саша в начале сентября. Немцы их часто обстреливали, когда самолеты летели, то они прислонялись к земле сначала с одной стороны, а когда немцы летели обратно, то с другой. В конце августа сказали, что немцы близко и надо уезжать. Они все бросили и побежали на станцию, там они сели в поезд и приехали домой.
Шурик вернулся загорелый, возмужавший, голодный. Но пробыл дома немного. 16 сентября ему исполнилось 18 лет. На другой день ему принесли повестку из военкомата. Зачислили в 365 отдельный батальон. В батальоне были знакомые ребята из нашего района. Отправили их пешком на восток. Шли они 35 км.
Через месяц они ехали через Москву, и стояли на запасном пути Белорусского вокзала в районе Беговой. Он упросил одну женщину заехать к нам и передать записку. Там он стоял сутки. Мы с мамой собрали посылку, и я поехала и нашла его, и все передала. Он был очень рад. Все ребята его взвода были из нашего района. Саша сказал мне адрес, куда писать письма. Он сказал, что узнает, можно ли послать посылку. Открылись коммерческие магазины, и мы даже что-то еще купили и посылали печенье. Мама что-то еще пекла. Он прислал нам письма, и не одно. Но сохранилось только одно.
Однажды в 1942 в Москву приезжали его командир и замполит, и взяли с собой Сашу. Были часа 4. Все, что у нас было из припасов, съели и выпили. Уехали через Москву в другом направлении.
Весна 1943 года. Писем от Саши не было уже давно. В марте месяце маме приснился сон, очень странный. Мама была очень возбуждена и говорила, что сон вещий. видит она большое поле, вышка, а на вышке стоит Саша…
В июне месяце пришла похоронка: 30 марта Саша был убит и похоронен в старорусском районе близ деревни, кажется Деревки, Новгородской области. Также похоронки получили и родители тех ребят, которые были из нашего района. Мы погоревали с ними, что поделаешь, мы не одни, общее горе.
Но весной 1944 года мы получили письмо от Саши. Он писал, что воюет, что, действительно, ему пришлось много пережить, и если будет судьба, что мы встретимся, то все расскажет. Летом получили письмо из госпиталя. Саша ранен, и его повезут в тыл. Папа похлопотал, чтобы Сашу перевезли в госпиталь железной дороги в Москву. Сашу перевели в железнодорожную больницу на Волоколамском шоссе, недалеко от нас. Мы стали его навещать, и вот что он рассказал.
В конце марта 1943 шли упорные бои. Несколько дней Сашиной части пришлось сидеть в болоте, в холодной весенней воде, поднять головы было нельзя - местность была под прицелом у немцев.
Самый страшный бой был 30 марта. Снаряд упал около его пулемета. Сашу контузило и засыпало землей, но не сильно. Когда он очнулся, вылез из-под земли, то увидел, что один солдат сидит, значит живой, а вокруг было что-то ужасное. Все перемешено с землей, убитые, головы, руки, ноги. Саша подошел к сидящему, понял, что он тоже был контужен, и они стали выходить с этого поля. Долго шли, не зная куда, и вдруг немцы. Сашу и его товарища повели, и через некоторое время они дошли до станции железной дороги. Немцы сказали им, что они будут жить в сарае, работать, разгружать вагоны. Ребята сразу стали думать, как сбежать. Стали копить еду (консервы, которые иногда выпадали из сломанных ящиков). Работали они честно, и немцы перестали за ними следить. Саша лежал в больнице, заболел тифом. Врачи были белорусы, латыши, и относились хорошо, вылечили. Сашу вернули обратно на станцию.
Саша заметил, что немцы стали мрачные, грузов стало меньше, и как показалось Саше, что немцы стали потихоньку уезжать на запад. А потом стал слышен далекий гул, и тогда он и его товарищ убежали. Бежали, пока были силы, а потом увидели, что за ними не гонятся, отдохнули и шли лесом, пока их не обнаружила наша разведка. Привели их к «особисту», тот стал кричать: «шпионы!» Били. Саша говорит, что они заплакали, так было тяжело. Был сделан запрос в Москву, и после этого Сашу и его товарища отправили воевать, определили уже не пулеметчиками, а просто в пехоту. (Бабушка говорит, что на всех оказывало магической действие слово «Москва», раз её брат был из Москвы, его стали уважать, и дисциплинарных наказаний за плен не было).
После одного из боев Сашу контузило, и он упал, но все подумали, что он убит. Саша через какое-то время очнулся и решил встать, приподнялся и получил в левое плечо пулю, рука повисла, кровь, и он упал, (это был выстрел снайпера). Саша потерял сознание, но стонал, а в это время ехал крестьянин на повозке, услышал стон, подошел и, увидев, что Саша жив, положил его на телегу и отвез в санчасть. Если бы не этот крестьянин, то Саша бы не выжил, так как истекал кровью. И вот тогда уже из «госпиталя на колесах» он получил наше письмо и прошение о переводе в Москву.
