Ответ на многие вопросы.
Оригинал взят у major_colville в Редкое фото.
9 января, с учетом старого стиля не годовщина,конечно, но все равно дата, напоминающая о "Кровавом воскресенье" 1905г. Фото ниже сделано гораздо раньше и, тем не менее, имеет к нему прямое отношение. Дело в том, что на этом групповом идиллическом снимке офицеров Семеновского полка есть печально знаменитые по событиям "Кровавого воскресенья" и подавления Московского восстания 1905г. Г.А.Мин и Н.К.Риман. И если фотографий генерала Мина, убитого в 1906г. З.Коноплянниковой достаточно много, то изображение Римана едва ли не единственное найденное.
После убийства Мина, Риман с женою выехал за границу. В Россию он вернулся только через год, летом 1907 года. Вообще, его точная биография после 1905г не известна, и не совсем ясно, когда, где и при каких обстоятельствах он умер.
Данная фотография сделана во время посещения Лейб-гвардии Семеновского полка болгарским военным министром полковником Паприковым 30 марта 1900г. Он стоит в центре, выделяясь своими фуражкой и воротником. По правую руку от него, закрытый наполовину командиром полка Лангофом, стоит полковник Мин. И между крайними справа офицерами в первом ряду выглядывает недавно произведенный в капитаны Н. Риман, почему-то не в пальто, как большинство присутствующих. О кровавых похождениях Римана можно прочитать в воспоминаниях Е.А.Никольского "Записки о прошлом" или Мстиславского "Откровенные рассказы полковника Платова о знакомых и даже родственниках". Последнее произведение художественное, но автор был сильно "в теме", так как за этим псевдонимом скрывается скорее всего Д.Янчевецкий, старший брат писателя Яна, военный корреспондент и востоковед,участник Китайского похода, русско-японской войны, первой мировой, гражданской...
Пара цитат.
"Некоторое время рота стояла в бездействии. Но вот на Невском проспекте и по обеим сторонам реки Мойки стали появляться группы людей - мужчин и женщин. Подождав, чтобы их собралось больше, полковник Риман, стоя в центре роты, не сделав никакого предупреждения, как это было установлено уставом, скомандовал:
- Прямо по толпам стрельба залпами!
После этой команды каждый офицер своей части повторил команду Римана. Солдаты взяли изготовку, затем по команде «Взвод» приложили винтовки к плечу, и по команде «Пли» раздались залпы, которые были повторены несколько раз. После пальбы по людям, которые были от роты не далее сорока-пятидесяти шагов, оставшиеся в живых бросились опрометью бежать назад. Через минуты две-три Риман отдал команду:
- Прямо по бегущим пальба пачками!
Начался беспорядочный беглый огонь, и многие, успевшие отбежать шагов на триста-четыреста, падали под выстрелами. Огонь продолжался минуты три-четыре, после чего горнист сыграл прекращение огня.
Я подошел поближе к Риману и стал на него смотреть долго, внимательно - его лицо и взгляд его глаз показались мне как у сумасшедшего. Лицо все передергивалось в нервной судороге, мгновение, казалось, - он смеется, мгновение - плачет. Глаза смотрели перед собою, и было видно, что они ничего не видят.
Через несколько минут он пришел в себя, вынул платок, снял фуражку и вытер свое потное лицо.
Наблюдая внимательно за Риманом, я не заметил, откуда в это время появился хорошо одетый человек. Приподняв шляпу левою рукою, подошел к Риману и в очень вежливой форме попросил его разрешения пройти к Александровскому саду, выражая надежду, что около Гороховой он, может быть, найдет извозчика, чтобы поехать к доктору. Причем он показал на свою правую руку около плеча, из разодранного рукава которой сочилась кровь и падала в снег.
Риман сначала его слушал, как бы не понимая, но потом, спрятав в карман платок, выхватил из кобуры револьвер. Ударив им в лицо стоявшего перед ним человека, он произнес площадное ругательство и прокричал:
- Иди куда хочешь, хоть к черту!
Когда этот человек отошел от Римана, то я увидел, что все его лицо было в крови.
Подождав еще немного, я подошел к Риману и спросил его:
- Полковник, будете ли вы еще стрелять? Спрашиваю вас потому, что мне надо идти по набережной Мойки к Певческому мосту.
- Разве вы не видите, что мне больше не по кому стрелять, вся эта сволочь струсила и разбежалась, - был ответ Римана."
"Согласно этого приказа, руководствуясь общими указанiями: «дѣйствовать безпощадно, арестованных не имѣть», полковникъ Риманъ въ точности исполнилъ его и дѣйствительно никого не арестовывалъ; онъ или убивалъ людей сейчасъ же, немедленно, или отпускалъ ихъ на свободу, причемъ даже старался не оставлять раненых, въ случаѣ, если оказывались недобитые-пристрѣливалъ ихъ изъ револьвера."
"- Люди вашего взвода не умеют колоть, поручик Грабов! - раздельно проговорил Риман. - И вы понапрасну горячите людей. Сдайте командование взводом подпоручику Миниху. По возвращении из похода - пятнадцать суток ареста. - Он перевел глаза на арестованных. - Этих двух... стоило бы бросить подыхать собачьей смертью, которую они заслужили. Но так и быть, по христианскому милосердию...
Он вынул револьвер из расстегнутой уже кобуры и быстрым движением, уверенным и твердым, выстрелил в голову старику. Бородатый метался, полковник не смог сразу поймать его на мушку. Досадливо хмурясь, он наклонился, поймал дулом висок и нажал спуск. Выпрямился и, опустив револьвер в кобуру, брезгливо сдернул с руки забрызганную белую замшевую перчатку."
