Генетика, интриги и фырфырфыр
Авоткому самого няшного научпопа из возможных? Биология, генетика, интриги и много фырфырфыр - под обложкой совместного творения Ли Дугаткина и Людмилы Трут «Как приручить лису (и превратить в собаку)». Книга представляет собой захватывающий рассказ о довольно знаковом эксперименте советско-российской науки - беляевских лисах. Если вкратце - еще в 50-х годах прошлого века молодой энергичный ученый Дмитрий Беляев задумал эксперимент по изучению процессов одомашнивания. Его интересовали механизмы, позволившие волку превратиться в собаку. Если отталкиваться от классических эволюционных представлений, это должен был быть очень долгий и постепенный процесс, с очень медленным накоплением потребных генетических изменений. Притом до сих пор под большим вопросом остается - что же его запустило. Неужели люди целенаправленно создавали себе сторожа, охотника и компаньона из такого сложного материала, как дикий волк? И почему же сходные процессы с другими домашними животными, такими как кошки, козы, лошади и пр. - были запущены несколькими тысячелетиями позже? А кое-каких животных так и не удалось одомашнить, невзирая на целенаправленные усилия?
С этой целью Дмитрий Беляев решил воссоздать процесс одомашнивания в миниатюре. Надо отметить, что изначально это был некоторым образом акт его самоуправства. Времена для исследований в области генетики были не лучшие - лысенковщина и все такое. Так что можно было бы сказать, что исследование Беляев начал for fun - можно было бы, если бы это вдобавок не грозило нешуточными неприятностями и не потребовало изрядной конспирации и самоотверженности на первых порах. Поскольку на тот момент он официально работал над повышением производительности пушных ферм, самым доступным материалом для исследования оказались двоюродные братья волков и собак - лисы. Невзирая на внешнее сходство, лисы оказались вовсе не таким уж очевидным выбором. Прежде всего, в отличие от многих других псовых, они индивидуалисты. Временные пары они создают только на период спаривания и выращивания потомства, в остальное же время предпочитают охотиться и жить в одиночку. Вдобавок отличительной чертой лис на пушных фермах была повышенная агрессивность. Людмила Трут, ставшая помощницей Беляева, называла их «огнедышащими драконами». Согласно теории Беляева, стартовой точкой одомашнивания стала реакция на человека, и он со своей помощницей начал отбирать среди поголовья пушных ферм тех особей, которые относились к приближению посетителя наиболее спокойно. Этих «спокойных» лисонек скрещивали между собой, их потомство снова проверялось на отношение к людям и т.д. Результатом стало удивительно быстрое - всего-то через двадцать с чем-то лет -появление необыкновенного существа, по повадкам занимающего среднее место между домашней собакой и домашней же кошкой, но уж точно не дикого зверя. Беляевские лисы необыкновенно любили общество человека, всячески стремились привлечь внимание посетителей, ласкались, виляли хвостом, «изобретали» особые звуки для общения со своими друзьями-человеками, а после того, как Людмила Трут поселила одну лисоньку с потомством в своем доме, выяснилось, что и на индивидуальную привязанность эти зверики очень даже способны. Более того, изменения в поведении шли бок о бок со внешними метаморфозами - через несколько поколений беляевские лисы обзавелись разнообразными пятнами и пежинами, а кое-кто стал щеголять обвисшими кончиками ушей и закручивающимся хвостом!
В книге достаточно много страниц посвящено причинам такого преображения, есть там и об экспрессии генов, и о разнице гормонального фона у диких и домашних лис, есть и рассуждения о процессе самоодомашнивания у человека, но об этом лучше читать самому. Хочу только сразу отметить, что если рассматривать книгу как научпоп, то в этом смысле она очень простенькая, и многие сложные вещи в ней изложены совсем бытовым языком, по верхам. Отчасти сказывается и то, что изначально книга была издана на английском языке, а следовательно, изобилует рассчитанными на западного читателя пояснениями об этих странных русских и этой странной России - пояснениями, для нас местами немножко смешными. Впрочем, в очередной раз почитать, как тебя видят люди другой культуры, - тоже ж небезынтересно.