После лечения рука у Саши стала работать. Из госпиталя его направили в военторг рабочим. Мы просили его комиссовать, но не получилось, был еще 1944 год. Когда Саша болел тифом, то немецкий врачи ему сказали, что у него больные почки (это было последствием сидения в болоте). А в военторге в обед покупали не только еду, но и водочку, и пили за победу! Питье Сашу и сгубило.
Сашина любимая девушка Клавдия погибла при бомбёжке ещё 21 октября 1941 года недалеко от нашего и её дома. Эта девушка ему нравилась, у него был ее портрет, который нарисовал Сашин друг. Саша потом, когда уже пришел из госпиталя, узнал об этом, то очень сильно переживал. Потом женился на ее сестре, но брак оказался шатким. Он пил, а жена не отставала, потом у него начались припадки, Саша ушел от нее к родителям. Родилась дочка, но пил все больше и больше, а ему становилось все хуже и хуже. Саша говорил, что не пить не может, не может спать, как вспомнит всех убитых ребят, так начинаются у него всякие видения.
Умер Саша в 1957 году 3 апреля, не дожив до 34 лет. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в могилу рядом с могилой Клавдии.
Врач, которая сделала вскрытие, сказала, что у Саши были не почки, а какой-то ужас, как только он еще жил. А какой он был добрый, симпатичный, работящий. Все его товарищи, кто вернулся, построили свою жизнь без водки, учились. Но вот он, казалось, пришел с фронта живой, но что поделаешь, ведь мы все умоляли его не пить, но он говорил: «что все равно мне не жить».
Имя Тихонова А.С. включено в «Книгу памяти» (он числится погибшим в 1943, когда на него пришла похоронка). Я спросила бабушку, может быть стоит его вычеркнуть, так как Саша остался жив. Но бабушка сказала, что он всё равно жертва войны, и пусть остаётся в числе погибших.
Отрывок из воспоминаний бабушки о брате.
Уже 23 июня в понедельник утром из школы, где учился Шурик, прибежали ребята и говорят: «Собирайся! В 3 часа уезжаем рыть противотанковые рвы под Смоленск». Мы стали скорее что-то собирать из продуктов, все уложили в рюкзак, и Шурик с остальными учащимися старших классов отправился рыть окопы на два с лишним месяца.
Вернулся Саша в начале сентября. Немцы их часто обстреливали, когда самолеты летели, то они прислонялись к земле сначала с одной стороны, а когда немцы летели обратно, то с другой. В конце августа сказали, что немцы близко и надо уезжать. Они все бросили и побежали на станцию, там они сели в поезд и приехали домой.
Шурик вернулся загорелый, возмужавший, голодный. Но пробыл дома немного. 16 сентября ему исполнилось 18 лет. На другой день ему принесли повестку из военкомата. Зачислили в 365 отдельный батальон. В батальоне были знакомые ребята из нашего района. Отправили их пешком на восток. Шли они 35 км.
Через месяц они ехали через Москву, и стояли на запасном пути Белорусского вокзала в районе Беговой. Он упросил одну женщину заехать к нам и передать записку. Там он стоял сутки. Мы с мамой собрали посылку, и я поехала и нашла его, и все передала. Он был очень рад. Все ребята его взвода были из нашего района. Саша сказал мне адрес, куда писать письма. Он сказал, что узнает, можно ли послать посылку. Открылись коммерческие магазины, и мы даже что-то еще купили и посылали печенье. Мама что-то еще пекла. Он прислал нам письма, и не одно. Но сохранилось только одно.
Однажды в 1942 в Москву приезжали его командир и замполит, и взяли с собой Сашу. Были часа 4. Все, что у нас было из припасов, съели и выпили. Уехали через Москву в другом направлении.
Весна 1943 года. Писем от Саши не было уже давно. В марте месяце маме приснился сон, очень странный. Мама была очень возбуждена и говорила, что сон вещий. видит она большое поле, вышка, а на вышке стоит Саша…
В июне месяце пришла похоронка: 30 марта Саша был убит и похоронен в старорусском районе близ деревни, кажется Деревки, Новгородской области. Также похоронки получили и родители тех ребят, которые были из нашего района. Мы погоревали с ними, что поделаешь, мы не одни, общее горе.