9 января, с учетом старого стиля не годовщина,конечно, но все равно дата, напоминающая о "Кровавом воскресенье" 1905г. Фото ниже сделано гораздо раньше и, тем не менее, имеет к нему прямое отношение. Дело в том, что на этом групповом идиллическом снимке офицеров Семеновского полка есть печально знаменитые по событиям "Кровавого воскресенья" и подавления Московского восстания 1905г. Г.А.Мин и Н.К.Риман. И если фотографий генерала Мина, убитого в 1906г. З.Коноплянниковой достаточно много, то изображение Римана едва ли не единственное найденное.
После убийства Мина, Риман с женою выехал за границу. В Россию он вернулся только через год, летом 1907 года. Вообще, его точная биография после 1905г не известна, и не совсем ясно, когда, где и при каких обстоятельствах он умер.
Данная фотография сделана во время посещения Лейб-гвардии Семеновского полка болгарским военным министром полковником Паприковым 30 марта 1900г. Он стоит в центре, выделяясь своими фуражкой и воротником. По правую руку от него, закрытый наполовину командиром полка Лангофом, стоит полковник Мин. И между крайними справа офицерами в первом ряду выглядывает недавно произведенный в капитаны Н. Риман, почему-то не в пальто, как большинство присутствующих. О кровавых похождениях Римана можно прочитать в воспоминаниях Е.А.Никольского "Записки о прошлом" или Мстиславского "Откровенные рассказы полковника Платова о знакомых и даже родственниках". Последнее произведение художественное, но автор был сильно "в теме", так как за этим псевдонимом скрывается скорее всего Д.Янчевецкий, старший брат писателя Яна, военный корреспондент и востоковед,участник Китайского похода, русско-японской войны, первой мировой, гражданской...
Пара цитат.
"Некоторое время рота стояла в бездействии. Но вот на Невском проспекте и по обеим сторонам реки Мойки стали появляться группы людей - мужчин и женщин. Подождав, чтобы их собралось больше, полковник Риман, стоя в центре роты, не сделав никакого предупреждения, как это было установлено уставом, скомандовал:
- Прямо по толпам стрельба залпами!
После этой команды каждый офицер своей части повторил команду Римана. Солдаты взяли изготовку, затем по команде «Взвод» приложили винтовки к плечу, и по команде «Пли» раздались залпы, которые были повторены несколько раз. После пальбы по людям, которые были от роты не далее сорока-пятидесяти шагов, оставшиеся в живых бросились опрометью бежать назад. Через минуты две-три Риман отдал команду:
- Прямо по бегущим пальба пачками!
Начался беспорядочный беглый огонь, и многие, успевшие отбежать шагов на триста-четыреста, падали под выстрелами. Огонь продолжался минуты три-четыре, после чего горнист сыграл прекращение огня.
Я подошел поближе к Риману и стал на него смотреть долго, внимательно - его лицо и взгляд его глаз показались мне как у сумасшедшего. Лицо все передергивалось в нервной судороге, мгновение, казалось, - он смеется, мгновение - плачет. Глаза смотрели перед собою, и было видно, что они ничего не видят.
Через несколько минут он пришел в себя, вынул платок, снял фуражку и вытер свое потное лицо.
Наблюдая внимательно за Риманом, я не заметил, откуда в это время появился хорошо одетый человек. Приподняв шляпу левою рукою, подошел к Риману и в очень вежливой форме попросил его разрешения пройти к Александровскому саду, выражая надежду, что около Гороховой он, может быть, найдет извозчика, чтобы поехать к доктору. Причем он показал на свою правую руку около плеча, из разодранного рукава которой сочилась кровь и падала в снег.
Риман сначала его слушал, как бы не понимая, но потом, спрятав в карман платок, выхватил из кобуры револьвер. Ударив им в лицо стоявшего перед ним человека, он произнес площадное ругательство и прокричал:
- Иди куда хочешь, хоть к черту!
Когда этот человек отошел от Римана, то я увидел, что все его лицо было в крови.
Подождав еще немного, я подошел к Риману и спросил его:
- Полковник, будете ли вы еще стрелять? Спрашиваю вас потому, что мне надо идти по набережной Мойки к Певческому мосту.
- Разве вы не видите, что мне больше не по кому стрелять, вся эта сволочь струсила и разбежалась, - был ответ Римана."
"Согласно этого приказа, руководствуясь общими указанiями: «дѣйствовать безпощадно, арестованных не имѣть», полковникъ Риманъ въ точности исполнилъ его и дѣйствительно никого не арестовывалъ; онъ или убивалъ людей сейчасъ же, немедленно, или отпускалъ ихъ на свободу, причемъ даже старался не оставлять раненых, въ случаѣ, если оказывались недобитые-пристрѣливалъ ихъ изъ револьвера."
"- Люди вашего взвода не умеют колоть, поручик Грабов! - раздельно проговорил Риман. - И вы понапрасну горячите людей. Сдайте командование взводом подпоручику Миниху. По возвращении из похода - пятнадцать суток ареста. - Он перевел глаза на арестованных. - Этих двух... стоило бы бросить подыхать собачьей смертью, которую они заслужили. Но так и быть, по христианскому милосердию...
Он вынул револьвер из расстегнутой уже кобуры и быстрым движением, уверенным и твердым, выстрелил в голову старику. Бородатый метался, полковник не смог сразу поймать его на мушку. Досадливо хмурясь, он наклонился, поймал дулом висок и нажал спуск. Выпрямился и, опустив револьвер в кобуру, брезгливо сдернул с руки забрызганную белую замшевую перчатку."