По сравнению со страницами чистого научпопа те фрагменты текста, которые посвящены взаимоотношениям ученых с их созданием, прямо-таки дышат теплотой. Это, в общем, очередная вариация древней-древней истории «человек находит друга», самого трогательного варианта межвидового контакта из всех возможных. Пересказывать все истории - не лучшая идея, но не могу не остановиться на одном эпизоде. Он особенно часто всплывал в моей памяти на фоне нынешних новостей об обреченных лабораторных животных, за которыми некому ухаживать в пандемию. Так вот, в те самые 90-е, которые нынче принято почему-то переосмысливать в эдаком романтическом духе, беляевские лисы, как и многое другое из наследия распавшейся державы, оказались никому не нужны. Новосибирский Институт цитологии и генетики, к которому относился питомник, делал все возможное, но ручеек финансирования неуклонно скудел, пока не иссяк вовсе. Какое-то время Людмила даже пыталась закупать корма на свои деньги, но скоро стало понятно, что этого недостаточно. Сотрудники (в основном это были сотрудницы), ухаживавшие за лисами, были уволены по сокращению. При этом многие из них все равно продолжали приходить и уже бесплатно, по собственному почину, чистили клетки, раздавали невеликие порции корма… Надо отметить, что в большинстве своем это были простые женщины из окрестных поселков, не так уж много понимавшие в генетике и не так уж заботившиеся о научном наследии умирающей страны. У них были свои многочисленные проблемы, безденежье, требовавшие заботы и внимания семьи. Но они просто не хотели бросать своих подопечных - потому что любили и жалели их. Людмила же в какой-то период буквально выходила на дорогу с протянутой рукой - останавливала на тракте едущие мимо автомобили и просила немного денег или еды для голодающих зверей. В какой-то момент было принято страшное решение - усыпить некоторое количество лис, чтобы их шкурками выкупить время жизни для остальных. Сотрудникам это стоило нескольких нервных срывов и сердечных приступов, но страшная мера позволила продержаться еще немного. Тем временем в зарубежном научном журнале вышла обширная статья за авторством Людмилы, с подробным рассказом о новосибирском эксперименте. Заканчивалась статья призывом о помощи. И помощь - пришла. Люди со всего мира начали присылать деньги в помощь питомнику. Что удивительно, откликнулись не только ученые, каким-то образом информация дошла и до вовсе далеких от генетики и биологии людей, так, одно пожертвование пришло с нефтяной платформы, от какого-то бурильщика, которому, казалось бы, какое дело до каких-то там русских ученых лис! Благодаря такому вниманию питомник был спасен, пришло и признание, пришли и гранты, и совместные международные исследовательские проекты (в которых немалую роль сыграли все те же самоотверженные работницы из соседних сел - готовые помогать на всех этапах, от чистки клеток до ночных заборов крови - зимой, в лютую стужу добираясь для этого из дома до питомника на стареньком автобусе). Уникальная линия не пресеклась, но, наверное, дело ж не только в линии, а в том самом «мы в ответе за тех, кого приручили», которое тоже - очень точный маркер одомашнивания. Пусть и не прописанный (вроде бы?) в генах.
Людмила Трут с подопечной
С этой целью Дмитрий Беляев решил воссоздать процесс одомашнивания в миниатюре. Надо отметить, что изначально это был некоторым образом акт его самоуправства. Времена для исследований в области генетики были не лучшие - лысенковщина и все такое. Так что можно было бы сказать, что исследование Беляев начал for fun - можно было бы, если бы это вдобавок не грозило нешуточными неприятностями и не потребовало изрядной конспирации и самоотверженности на первых порах. Поскольку на тот момент он официально работал над повышением производительности пушных ферм, самым доступным материалом для исследования оказались двоюродные братья волков и собак - лисы. Невзирая на внешнее сходство, лисы оказались вовсе не таким уж очевидным выбором. Прежде всего, в отличие от многих других псовых, они индивидуалисты. Временные пары они создают только на период спаривания и выращивания потомства, в остальное же время предпочитают охотиться и жить в одиночку. Вдобавок отличительной чертой лис на пушных фермах была повышенная агрессивность. Людмила Трут, ставшая помощницей Беляева, называла их «огнедышащими драконами». Согласно теории Беляева, стартовой точкой одомашнивания стала реакция на человека, и он со своей помощницей начал отбирать среди поголовья пушных ферм тех особей, которые относились к приближению посетителя наиболее спокойно. Этих «спокойных» лисонек скрещивали между собой, их потомство снова проверялось на отношение к людям и т.д. Результатом стало удивительно быстрое - всего-то через двадцать с чем-то лет -появление необыкновенного существа, по повадкам занимающего среднее место между домашней собакой и домашней же кошкой, но уж точно не дикого зверя. Беляевские лисы необыкновенно любили общество человека, всячески стремились привлечь внимание посетителей, ласкались, виляли хвостом, «изобретали» особые звуки для общения со своими друзьями-человеками, а после того, как Людмила Трут поселила одну лисоньку с потомством в своем доме, выяснилось, что и на индивидуальную привязанность эти зверики очень даже способны. Более того, изменения в поведении шли бок о бок со внешними метаморфозами - через несколько поколений беляевские лисы обзавелись разнообразными пятнами и пежинами, а кое-кто стал щеголять обвисшими кончиками ушей и закручивающимся хвостом!