Но весной 1944 года мы получили письмо от Саши. Он писал, что воюет, что, действительно, ему пришлось много пережить, и если будет судьба, что мы встретимся, то все расскажет. Летом получили письмо из госпиталя. Саша ранен, и его повезут в тыл. Папа похлопотал, чтобы Сашу перевезли в госпиталь железной дороги в Москву. Сашу перевели в железнодорожную больницу на Волоколамском шоссе, недалеко от нас. Мы стали его навещать, и вот что он рассказал.
В конце марта 1943 шли упорные бои. Несколько дней Сашиной части пришлось сидеть в болоте, в холодной весенней воде, поднять головы было нельзя - местность была под прицелом у немцев.
Самый страшный бой был 30 марта. Снаряд упал около его пулемета. Сашу контузило и засыпало землей, но не сильно. Когда он очнулся, вылез из-под земли, то увидел, что один солдат сидит, значит живой, а вокруг было что-то ужасное. Все перемешено с землей, убитые, головы, руки, ноги. Саша подошел к сидящему, понял, что он тоже был контужен, и они стали выходить с этого поля. Долго шли, не зная куда, и вдруг немцы. Сашу и его товарища повели, и через некоторое время они дошли до станции железной дороги. Немцы сказали им, что они будут жить в сарае, работать, разгружать вагоны. Ребята сразу стали думать, как сбежать. Стали копить еду (консервы, которые иногда выпадали из сломанных ящиков). Работали они честно, и немцы перестали за ними следить. Саша лежал в больнице, заболел тифом. Врачи были белорусы, латыши, и относились хорошо, вылечили. Сашу вернули обратно на станцию.
Саша заметил, что немцы стали мрачные, грузов стало меньше, и как показалось Саше, что немцы стали потихоньку уезжать на запад. А потом стал слышен далекий гул, и тогда он и его товарищ убежали. Бежали, пока были силы, а потом увидели, что за ними не гонятся, отдохнули и шли лесом, пока их не обнаружила наша разведка. Привели их к «особисту», тот стал кричать: «шпионы!» Били. Саша говорит, что они заплакали, так было тяжело. Был сделан запрос в Москву, и после этого Сашу и его товарища отправили воевать, определили уже не пулеметчиками, а просто в пехоту. (Бабушка говорит, что на всех оказывало магической действие слово «Москва», раз её брат был из Москвы, его стали уважать, и дисциплинарных наказаний за плен не было).
После одного из боев Сашу контузило, и он упал, но все подумали, что он убит. Саша через какое-то время очнулся и решил встать, приподнялся и получил в левое плечо пулю, рука повисла, кровь, и он упал, (это был выстрел снайпера). Саша потерял сознание, но стонал, а в это время ехал крестьянин на повозке, услышал стон, подошел и, увидев, что Саша жив, положил его на телегу и отвез в санчасть. Если бы не этот крестьянин, то Саша бы не выжил, так как истекал кровью. И вот тогда уже из «госпиталя на колесах» он получил наше письмо и прошение о переводе в Москву.
После лечения рука у Саши стала работать. Из госпиталя его направили в военторг рабочим. Мы просили его комиссовать, но не получилось, был еще 1944 год. Когда Саша болел тифом, то немецкий врачи ему сказали, что у него больные почки (это было последствием сидения в болоте). А в военторге в обед покупали не только еду, но и водочку, и пили за победу! Питье Сашу и сгубило.
Сашина любимая девушка Клавдия погибла при бомбёжке ещё 21 октября 1941 года недалеко от нашего и её дома. Эта девушка ему нравилась, у него был ее портрет, который нарисовал Сашин друг. Саша потом, когда уже пришел из госпиталя, узнал об этом, то очень сильно переживал. Потом женился на ее сестре, но брак оказался шатким. Он пил, а жена не отставала, потом у него начались припадки, Саша ушел от нее к родителям. Родилась дочка, но пил все больше и больше, а ему становилось все хуже и хуже. Саша говорил, что не пить не может, не может спать, как вспомнит всех убитых ребят, так начинаются у него всякие видения.
Умер Саша в 1957 году 3 апреля, не дожив до 34 лет. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в могилу рядом с могилой Клавдии.
Врач, которая сделала вскрытие, сказала, что у Саши были не почки, а какой-то ужас, как только он еще жил. А какой он был добрый, симпатичный, работящий. Все его товарищи, кто вернулся, построили свою жизнь без водки, учились. Но вот он, казалось, пришел с фронта живой, но что поделаешь, ведь мы все умоляли его не пить, но он говорил: «что все равно мне не жить».
Имя Тихонова А.С. включено в «Книгу памяти» (он числится погибшим в 1943, когда на него пришла похоронка). Я спросила бабушку, может быть стоит его вычеркнуть, так как Саша остался жив. Но бабушка сказала, что он всё равно жертва войны, и пусть остаётся в числе погибших.