В книге достаточно много страниц посвящено причинам такого преображения, есть там и об экспрессии генов, и о разнице гормонального фона у диких и домашних лис, есть и рассуждения о процессе самоодомашнивания у человека, но об этом лучше читать самому. Хочу только сразу отметить, что если рассматривать книгу как научпоп, то в этом смысле она очень простенькая, и многие сложные вещи в ней изложены совсем бытовым языком, по верхам. Отчасти сказывается и то, что изначально книга была издана на английском языке, а следовательно, изобилует рассчитанными на западного читателя пояснениями об этих странных русских и этой странной России - пояснениями, для нас местами немножко смешными. Впрочем, в очередной раз почитать, как тебя видят люди другой культуры, - тоже ж небезынтересно.
По сравнению со страницами чистого научпопа те фрагменты текста, которые посвящены взаимоотношениям ученых с их созданием, прямо-таки дышат теплотой. Это, в общем, очередная вариация древней-древней истории «человек находит друга», самого трогательного варианта межвидового контакта из всех возможных. Пересказывать все истории - не лучшая идея, но не могу не остановиться на одном эпизоде. Он особенно часто всплывал в моей памяти на фоне нынешних новостей об обреченных лабораторных животных, за которыми некому ухаживать в пандемию. Так вот, в те самые 90-е, которые нынче принято почему-то переосмысливать в эдаком романтическом духе, беляевские лисы, как и многое другое из наследия распавшейся державы, оказались никому не нужны. Новосибирский Институт цитологии и генетики, к которому относился питомник, делал все возможное, но ручеек финансирования неуклонно скудел, пока не иссяк вовсе. Какое-то время Людмила даже пыталась закупать корма на свои деньги, но скоро стало понятно, что этого недостаточно. Сотрудники (в основном это были сотрудницы), ухаживавшие за лисами, были уволены по сокращению. При этом многие из них все равно продолжали приходить и уже бесплатно, по собственному почину, чистили клетки, раздавали невеликие порции корма… Надо отметить, что в большинстве своем это были простые женщины из окрестных поселков, не так уж много понимавшие в генетике и не так уж заботившиеся о научном наследии умирающей страны. У них были свои многочисленные проблемы, безденежье, требовавшие заботы и внимания семьи. Но они просто не хотели бросать своих подопечных - потому что любили и жалели их. Людмила же в какой-то период буквально выходила на дорогу с протянутой рукой - останавливала на тракте едущие мимо автомобили и просила немного денег или еды для голодающих зверей. В какой-то момент было принято страшное решение - усыпить некоторое количество лис, чтобы их шкурками выкупить время жизни для остальных. Сотрудникам это стоило нескольких нервных срывов и сердечных приступов, но страшная мера позволила продержаться еще немного. Тем временем в зарубежном научном журнале вышла обширная статья за авторством Людмилы, с подробным рассказом о новосибирском эксперименте. Заканчивалась статья призывом о помощи. И помощь - пришла. Люди со всего мира начали присылать деньги в помощь питомнику. Что удивительно, откликнулись не только ученые, каким-то образом информация дошла и до вовсе далеких от генетики и биологии людей, так, одно пожертвование пришло с нефтяной платформы, от какого-то бурильщика, которому, казалось бы, какое дело до каких-то там русских ученых лис! Благодаря такому вниманию питомник был спасен, пришло и признание, пришли и гранты, и совместные международные исследовательские проекты (в которых немалую роль сыграли все те же самоотверженные работницы из соседних сел - готовые помогать на всех этапах, от чистки клеток до ночных заборов крови - зимой, в лютую стужу добираясь для этого из дома до питомника на стареньком автобусе). Уникальная линия не пресеклась, но, наверное, дело ж не только в линии, а в том самом «мы в ответе за тех, кого приручили», которое тоже - очень точный маркер одомашнивания. Пусть и не прописанный (вроде бы?) в генах.
Людмила Трут с подопечной